Ознакомительная версия.
Я еле сдержался, чтобы не повалить его на пол. Мне не хотелось, чтобы даже слова этого человека касались моей Риты.
– Тише, Габриэль, тише. Когда у человека заканчиваются аргументы, в его жилах закипает кровь. У него просыпаются чувства. Только глупые люди могут опуститься до драки в самый разгар диалога – это всегда поражение для того, кто не нашел, что ответить. Ты же не считаешь себя глупцом, мой друг?
– Что ты сказал Рите?
– О, чего я ей только не говорил. Мы обсуждали самые разные темы, начиная от квантовой физики и заканчивая простыми звездами. Ты для нее звезда, Габриэль, она готова слушать все, что я скажу, лишь бы в этих словах звучало твое имя.
– Ты – Дьявол.
Процедил я.
– Для меня, автора дамских любовных интриг, сравнение с Дьяволом – это необычайный комплимент. Спасибо! Я не перестаю удивляться твоей прекрасной щедрой душе, Габриэль.
– Что ты ей сказал?
Повторил свой вопрос снова.
– Я рассказал ей все о тебе. Все, что ты от нее скрывал! Всю ложь!
– Не может быть. Ты со мной играешь.
– Ты веришь мне, Габриэль?
– Оставь нас с Ритой в покое.
Он улыбнулся.
– Но ведь вы сами ко мне пришли.
Щеки горели. На глазах выступали слезы, я вышел из книжного и направился домой. Что он ей сказал? Мне нужно деликатно это выяснить. Вдруг, она ничего не знает и он меня попросту дурачил все это время. Проходили люди мимо меня. Я живу в мире, где есть только я, а остальное – всего лишь мои декорации.
Я постучал в дверь. Рита открыла.
– Где ты был, Габриэль?
В ее голосе я уловил подозрение.
– Я ходил в книжный. К нему.
– Это правда?
Конечно правда, а как еще? Что за глупость.
– Он сказал мне, что ты вчера к нему приходила.
Рита села на стул.
– Он все-таки рассказал?
– Да.
– Тогда, что ты хочешь услышать от меня?
– Правду.
– Какую правду ты хочешь узнать, Габриэль?
Мой наводящий вопрос не сработал.
– Зачем ты к нему ходила?
Рита немного помолчала.
– Мне казалось, что ты от меня что-то скрываешь. Ты иногда себя так странно ведешь, словно я чего-то не должна узнать, боишься проговориться. Ты очень скрытен, Габриэль, я не знаю о тебе практически ничего, да и то, что ты мне говорил – под сомнением.
– Что он тебе сказал?
– Он все время повторял, что ты прекрасен и ты единственный человек в его жизни, который смог бы его понять. Эн Ронни говорил, что ты – словно часть его утерянной молодости, он разглядел в тебе все, что когда-то скрывал от других.
Я выдохнул.
– А потом он сказал, что в его жизни была одна женщина, которая долгое время его вдохновляла, он много рассказывал о ней, как о чудесном воспоминании, как о музыке, которая была написана для него – Жанна. И в одно утро он проснулся, а она лежала рядом мертвая. Он убил ее ночью. Ему казалось, что она его предала.
Да, это в его стиле. Новая история для его очередного романа. Браво!
– Я ему, конечно же, не поверила, но он попросил меня никому об этом не говорить, особенно тебе.
Оказалось, что он талантливый сказочник и все, что он говорил мне, стоит делить на два. А то и вовсе не воспринимать всерьез.
Нет, Ронни, я в тебе ошибся, ты не тот человек, который что-то знает о чужих секретах, ты делаешь вид, забрасываешь приманку и ждешь, пока кто-нибудь заглотит твой крючок. Ты играешь чужими страхами, чтобы подчинить волю этих наивных. Ты сделал выстрел, но не попал в цель. И я не поверю, что ты нарочно стрелял мимо.
* * *
Меня зовут Эн Ронни, это мой псевдоним – я его признал своим именем, так как настоящего имени никто не упоминал уже восемь лет. Я известный писатель, автор мирового бестселлера и мне кажется, что я богат.
Этой ночью ко мне вернулась Жанна, это был нежданный визит. Я не забыл ее имени, но не произносил его вслух пять долгих лет, и когда она переступила порог, я назвал ее Анной.
– Анна…
Мои губы дрожали, я пытался прийти в себя.
– А куда делось «Ж»?
Она улыбнулась своей прекрасной, мягкой улыбкой, ее большие красивые глаза по-прежнему излучали добро и простодушие. У нее слишком доброе сердце.
Я не сказал ни слова, а просто любовался ею, как своей первой картиной, которую мне не показывали очень давно. Она совсем не изменилась, все такая же – молодая, с рыжей длинной косой. Мне стало не по себе, когда я представил, что ее волосы трогает кто-то другой.
– Я не видел тебя так давно, что мне кажется – ты призрак.
– Вот я, Эн, стою перед тобой, полна жизни и страсти. Я еще никогда так не хотела жить, как сейчас.
