В своих попытках обрести этот недостижимый идеал любви человек неизбежно проходит то, что называется влюбленность безответная.
2. Как в капле воды
М. К. Предположу: одна из самых частых причин обращения к психологу – безответное чувство.
Т. Б. И не ошибетесь! И вот одна из таких историй.
Диана – худенькая, миловидная девушка лет двадцати, – влюблена в парня, который ей давно нравился, но никогда не обращал на нее внимания. Она проявила инициативу в знакомстве, завязав переписку по интернету. Какое-то время они общались в виртуальном пространстве, затем встретились, но после нескольких встреч парень оборвал отношения и стал избегать любого контакта с ней. Диана караулила его у подъезда, но он проходил мимо, даже не взглянув на нее. Звонила по телефону, но он не брал трубку. Писала душераздирающие эсэмэски – всё безуспешно. Тогда Диана вступила с ним в интернет-связь под каким-то выдуманным ником, «втемную».
История повторилась – вначале они переписывались недолго, потом стали говорить по телефону, причем голоса Дианы парень не узнал. Однажды Диана прочла ему по телефону написанный ею рассказ. Он слушал. Долго. И ей показалось, что этот рассказ стал ниточкой, протянувшейся между ними. Теперь парень уже хотел, чтобы «Гюльчатай показала личико». Но Диана боялась открыться и, сколько могла, тянула время. Парень настаивал, и, не зная, как быть, Диана пришла к психологу.
М. К. Двойная жизнь Вероники – да и только. Вообще у виртуального пространства столько возможностей, в нем спрятано столько сюжетных ходов, впрочем, использованных во многих фильмах. А может быть, эта Диана – просто писательница, не осознавшая своего призвания? Придумала персонаж, да еще и убедительный, парень вон сразу поверил, потом и рассказ сочинила, видимо, тоже цепляющий – парень сразу захотел увидеть автора. Точно писательница. Я бы пригласила ее на литературные курсы. Во всяком случае она явно с творческим началом. Но что же вы ей ответили?
Т. Б. Эту историю рассказал мне мой друг и коллега. Хотя я и сама могла бы рассказать таких десятки. Если не больше. Историй под названием «безответная любовь». Вернее, влюбленность, которая не может перерасти в любовь.
М. К. Любопытно, что вы рассматриваете любовь как неизбежное продолжение влюбленности. Хотя часто влюбленность ни во что не перерастает: совместный взлет – и… обрыв отношений без продолжения. Сплошь и рядом такое случается. Но в данном случае, почему у Дианы нет шансов от влюбленности перейти к любви?
Т. Б. Нет-нет, влюбленность не перерастает в любовь с неизбежностью. Она представляет собой зародыш любви, шанс любовью стать. А почему в случае с Дианой этого не происходит, попробуем не спеша разобраться.
Итак, она влюблена и хочет взаимности – того самого симбиотического единства, всепоглощающей любви. Но парень не хочет. Ему такая степень близости, такое слияние – по крайней мере с Дианой – не нужны. Девушку это не останавливает. Ее выгоняют в дверь, она – в окно. Притворилась другой, назвалась чужим именем и вступила в отношения под маской. И на вопрос психолога: «Чего же вы от него хотите?», Диана отвечает вполне хрестоматийно: «Хочу быть нужной». И сама в это верит. Но быть нужной – значит удовлетворять какую-то нужду, отвечать какой-то потребности. Парню же от нее ничего не нужно. Но девушка настаивает: «А я хочу, чтобы было нужно!»
Фактически, пытаясь заставить парня принять то, чего он не хочет, Диана насилует его.
М. К. Как-то безжалостно. Страсти – они ж такие. Не мытьем, так катаньем, не прямым нападением, так осадой. Да может быть, если цель все же будет достигнута, она и в самом деле составит счастье этого парня? Во всяком случае, ей же удавалось его развлечь, рассказом вот на ночь… И «хочу быть нужной» – естественно, всякий влюбленный этого хочет.
Т. Б. Но здесь все наоборот, это он ей нужен. Его внимание, его любовь. Хорошо бы, чтобы девушка это в себе увидела, но говорить с ней об этом еще рано. И «принимая на веру» убежденность Дианы, что движет ею только желание давать, психолог спрашивает: «Действительно хочешь? А можешь ли? Ну вот, например, твои рассказы – единственная ниточка, протянувшаяся между вами, – похоже, они ему могли бы быть нужны. Можешь ли – как Шахерезада – развлекать его 1001 ночь?» И девушка вынуждена признать: «Хотела бы, но не готова». И это – хочу, но не могу давать – первое, лежащее практически на поверхности, противоречие, которое всегда имеет место в сложно сплетенной паутине безответной влюбленности.
