– Пётр Степанович умер? Что с ним? – получилось очень натурально.
– Да, Борис Аркадьевич, он умер. Отравлен таблеткой «Антиполицай».
– Да что Вы?! Кем отравлен?
– Это-то я и хотела бы узнать, – с укором в голосе ответила Людмила Анатольевна.
– Вы меня об этом спрашиваете? – с негодованием и испугом в голосе задал свой вопрос Борис.
– Нет, нет, Борис Аркадьевич. Спрашивать сейчас об этом Вас или кого-либо бесполезно, ведь даже если б Вы отравили Петра Степановича, Вы б никогда в этом не признались, так ведь?
Борис выдержал паузу и заговорил:
– Мне понятно Ваше горе, Людмила Анатольевна, но я думаю, у Вас нет даже оснований, задавать мне такой вопрос.
– Ну, я ж его и не задала. Я хочу Вас спросить о другом, Вы когда в последний раз встречались с Петром Степановичем?
– Вчера! – выпалил Борис, и понял, что его ответ прозвучал очень поспешно, и уже более уравновешенно он добавил, – утром я виделся с ним.
– Где?
– В метро.
– На какой станции?
– На станции «цветной бульвар».
Борис не любил однозначных предложений, тем более, однозначных вопросов, требующих однозначных коротких ответов, не дающих возможности обдумать что-либо. Под нажимом вопросов Людмилы Анатольевны он чуть было не назвал станцию метро «Китай-город», хотя им давно, ещё при разработке плана, была выбрана для ответов станция «цветной бульвар».
– Он получил то, что должен был получить?
– А как же! Я ему всё передал. Он при мне положил это в свой портфель, знаете, кажется, такой коричневый…
– Понятно…
– А что, в портфеле нет?
– Портфеля нет.
– Вот как?
Борис усиленно стал вспоминать, спрашивал ли он её, как погиб Пётр Степанович, надо ли спрашивать её, как это запланировано, об аварии. Ах, да, она же сказала, что он отравлен. Значит, надо спросить, кто отравил, спрашивал, может спросить, где.
В это время Людмила Анатольевна озвучивала свой очередной вопрос.
– Скажите, а он был один?
Борис ждал этот вопрос, но до сих пор не решил, как ему на него ответить, и вдруг решился:
– Нет… Знаете, с ним была красивая молодая блондинка.
Прилагательные «красивая и молодая» больно задели Людмилу Анатольевну, и это вывело её из себя.
– Понятно, – злобно выдохнула она, забыв об имеющихся к Борису других вопросах, и простилась с ним.
Борис задумался – «Откуда ей известно, что он отравлен? Она же звонит из Воркуты, а уже всё знает… неужели так быстро сделали экспертизу, и ведь таблетку-то правильно назвала. Как она сказала, связалась с криминалистами? Или она этого не говорила.
Там или здесь, в Москве? Неужели у неё такие связи? Да, хваткая баба. С Кашиным всё прошло гладко, а эта стервозь может наломать дров».
Других звонков Борису в этот день по поводу Петра Степановича не было. Это несколько успокоило его. Анализ своего разговора с Людмилой Анатольевной тоже его удовлетворил. «Вроде нигде не прокололся. И очень хорошо, что сказал о блондинке, пусть эта вдовушка исходит ревностью, это её рассредоточит, а то вон как рьяно взялась допрашивать. И если станут копать под Ленку, концы совпадут, а её надо кончать».
* * *
Вечером Борис поджидал Лену на лестничной площадке, хотя у него был ключ от её квартиры. Месяц назад, когда Борис решил зацепиться за Беллу, после короткого объяснения с Леной он вернул ей ключ от её квартиры, но на всякий случай, без её ведома, оставил себе его копию. Сейчас ему не хотелось светиться перед соседями, но и не хотелось обнаруживать Елене, что у него есть от её квартиры ключ.
Лена удивилась ему.
– Ты? Входи.
Долго в квартире висел невысказанный Леной вопрос, зачем он пришёл, а Борис всё не объяснялся. Наконец, когда, приготовив нехитрый ужин, Лена пригласила его на кухню, Борис начал свой спектакль.
– Лен, ты такая уютная, – сказал он, хватаясь за её свободную руку. Лена насторожилась. Предчувствие подсказывало ей, что ему что-то от неё нужно.
– Может, выпьем? – предложил он.
– У меня нет ничего, – ответила Лена, хотя всегда имела в доме что-нибудь из спиртного, и Борис знал это. Лена знала, что Борис не пьёт, а так, «марается», а пить одной не хотелось: поздно уже, да завтра ей надо было хорошо выглядеть, она готовилась к фотопробам.
– У меня есть, – охотно отозвался Борис и для убедительности добавил, – мне презентовали коньяк.
