В пылу разговора она смотрела на Романа Григорьевича с улыбкой:
«Неужели этот почти перезрелый мужчина может серьезно надеяться на ее осмысленные чувства» – думала она про себя.
Хотя внутренне она не искала прямого пути к любви, но все же что-то влекло ее к Роману Григорьевичу. Какая-то таинственная связь в ее душе просматривалась, и она чувствовала, что неожиданный порыв возможен, но только лишь порыв. Повинуясь природе, как любая женщина, она, подобно кошке, всегда была готова к этому прыжку.
Первые восприятия жизни Юлии были наполнены громадной всепоглощающей любовью к родителям. Они были для нее самыми добрыми, умными и красивыми людьми на земле. Жизнь была наполнена их вниманием, подарками, праздниками. Детского сада, в котором получили первые уроки жизни большинство ее сверстников, она не знала. И потому школьные годы были немного напряженными. Она неохотно несколько раз отдыхала летом в пионерлагере. Летом была возможность жить на даче за городом.
Юля еще в детстве чувствовала в себе что-то необычное, но относилась к этому довольно странно: у нее не было никакого желания об этом думать. Она всегда отгоняла от себя необычные способности – понимать и видеть то, что не заметно другим. Но она вовсе не выделяла себя среди других. И жизнь ее была очень похожа на жизнь окружающих сверстников. И только позже стала острее чувствовать одиночество.
Тогда она не знала, что те необычные фантазии и видения, которые постоянно преследовали ее, непонятны и малоинтересны для остальных.
Восьмилетней девочкой она неожиданно во сне видит своего скоропостижно скончавшегося дядю. Родственники, которые присутствуют в сновидении, также удивлены его неожиданной смертью, обсуждают и непонятно говорят: «Будем хоронить его „по-черному“.» После пробуждения Юля была удивлена этим сном: ее дядя, прошедший войну в Афгане, такой большой, здоровый и сильный, и вдруг – смерть. Наяву ей кажется это совершенно несовместимым. И потом, что такое хоронить «по-черному»? «Какая-то ерунда» – про себя думала она. Но Юля не может забыть этот сон, и через неделю дядя умирает от сердечного приступа. Тетка вдруг говорит:
– А хоронить его будем по-темному.
«Так вот откуда слово это слово „по-черному“,» – думает про себя Юля.
– А это что обозначает «по-темному»? – спрашивает она тетю.
– Дядя ведь партийный, и потому отпевать будем заочно и предавать земле с церковными обрядами так, чтобы никто не знал.
Подобное явилось вновь уже позднее в ее жизни.
В двадцатилетнем возрасте она вдруг также неожиданно и даже навязчиво почувствовала острую необходимость общения со своей школьной подругой. Их дороги разошлись, и Юля не видела ее около четырех лет после выпускного вечера. И вдруг она никак не может отогнать от себя нестерпимое желание встречи. Юля позвонила, потом зашла к ней и застала ее на пороге сильного стресса похожего на признаки суицида. Ее подруга была, как ей показалось, сильно больна.
– Я ждала тебя, – сказала она, – Мне хотелось повиниться перед тобой: я увела у тебя жениха и не самым честным образом, наговаривая ему всякие неприятные небылицы. И вот теперь уже мой муж бросил меня и не хочет даже видеться со мной.
Юля вспомнила этот школьный роман, которому не очень придала значение, хотя разочарования молодости были.
Они вспомнили этот эпизод и совместные школьные годы, развеселились и даже обе пустили слезу. После этого они начали чаще общаться, и подруга через полгода практически была здорова. Скоро у нее наладилась и семейная жизнь.
Еще очень часто она слышала во сне, как ее называли другим именем, и при этом ощущала радость тепла. Имя было странным и необычным, но удивительно приятно ее сердцу.
«Сунамун» звучало, как из потустороннего мира. И когда Роман Григорьевич рассказал о предсказательнице Акссунамун, вдруг что-то проснулось в ней и уже настойчиво продолжало тревожить. Поэтому рассказы о древнем Египте наводили на нее необычные наваждения, будто она была там и давно знала о том, что говорил Роман Григорьевич.
Позднее она стала понимать, что это что-то ее, индивидуальное, и без чего она уже не представляла себя.
Роман Григорьевич с приездом Юлии Борисовны посвежел, помолодел и практически совершенно отстранился от текущих дел. К счастью, они не докучали большими проблемами. Вся предыдущая хандра, если можно ее так назвать, слетела с него необыкновенно быстро. Еще месяц назад он не мог себе представить, что это может с ним произойти.
