Стук в дверь. Входит МУЖЧИНА.
МУЖЧИНА. Ну это… Я по объявлению как бы, ну я звонил, адрес дали, около церкви направо три кэмэ. Типа долго, блин, крутился. Не туда послали. Никто тут как бы ничего не знает, улиц нету.
ЛИНА. Здравствуйте.
МУЖЧИНА. Ну.
ЛИНА. Там все просто, Ленина длинная улица, потом Ленина опять поперек, выезд на Дзержинского, до улицы Калинина, а следующая наша, Коммунистический тупик.
МУЖЧИНА. Во-во, улица ваша Ленина, блин, везде проходит. Куда ни выедешь, типа, везде Ленина улица, блин. (Разглядывает помещение, открывает дверь в спальню, вертит головой. Открывает боковую дверь. Быстро захлопывает дверь, отходит с угрюмым видом.)
ЛИНА. Вы по какому делу? По объявлению?
Мужчина кивает, стучит в стены, смотрит на потолки.
Вас наши голые интересуют?
Мужчина разворачивается к Лине всем корпусом. Застывает.
Нет, пока что рановато вы пришли. Молодежь у нас пока еще не готова. Слишком маленькие они, короче. Вы можете заглянуть через месяц, хорошо?
МУЖЧИНА. Через месяц, добре. А… Так. Типа а где у вас как бы туалет?
ЛИНА. Туалет вот там. Биотуалет.
МУЖЧИНА. И ванная как бы?
ЛИНА. Вы хотите помыться? Во дворе направо. Холодный душ в любую погоду.
МУЖЧИНА. Нет, я так как бы.
ЛИНА. Возьмите пока что наш каталог. Митя, нет каталогов. Принеси, они под диваном пачка. Да что такое, пришел человек, а каталогов нет. (Мужчине.) Подождите минуту, хорошо? Садитесь. Какие конкретно голые вас интересуют?
МУЖЧИНА. Шо? Меня? Голые как бы, блин? Ну да, типа интересуют. (Смеется.)
ЛИНА. Да, но какие? Голые из Австрии?
МУЖЧИНА. Голые из Австрии, блин?
ЛИНА. Именно.
МУЖЧИНА. А какие, типа?
ЛИНА. Ну, фото их в Интернете они есть. Я вам сейчас дам наш адрес сайта.
МУЖЧИНА. Голыми я как бы интересуюсь, блин, не скрою.
ЛИНА. Будут Маргарет фон Фюрстенберг… Даяна фон Шицмиц…
МУЖЧИНА. Ну да? Блиин…
ЛИНА. И Герберт фон Аустер-Биркенгрем. Песочного цвета голый с пятнышками.
МУЖЧИНА. Герберта вот мне не надо точно, как бы. С пятнышками, блин, ну его.
Входит МИТЯ с каталогами.
ЛИНА. Держите. Это бесплатно. Держите.
МУЖЧИНА (смотрит). Это что, зачем кошки? Блин, почему кошки?
ЛИНА. Да.
МУЖЧИНА. Вы говорили про голых.
ЛИНА. Но они еще не приехали.
МИТЯ (хмыкнув). Но голые, они тоже кошки.
МУЖЧИНА. Блин, кошки?
ЛИНА. Голые – это порода такая. Покрытые плюшем кошки, и вид у них неземной такой… Как у инопланетянок. Глаза огромные. И повышенная температура тела. Горячие просто.
МУЖЧИНА. Нет, я как бы по поводу объявления типа.
ЛИНА. Ну да.
МУЖЧИНА. Продажа как бы дома типа.
ЛИНА. Нет, дом не продается. Вы ошиблись.
МУЖЧИНА. Нет, я звонил типа по объявлению… из рук в руки… И там девушка в Америке дала мне как бы адрес посмотреть, блин… Я в Америку, оказывается, звонил.
ЛИНА. А можно посмотреть, что за телефон? Какой номер?
МУЖЧИНА. Если это прикол, то хамство, блин. Я ехал, блин, из Урючинска, блин, гнал машину всю ночь и полсуток, что за дела! Америка еще оказалась. Блин.
ЛИНА. Дайте взглянуть, какой телефон. Какой телефон в объявлении?
МУЖЧИНА. А вы кто? Вы, блин, хозяйка типа тут здесь?
ЛИНА. Я не хозяйка.
МУЖЧИНА (кивает). Вот. И девушка, блин, типа сказала, там будет обслуживающий персонал. Сказала, они хамоватые, вы сами как бы смотрите что вам надо типа. Там три как бы комнаты, одна на массандре.
ДАША. На мансарде, наверно.
МУЖЧИНА. Да. На массандре, и терраса типа, возможность, блин, достроить весь второй этаж. Хороший типа сад. Мне, правда, это, блин, без мазы. Персонал там, сказала, блин, хамят. Не обращайте как бы. Наемные работники хамят, блин, типа как бы. Общайтесь только со мной, блин, сказала.
ЛИНА. Она хозяйка?
МУЖЧИНА. Жена хозяина. Ну. Хозяйка.
МИТЯ. Но телефон-то какой? Может, это прикол все-таки?
