Ознакомительная версия.
– Ну а в будущем, – продолжала Востокова, – освоившись в новой роли окончательно, ты напишешь еще одну книгу – про усыновления. Если, конечно, захочешь…
– Про усыновления? – Нина горько усмехнулась. – Интересно. У меня и название уже есть: «Рыбы молчат по-испански». Слоган института Сервантеса. Но боюсь, что если я опишу все, что видела и знаю, их тут же закроют.
– Закроют независимые усыновления, это уже решено. Ксения твоя доживает последние деньки. Зато по всей России откроются агентства – мы в них сейчас очень и очень заинтересованы и делаем все возможное, чтобы им помочь. Их гораздо проще контролировать. С независимыми усыновлениями одна морока, ты и сама это знаешь не хуже меня. От них все устали, их время прошло.
Раздался звонок. Ева Георгиевна берет со столика элегантный «Vertu», украшенный бриллиантами, и нажимает кнопку.
– Да, Вася. Что, уже подъезжают? Ничего страшного, задержи их немного.
С улицы слышно, как возле кафе тормозит автомобиль. Ева Георгиевна подняла голову.
– Ну вот и все, – она смотрит на Нину. – Знай: торопить тебя я не собираюсь. Ты должна все обдумать и принять решение. Это должно быть твое собственное решение. Когда ты уже все будешь знать, позвони мне. Только особенно не затягивай, сама понимаешь…
Нина кивнула. Ей хотелось еще немного погреться в лучах этой изумительной женщины, посидеть рядом с ней в крошечном уютном кафе, где посетителей кроме них не было – за исключением Павла, ожидающего Нину у двери.
– До свидания, – тихо сказала она, вставая.
– Пока, милая Нина, – Ева Георгиевна подняла руку и махнула на прощанье. – До скорого свидания.
* * *
Нина вышла на улицу. Уже стемнело, и воздух вокруг наполнился густо-медным сиянием, как прозрачная чаша, в которую налили красноватый крепкий чай, – сиянием пронзительным и немного трагичным. Был субботний вечер, и где-то вдали звонили колокола невидимой за крышами домов церкви. С мостовой, издавая крыльями нежный свистящий звук, поднялась в воздух стая голубей.
Нина ощущала пустоту – легкую, блаженную. Похожее чувство испытывает человек, которому мгновение назад чудом удалось избежать смертельной опасности. Дьявольский круг разомкнулся, тени отступили прочь – туда, где им надлежало быть по законам устройства вселенной, в самые дальние пределы: там, а не рядом с Ниной, существует их мир, населенный слепыми чудищами, шорохами и тревожными снами.
Нина получила ответы на свои вопросы, и мир исполнился спокойствия и гармонии.
Ей казалось, что она обрела нечто огромное, бесценное – такое, за что она обязана благодарить дарителя всю жизнь. И в то же время что-то очень важное и родное она утратила, и сознание утраты было нестерпимым. Как когда-то в детстве, в конце учебного года, когда после контрольных, уроков, простуд, затянутых инеем зимних окошек перед ней внезапно открывались бескрайние, свободные, обещавшие столько всего радостного летние каникулы, но, готовясь их принять, она не находила в себе ничего, кроме усталости и тоски.
На миг у Нины закружилась голова. Она перестала понимать, где находится и куда идет, остановилась и растерянно посмотрела вокруг.
– Вас проводить? – обратился к ней Павел, который тоже вышел из кафе, где поджидал ее, сидя за столиком.
– Спасибо, – отвечает Нина. – Я сама доберусь. Пешком. Хочется прогуляться.
– Да, погода замечательная… Ближайшее метро – «Чистые пруды». Это вон в ту сторону, – Павел кивнул влево.
– Смотрите, тополиный пух, – Нина шаркнула ногой по асфальту. – Рано в этом году.
Из-под ног взмыло белое облачко.
– Красиво. Как будто снова зима.
– Зима отсюда не уходит, – отозвался Павел.
– Уснешь летом, проснешься зимой, – улыбнулась Нина. – До свидания!
– Всего доброго, Нина. Надеюсь, скоро увидимся.
Она двинулась по тротуару в сторону метро.
Летние каникулы, бесконечные и счастливые – таких ей еще никто никогда не предлагал. Никто никогда – и она должна без раздумий принять это сокровище, как многомиллионное наследство, потому что именно такими они и были на самом деле, эти каникулы, и они принадлежали ей по праву.
Она держала в руках царскую корону, но вместо радости чувствовала разочарование.
Скорее всего, она откажется. Как может она принять этот дар – он предназначен для кого-то более достойного. Для того, кто мечтал о нем всю жизнь. Нина совсем другая, ей даже трудно сосредоточиться и понять, что именно ей предложили. К тому же летом она поедет в Испанию, увидит Кристину и отправится гулять с ней по Кадакесу, потом пойдет на море, а после моря будет долго-долго сидеть на веранде белого домика с фотографии, которую она видела в Озерецке. Когда Востокова услышит отказ, она мигом подыщет другую кандидатуру. Найти будет не сложно, Нина в этом не сомневалась. Нина – человек случайный. Просто все так сложилось: в нужный момент она подвернулась под руку, и Востокова поторопилась с выбором. Она ошибается в Нине. Ей, конечно, нужен кто-то другой, она очень сильно ошибается… Зато такой вечер – алое солнце догорает над крышами домов, да еще этот протяжный колокольный звон… Через несколько минут станет темно и прохладно, солнце исчезнет, на смену ему придет синева. Но несколько минут у Нины все-таки есть, а это уже немало. Она успеет дойти до метро, окруженная сиянием.
Нина шла, мысленно разговаривая сама с собой. Ей снова казалось, что она попала в детство: только там, очень давно она ступала по земле так неспешно, так беззаботно, и время было драгоценным, как золотой самородок с берега реки Яны, который не купишь за деньги, и ничто в мире ее не тяготило.
Нина уходила все дальше, и тополя роняли ей под ноги теплый невесомый снег.
Права
© Надежда Беленькая, 2013
© «Время», 2013
Ознакомительная версия.