М. К. Да почему «не могу давать»? Не могу в таком масштабе, 1001 ночь – нет, но сто-то – запросто. У каждого своя мера. Возможно, этому парню хватило б и десяти ночей. Психолог назвал заведомо неисполнимую задачу, она честно ответила. Но мы и не в сказке – за ночь строить дворцы.
Т. Б. Соглашусь – психолог допустил преувеличение, потому что некоторые вещи на полутонах незаметны. Прием этот помогает Диане взвесить, оценить способность осуществить декларируемую ею готовность быть нужной. Причем именно этому человеку, чтобы в иллюзиях на свой и его счет не пребывать. Это необходимо, но не достаточно, ведь остается то, что может быть еще важнее для незрелой личности – потребность получать. И тут второй внутренний конфликт из той же серии – хочу, но не могу получить, не могу добиться.
Но принять свою неспособность давать легче, чем согласиться с тем, что тот, от кого ты ждешь любви, тебе ее дать не может. Или, что еще хуже, не хочет.
М. К. Это и в самом деле обидно, когда тебя не любят, не хотят. Так и хочется надуться, как в детстве, крикнуть «я так не играю!» и обидеться на весь мир. Может, хоть тогда этот мир опомнится и полюбит меня обратно?
Т. Б. Идея добиться любви, то есть получить то, чего тебе не дают добровольно, действительно уходит корнями в детство. Ведь в детстве мы иногда получали внимание, ласку, утешение – как результат наших действий. И мы понимали: «Вот, не зря я старался! Любви можно добиться!»
Почему же поведение, построенное на основе сделанного в детстве умозаключения, не меняется, когда человек взрослеет?
Дело в том, что у безответной любви есть и свои преимущества, свои «выгоды».
3. Выгоды безответной любви
М. К. Как безответное чувство может быть выгодно?
Т. Б. Безответная влюбленность – по-своему гениальное бессознательное решение, найденное человеком в попытке обеспечить удовлетворение одновременно всех его противоречивых потребностей, осознаваемых им и неосознаваемых. Найденный им компромисс.
Безответная влюбленность соответствует точке в центре «паутины» потребностей, и некоторые люди застревают в ней на всю жизнь – раз за разом они будут выбирать для своих романтических чувств объект, который их никогда не полюбит.
М. К. В этой логике получается, что человек, который всегда ищет неразделенной любви, боится, что его полюбят. Не могу себе вообразить, существуют люди, которые не хотят быть любимыми?
Т. Б. Хотят. Но боятся.
Существует, как это ни странно, и страх любви. Ведь любить – значит открыться. Не только всему положительному в этом мире, но и всему отрицательному, что в результате этой открытости может произойти и принести нам боль, страдание и печаль. И в глубине души прячется ужасный неотвязный вопрос: не уничтожат ли нас эти новые отношения? Любовь несет с собой обостренное понимание того, что у нас уже не может быть никаких гарантий безопасности. Ведь любить безоглядно – значить рисковать потерять всё.
Головокружительные перепады страха, тревоги и радости являются неотъемлемым свойством любви. А пронизанная тревогой радость не сводится к вопросу о том, ответят нам взаимностью или нет. Парадоксально, но бывает так, что тревога влюбленного усиливается как раз тогда, когда ему отвечают взаимностью, а не тогда, когда его чувства остаются без ответа. Потому что настоящий спор – идти вперед навстречу любви или остановиться – идет внутри самого человека.
М. К. Еще один страх, не позволяющий распахнуть ворота крепости, наверное, страх, что он умрет? И этого я уж точно не переживу.
Т. Б. Как ни странно, да, страх смерти. Связь между любовью и смертью становится наиболее явной, пожалуй, когда у человека появляются дети.
М. К. У меня есть про это любимая цитата из Толстого – о любви Лёвина к его ребенку, младенцу, вот собственно: «Что он испытывал к этому маленькому существу, было совсем не то, что он ожидал. Ничего веселого и радостного не было в этом чувстве; напротив, это был новый мучительный страх. Это было сознание новой области уязвимости. И это сознание было так мучительно первое время, страх за то, чтобы не пострадало это беспомощное существо, был так силен, что из-за него и незаметно было странное чувство бессмысленной радости и даже гордости, которое он испытал, когда ребенок чихнул».
