Он быстро и ловко приготовил чай, расставил все необходимое и пригласил:
– Вот, пожалуйста! Вам крепкий, слабый?
Николай Михайлович одобрительно на него посмотрел и пожелал крепкий.
– Наташа поразительно похожа на вас! – не выдержал Дмитрий.
– Да, все так говорят! – согласился отец.
– Знаете, у меня на этот счет своя теория, – оживился он. – Когда мужчины говорят о продолжении рода, они имеют в виду сыновей, в то время как через сыновей происходит продолжение женского, а вовсе не мужского рода. На самом деле мужская порода передается через дочерей и дальше через внуков!
– Ну что же, будем ждать внуков! – добродушно улыбнулся Николай Михайлович.
В этот момент хлопнула входная дверь. Дмитрий вскочил и поспешил в прихожую.
– А-а, ты уже здесь! – улыбнулась раскрасневшаяся Наташа, подставляя щеку. Оказалось, что отец захотел угостить их домашними пельменями, и она ездила на рынок за мясом. Пройдя на кухню и поставив пакет, она потянулась к отцу с поцелуем.
– Вижу, вы тут без меня уже познакомились! – ревниво заметила она.
– Да! Но если хочешь – познакомь нас еще раз! – улыбнулся отец.
Наташа, недолго думая, взяла жениха за руку и встала с ним перед отцом:
– Папочка, познакомься, это Дима Максимов, мой жених! – торжественно и серьезно объявила она.
– Очень приятно! – также серьезно отнесся папа к представлению и еще раз пожал женихову руку.
– Тогда уж позвольте и мне! – напрягся жених и, не выпуская руку невесты, продолжил с той же торжественностью:
– Николай Михайлович, я прошу у вас руки вашей дочери и обещаю сделать ее счастливой и обеспечить ей и нашим детям достойное существование!
– Не возражаю! – пробасил отец. – Ну, а теперь за пельмени!
Он повязал фартук, распределил роли, и все трое принялись за дело. Дмитрий с приятным удивлением посматривал на невесту, которая, блистая ангельской непосредственностью, никогда ранее за ней не числившейся, без умолку щебетала. Папочка, папуля, папулечка – мягким ворсом устилала она дорожку к отцу. Радостное выражение пристало к ее лицу, светло-серые глаза, сияющие даже в гневе, лучились чувствами чистейшей, невиннейшей пробы из тех времен, когда она девчонкой нежилась в родном гнезде под сенью могучих крыльев милого папочки. Оттолкнувшись от пельменей, как от пирса, она уплывала к незапамятным историям их провинциальной жизни, причем в отцовской памяти они часто не находились, и тогда дочь цепляла к ним цветные ниточки подробностей, и иногда ей удавалось вывести отцовские воспоминания из лабиринтов захламленной памяти. Своим праздничным настроением она заразила жениха, и он тоже смог вспомнить пару удачных случаев из ранней, невинной главы своей жизни. Ее отец – мудрый немногословный патриарх, был добродушно улыбчив и одобрительными замечаниями сопровождал те забавные беспечальные цитаты молодой памяти, которыми они его потчевали.
Так они сидели, водрузив руки на столе, а над столом, как во время спиритического сеанса, витали добрые духи семейного очага. Что бы кто бы нынче ни говорил, а счастливая семейная жизнь есть норма, требующая своего фитнеса. Всё прочее, нетвердое и гражданское – лишь ее невнятная копия.
Он вызвался и сделал салат, сервировал стол в гостиной и открыл вино, давая ему возможность надышаться перед смертью. Пришел Николай Михайлович, оглядел стол и сказал, что пельмени требуют водки. Водка нашлась, и пока укрытое горячей желтой пленкой жира угощение томилось на плите, они выпили за приезд и за знакомство.
– Вы обязательно должны к нам летом приехать, – наказал Николай Михайлович. – Мама вас ждет.
Выпили за маму. Наташа вспомнила бежевый ворс маминого халата, который она любила щупать и гладить, когда ей было три года.
– Что ты могла запомнить в таком возрасте! – удивился папа.
– Я много чего помню! Я помню, например, запах магнолии, когда мы были в Крыму!
– Да тебе же тогда было года четыре! – засомневался папа.
– До сих пор помню этот густой, тяжелый, влажный запах! – зажмурилась Наташа, так точно изобразив замершим на секунду лицом чудный, душный, сладковатый аромат детства, что мужчины поверили и выпили за аромат и за ее здоровье.
Наконец появилось главное блюдо. Наташа наполнила тарелки расплавленными, глянцевыми пельменями и залила их бульоном. Мужчины выпили, словно перекрестились.
– С горчицей! – посоветовал будущий тесть будущему зятю.
Далее последовали приятные ощущения, когда все рецепторы сигналят тебе о вкусе, который невозможно описать словами.