– Заходи в дом, Жанна, я угощу тебя чаем.
Мы в этот вечер пили вино. Я целовал ее губы, словно они самый сладкий напиток, я вдыхал ее шею и грудь – она сохранила тот самый запах, я искал его в других женщинах так долго, что потерял для нее свой.
Я писал. Смотрел на нее и проникал в души своих героев, я их понимал, как никогда, я смотрел на них с такой любовью, словно в каждом из них присутствует Она. Жанна позировала мне, как раньше, как в те вечера, когда я писал свою главную работу – первую книгу. Это был нереальный подъем, казалось, что вдохновение всего мира выбило стекла и влетело в мое окно, я разбивался на миллионы частей, чтобы каждой своей отдельной частицей мог дотронуться до каждого сантиметра этого мира. И понять его.
– Жанна, я тебя всей душой… Всем сердцем своим окаменевшим… Всем талантом… Каждым читателем… Жанна!
– Я знаю, Эн. Не стоит так громко об этом кричать, я помню, что на утро ты теряешь от этого голос.
– Жанна!
Я набросился на нее и стал всю целовать. Каждую ее клетку, каждый сантиметр кожи. Я вспоминал свою Жанну губами… Я пьянел с каждой секундой сильнее и терял от этого голову. Я терял все, что было до нее.
Я писал, пока она спала. И в какой-то момент я испугался, что она может исчезнуть, если я не буду каждый миг смотреть на нее. Я отложил в сторону листы, ни на секунду не отводя от нее свой взгляд. Мне кажется, что я не моргал. Я смотрел и вспоминал ту ночь, когда она от меня ушла. Как сейчас помню, это была теплая летняя ночь, мы открыли окно и лежали в постели раскрытыми. Она лежала у меня на солнечном сплетении, а я в то время ходил по издательству и гордо размахивал своей рукописью, редактор меня хвалил.
– Мне кажется, Эн, что это не твоя жизнь.
Комнату издательства закрыло плотным слоем тумана, и перед глазами появилась она.
– Я не понял, что ты этим хочешь сказать?
– Я говорю тебе прямо, не двусмысленно. Эн, это не твоя жизнь!
Мне казалось, что мы имеем все, чего так долго желали. Вкусный ужин с красным полусладким вином, красивые повседневные наряды, бокалы – хрусталь, деньги только крупными купюрами, мои книги на всех книжных прилавках страны. О чем еще можно мечтать, Жанна?
Она призналась мне, что стала несчастна со мной. Она больше не вдохновляла меня, оттого чувствовала себя ненужной. Я научился писать без нее, я перестал влезать в свои брюки, а мое творчество шло от ума. Я придумал несколько формул успешного романа. Я описывал точки особой человеческой чувствительности – это дети, инвалиды, болезни, которые могут коснуться каждого. Это бездомные собаки, особенно щенки, еще лучше – избитые палкой, иногда и коты – я давил на эти точки и люди рыдали навзрыд. Я использовал эти приемы в своих книгах, где мне было нечего сказать устами толстой романтичной натуры, упитанной от великих чувств. Я проводил параллельные линии с умирающими, с недолюбленными, а что, жалость – великое чувство. Я описывал верных жен, переживающих измену мужа – это, кстати, мои читатели ценят превыше всего. Я создал план идеальной книги и писал по нему, меняя лишь места, имена героев и их тела. Чувства оставлял те же, даже отголоски прошлых героев – мне было лень придумывать новые диалоги, я просто менял местами слова и вешал на стену другие обои. И никто за все это время не упрекнул меня в том, что мои книги об одном и том же, с одними и теми же героями. Никто! Только Жанна остро ощущала обман.
Она покинула меня в одно солнечное утро, без предупреждения и записки на прощание. Без поцелуя в лоб и без слов извинения. Она просто исчезла, словно ее никогда и не было в моей жизни. С тех пор прошло уже пять лет.
«– Анна…
– Здравствуй, Эн».
Эти слова звучат в голове, я смотрю на нее и понимаю, что если она снова уйдет, то я этого не переживу. Я и так уже стал человеком реальным, земным, заберите у меня еще мои чувства к ней – и нет больше меня. Я исчезну, растворюсь в воздухе, как она в то солнечное утро.
Я принес из кухни нож и минут двадцать стоял напротив нее, как в ночном кошмаре. Жанна бы испугалась, если бы открыла глаза. Я смотрел, но не решался, и в какой-то момент я почувствовал, как ее кто-то гладит, кто-то совершенно другой, неизвестный мне человек, таинственный, а оттого кажется, что он лучше меня. Она сидит на стуле и позирует ему, он наслаждается ею, а затем берет и разрывает блузку у нее на груди. Ее наигранный вдох… Я поднял нож и вонзил ей в бок. А затем еще и еще, пока простыня под ней не стала багровой. Она не просыпалась больше. Жанна…
Ознакомительная версия.