МУЖЧИНА. Не, я с вами говорить не буду типа, блин. Хамоватые, блин, голые какие-то, потом вообще кошки! Вы что? Я из Урючинска! Красная икра, блин! Мы знаете, блин, кто? Я на «бентли» ездию. У меня охрана! Мне ваши московские, блин, приколы не нужны! И дом ваш я вообще на снос беру! Барак какой-то, халупа, блин! Ванна у них на дворе! Я на вертолете ездию на острова! А не это. Там у людей у всех плюс двенадцать, а у меня на высоте, блин, минус пятьдесят, поняли?
Выходит.
ЛИНА. Красная икра, блин.
МИТЯ (глядит в окно). Бродит по двору. Смотрит. Плюнул.
ДАША. Мить, предложи ему уйти.
МИТЯ выходит.
ЛИНА. Дом она продаст.
МИТЯ (входя). Ему понравилось. Он сказал, что покупает. Участок, блин, годится типа.
ЛИНА. Как бы.
ДАША. То есть тебе вообще уже деваться некуда. Совсем. Если он продаст дом…
ЛИНА. Но что бы там ни было, я Вероничку не трону. Ни сейчас, ни когда она родит. Бойфренд после свадьбы будет прописан у меня, он откуда-то из Мелитополя музыкант. Голос хороший, она мне давала запись послушать. На разных инструментах он играет. Сейчас ищет продюсера, Вероничка говорит.
ДАША. Куда же ты денешься?
ЛИНА. Ну… У меня же музыкальное образование, мы с тобой педагоги. Я после музыкалки, когда меня уволили, преподавала в гимназии итальянский, но недолго. Пойду няней к богатому ребенку… Скоплю денег лет за десять, куплю домик где-нибудь. Возьму у Мити из гаража потомков моих кошек. Митя пока что наладит воспроизводство, да, Митенька?
Митя не отвечает, щелкает мышью, играет, глядя на экран.
Да, Митя?
МИТЯ. Не знаю я. (Играет.)
ЛИНА. Буду их продавать. (Усмехнулась, задумалась.)
ДАША. Приезжай жить ко мне. У меня здоровенная квартира пока что. Давай, приезжай, пока Игорь не подал на развод и не оттяпал треть квартиры. Говорила мне мать, ты вторая жена, будет у него и третья, вплоть до седьмой. И все себе оторвут по комнате.
Входит ВАДИМ.
ВАДИМ. Нет. Не могу я опять по пробкам без горячего чая. Ехал, доехал до шоссе, повернул обратно. Всю кровь из меня выпила. Я не могу под это зудение с пустым желудком три часа ехать! Забегаловкам я, девушки мои, я не доверяю. Какими руками они там посуду моют, огурцы режут и хлеб кладут… Сладостный мой родной дом! Дед его построил с братьями. (Заглядывает в холодильник.) О, молоко есть и творожок! Чайник горячий?
Садится за стол. Наливает себе чаю, ест и пьет.
И пряники как раз. Хорошо иметь свою берлогу, свою опору.
ДАША. Говорила моя мама, твои мужики все подонки.
ЛИНА. Нет, не все в мире подонки. У меня же есть опора, любимый человек.
Вадим, жуя, кивает.
ДАША. У меня три любимых опоры. Лиза, Николка и мама. И всех надо кормить.
ЛИНА. И я не одна. Понимаешь? Я уже не одна сейчас. Есть человек, который меня любит. Этот человек, единственный в мире, поддержит меня несмотря ни на что. Я всегда могу на него рассчитывать. На мужество, на доброту этого человека.
Вадим кивает, довольный. Ест.
И этот человек может рассчитывать на меня. Что бы со мной ни случилось, этот человек будет на моей стороне. И я буду на его стороне. Когда людей двое, они не одни в этом мире. Ведь что ищет человек в своей жизни? Что он ищет? Другого человека. И тогда он найдет свое собственное место, где можно обитать спокойно. У меня сейчас ничего не осталось, кроме моей любви, но мне не страшно. Меня любят, я это знаю. Меня любят так, как никто меня не любил никогда, может быть, мама в детстве. Каждое мое несчастье – это его несчастье, моя удача – это его удача, он может кормить меня с ложечки, он всегда меня ждет. И я буду его кормить с ложечки, если понадобится.
ВАДИМ. Да, тут ты права.
Звонок.
ЛИНА. Алло! Кошкин дом два. А! Привет, да, позвони сейчас Ольге Петровне… А. А. Сколько? Ну прими что Ольга Петровна тебе назначила. У меня совещание, люди сидят ждут! Мам, созвон! Пока. (Убирает телефон.) Да… Что я хотела сказать? Я люблю этого человека, который сделает для меня все что может. Который отдаст мне все.
Вадим встает и, помедлив, садится.
ДАША. Он что, возьмет тебя к себе?
Вадим кивает, делает рукой приветственный жест, как бы ожидая аплодисментов.
Пауза.
Лина улыбается, глядя в пространство, Митя уткнулся в компьютер.
А я тоже какая счастливая, если разобраться! Только мы же способны на счастье ну самое большее на полчаса. Ведь Никола нашелся! Нет, думаешь то-се, он болеет. Ему никто не нужен, я в первую очередь. У него безразличие к людям. Как он в школу пойдет с таким настроением, с таким неверием в человека, беспокоишься. Каким вырастет, думаешь. Какая была дура, думаешь. И боишься, что муж Игорь нам опять пьесу «Кошкин дом» с пожаром устроит. А ведь главное, что Никола жив! (Плачет.)