– Все дело в пропорциях говядины и свинины, – улыбался довольный Николай Михайлович. – Дома я добавляю еще конину…
Чтобы унять аппетит, им потребовалась пол-литровая бутылка водки.
– Ты отдыхай, – сказал Николай Михайлович дочери, – а мы пойдем на кухню, попьем кофейку, да поговорим, хорошо?
На кухне жених начал с пустяков – например, какой здесь выдался холодный май, и как хорошо себя чувствует Наташа за городом. Как отличился «Зенит» и наши хоккеисты, и как строго он следит за Наташиным питанием, отчего она поправилась на два килограмма. Сообщил, кто его отец и откуда родом.
– Ты смотри! – приятно удивился Николай Михайлович. – Наш парень, уральский! Значит, и ты наполовину уральский! А мама как?
Мама оказалась в порядке, да к тому же курящая.
– Вижу, сам ты не куришь! – заметил Николай Михайлович. – Бросил?
– Наташа заставила! – с удовольствием сообщил он.
– Молодец, Наташка! – одобрительно кивнул отец.
– Я вот о чем хотел с вами посоветоваться… – решился он.
– Ну! – отхлебнул кофе Николай Михайлович.
– Хочу Наташу увезти отсюда…
– Куда?
– Куда-нибудь в Европу…
– В свадебное путешествие, что ли?
– Нет, увезти насовсем, чтобы жить там!
Николай Михайлович с удивлением на него воззрился:
– Интересно, а чем тебе Россия не угодила?
– У страны ненадежный фундамент – того и гляди все рухнет, как в семнадцатом и придавит нас с Наташей. Ведь мы, как-никак, состоятельные…
Николай Михайлович, откинувшись на спинку стула, смотрел на него прямо-таки с клиническим интересом, будто открыл в его личности что-то темное, угловатое и неприличное.
– Интересно, интересно! Ну-ка, ну-ка, расскажи! Может, мы там у себя отстали от жизни и чего-то не знаем?
– Сам я, может, и прожил бы здесь, но я очень боюсь за Наташу и, если уж глядеть дальше, за наших детей… – сказал он, рассчитывая вызвать вибрацию отцовских струн.
– В каком смысле? – сделался внимательным Николай Михайлович.
– В прямом! Вы посмотрите, кто разгуливает нынче по улицам! Ее же без охраны нельзя выпускать из дому!
– Вот и приставь к ней охрану!
– А как же быть с ненадежным фундаментом?
– Какой фундамент? О чем ты говоришь? Пока стране нужны наши трубы, ничего никуда не рухнет!
– Но страна же по уши в дерьме!
– Может быть, и в дерьме, но это не повод для эмиграции. Вернее, это повод для слабаков, – спокойно заключил Николай Михайлович.
Жених в выразительном бессилии развел руками.
– Если все уедут – кто же будет страну из дерьма вытаскивать? – пошел в контрнаступление Николай Михайлович.
– Да ее оттуда при всем желании не вытащить!
– Ну, если все так будут думать, то не вытащить!
– Да что бы мы с вами не думали, последнее слово за руководством, а оно…
– Согласен, но я не обсуждаю руководство страны. Это, знаешь ли, бесполезное занятие.
Выражение лица Николая Михайловича стало удивительно похоже на выражение его дочери, когда та была чем-то недовольна.
– Знаешь, Дима, честно говоря, мне плевать, как они себя ведут и о чем думают, потому что нам там, у себя, нужно думать о людях и о заводе. Когда ты знаешь, что за тобой люди и что они тебе доверяют – невозможно их обмануть, накопить деньжат и сбежать! Мы там у себя и тонем вместе, и выплываем вместе. Мы ведь с матерью тоже состоятельные… И акции, между прочим, имеются… У нас в провинции все проще…
– Впору перебираться к вам жить! – улыбнулся он.
– А что, это мысль! Мы с матерью будем только рады! Ты не думай – у нас там жить очень даже можно! Вот вы здесь, например, что видите кроме работы, да телевизора?
– Нет, нет, Николай Михайлович, что вы! Наташа ни за что не согласится! Да и я…
– А вот мы ее сейчас и спросим! – воскликнул отец, завидев входящую дочь.
– О чем это вы здесь так громко спорите? – зашла и с любопытством спросила, встав за спиной жениха и положив руки ему на плечи, Наташа.
– А вот скажи нам – ты бы хотела вернуться в Первоуральск и жить там? – спросил ее отец.
– Нет! – не задумываясь, ответила Наташа.
– Почему?
– Ну… много всяких причин…
– А в Европу жить поехала бы?
– Ах, вот вы о чем! – догадалась она и взъерошила жениху остатки волос. – Нет, и в Европу не поеду!
– Вот видишь! – развел в свою очередь руками Николай Михайлович. – Нынешние господа юристы Россию покидать не желают! Не то что Керенские! А ты говоришь – все пропало!