Сегодня Борис задумал сделать дело, то есть кончить Лену. По его плану надо было Лену напоить, а потом пьяной сунуть ей в рот таблетку с начинкой, предварительно дав ей потрогать упаковку, а самому на ней отпечатков не оставлять, и с отпечатками её пальцев оставить упаковку тут же рядом с покойной. Выглядеть всё должно натурально. Отравительница раскаялась и отравилась сама. Мотив отравления, ну, может, всё те же деньги. Куда она их дела, а хоть бы и проиграла в казино, у покойной не спросишь.
Но предварительно Борису хотелось выведать, где Лена хранит деньги. Для этого он решил якобы доплатить Лене. Причём на этот раз он решил деньги дать ей пьяной, полагая, что тогда, расслабленная, она понесёт их в тайник. А для этого он решил передать ей приличные деньги, считая, что ничем не рискует, ведь потом он всё заберёт назад.
Лена запьянела после четвёртой рюмки, зарумянилась, взгляд увлажнился и рассеялся, глазки заблестели, и Борис почувствовал сексуальное возбуждение. Сейчас, как и вчера он точно знал, что всё сможет, а тот раз… это просто случайность, просто он был перенапряжён, вернее, переутомлён. Борис смотрел на Лену и думал, что ему сделать в первую очередь, то ли дать ей деньги, чтоб она несла их в тайник, то ли заняться с ней сексом. Жадность взяла верх. Борис притянул к себе девушку и нежно заговорил:
– Ленок, ты хорошо поработала. Мы с тобой, – он специально произнёс местоимение «мы» и закрепил его словами «с тобой», – мы с тобой немного заработали. Я хочу дать тебе твою долю.
Лена насторожилась. «Да она ещё совсем трезва, – подумал Борис, наблюдая за ней, – наверное, я поторопился». Но отступать уже было поздно.
– Я не ослышалась, ты принёс мне мою долю? – спросила Лена.
– Да, дорогая, только давай сначала…
– Сколько? – прервала Лена. – Мне нужна тысяча, я хочу отдохнуть за бугром.
– Леночка, я принёс три.
Борис произнёс эти слова, а сам всё ещё не был уверен, что поступает правильно, сумеет ли ещё он их вернуть, но тут же себя успокоил, верну, ведь с ней пора кончать. Пряча волнение, Борис достал из своего кейса пачку денег, составленную им специально из крупных купюр, с тем, чтобы пачка не была особенно толстой, а значит, могла уместиться в тайник, ведь в противном случае Лена не понесла бы её в него. Он протянул деньги Лене, дал их ей, схватил её руку с деньгами, вывернул тыльной стороной и поцеловал.
– Ты у меня умница, – подкрепил он поцелуй словами.
Лена улыбнулась, небрежно бросила деньги на стол и потянулась за рюмкой.
– За это надо выпить.
Выпили. Борис, не выдержав, как бы, между прочим, бросил:
– Ты убери их.
– Зачем? Я хочу их видеть.
– Но ведь и я их буду видеть, а вдруг передумаю, – почти серьёзно заявил Борис.
– Ты можешь! – ехидно заметила девушка пьяным голосом, и это очень задело Бориса, хотя он знал, что она права.
– Да, я лучше их уберу, – сказала Лена, ловко соскребая деньги со стола. Она бросила Борису воздушный поцелуй и удалилась из комнаты. Борис напряг слух: идёт по коридору. Он не выдержал, вскочил, выглянул – зашла в туалет. Тайник в туалете? Может быть. Вышла из туалета, пошла в ванную. Надо проверить, с деньгами или без. Он спешно пошёл за ней. Лена мыла руки. Отлично, денег нет, значит, тайник в туалете. Борис, изображая жажду секса, впрочем, жажда действительно вдруг появилась, стал раздевать Лену.
– Малышка, я хочу. Рассматривая округлость груди Лены, Борис вспоминал острую грудь Беллы с волосками вокруг сосков. Не нравилась Борису грудь Беллы, да и сама-то Белла мало нравилась ему как женщина. Так, ухожена, намазана, но ведь всё не то. Вот уж правильно говорят «супружеский долг», с Беллой Борис всё исполнял по долгу, не то, что с Леной. И вдруг у Бориса мелькнула мысль, что теперь с деньгами, ему не обязательно жениться на Белле.
Удовлетворённая, Лена почти безжизненно лежала распластанная на покрывале с закрытыми глазами, но Борис чувствовал, что она не спит. Надо было, чтоб она допила бутылку коньяка, стала пьянее и уснула.
– Я приготовлю кофе, малышка, – сказал вставая Борис. Лена не пошелохнулась. Борис поспешно выскользнул из спальной, в это время зазвонил телефон. Борис поморщился, но трубку взял, намереваясь тут же опустить её на рычаг и отключить телефон, но любопытство взяло верх, а вдруг звонок как-то касается его. И он не ошибся, звонила Людмила Анатольевна – вдова Петра Степановича. Её голос вовсе не был голосом убитой горем вдовы, он нёс в себе злую энергию, враждебность.
– Алло, могу я слышать Бориса Аркадьевича?