Он даже забыл писать домой, хотя большой корреспонденции оттуда никогда и не было. Жена после отъезда прошлой осенью была занята своими делами и, занимаясь внуками – детьми дочери, готовила почву к переезду его в Москву.
Имея аналитический склад ума, Роман Григорьевич частенько пытался осмыслить и почувствовать себя в очертаниях окружающего мира, времени, своего возраста и собственной жизни.
Рассказывая Юлии об астрологических зодиакальных созвездиях, он как бы подтверждал свои догадки или скрытые древние разгадки об этом загадочном феномене. Он был уверен, что астрология участвует в судьбе каждого с момента рождения. Ему было ясно, что и зодиакальные периоды оказывают основополагающие воздействия на природу окружающего мира.
Роман Григорьевич чувствовал, что появление в его жизни молодой красивой женщины несло необходимую и желанную новизну. Юлия будто пробуждала его к жизни, к новому, современному ее пониманию.
Когда в очередной раз он вез ее в гостиницу, Юлия неожиданно заметила:
– Вы ездите на весьма скромной машине.
– Нет возможности сменить… да и, собственно, меня это не угнетает.
Юлия Борисовна промолчала. Он же почувствовал упрек:
– Я понимаю, что мы представляем страну, но не время беспокоится об этом.
– Дело не в этом.
– А в чем же?
– Сегодня не время скромничать.
– Откровенно, меня даже раздражает, когда молодые люди ездят на джипах.
– Вы не понимаете их.
– Но в Европе никто так не шикует… И называют нас поэтому нуворишами.
– Я считаю себя русской… А то, как вас называют… это вообще ничто… какая-то эфемерная субстанция.
– Интересно и странно.
– Вы совершенно не понимаете молодежь и новых отношений… Не надо наводить тумана, а быть самим собой и более раскованным… Оглянитесь вокруг и вы поймете, что сегодня в этом красивом слове – «культура» – отсутствует жизнь… скорее она по инерции оправдывает неудачи и покрывшийся плесенью романтизм… Будьте ближе к действительности.
– Неужели я настолько архаичен?
– А как по-вашему понимать поступки людей?…
– Уж не думаете ли вы?…
– Правильно… по их возможностям… а это деньги… окружение, красивые вещи… и вовсе неважно, какими способами они добываются.
– Вы хотите сказать, что надо иметь больше денег независимо от способов их добычи.
– Именно так… А способы добычи – это государственные дела, а не личные…
– Но это примитивно.
– Примитивны ваши иллюзии… Вот вам дают миллион долларов. Вы откажитесь?
– Это как?
Неожиданный вопрос заставил Романа Григорьевича задуматься. А Юлия в запале продолжала:
– Например, вам предлагают взятку?
Он замолчал, а она в порыве продолжала.
– Взяли бы с удовольствием… и даже в скором времени не сожалели бы об этом, – сказала она ему словно назло.
– Не знаю, – выдавил он.
– Просто вы не знаете, что делать с этим миллионом, а многие теперь знают…
– Миллион, конечно, не плохо… Но взятка?
– Дело не в ней… Просто, чтобы быть уверенным в жизни… нужны деньги, связи… возможности… Ведь, если бы бежавший из крепости Дантес не имел свалившегося на его голову богатства, он не был бы графом Монтекристо.
– Пожалуй, вы правы, Юля…я немного старомоден, – стушевался Роман Григорьевич.
– Это, конечно, звучит немного жестко… Не принимайте на свой счет… Но женщины хотят иметь рядом героя, – как бы оправдываясь, улыбалась она.
Роман Григорьевич спокойно отнесся к ее словам, хотя про себя подумал:
«В теперешнем мире деньги могут рождать только деньги».
Он напрягся и начал наступление:
– Деньги – это фетиш, особенно их излишки и тем более заработанные не честным трудом… Они несут в себе незаслуженное торжество лени и разврата перед трудолюбием и справедливостью.
– Как?… Ведь в любом случае они заработаны?
– Вы прекрасно знаете, что бизнес несет в себе противоречие между производителем и посредником, который в современных условиях все ближе к мошенничеству, нежели справедливости.
– Справедливость здесь лишнее слово…
– Я понял вас… Но хочу обратить внимание, что Господь создал нас не для праздности… И потому мне сложно понять, что большое количество денег может сделать человека счастливым.
– Опять эта архаичность… Я говору вовсе не об этом… Я говорю о нашей конкретной жизни.
