Величайшее преступление, которое когда-либо совершено против человечества, произошло в тот день, когда первый жрец придумал милостливую молитву, имея в виду эгоистическую цель. Бога теперь можно было просить в молитвах, благословлять оружие… Именно такое представление о Боге воспитало в человеке себялюбие и лишило его уверенности в своих собственных силах.
Молитва облагораживает только тогда, когда она свободна от какой-либо эгоистичной личной цели.
Современное светское воспитание отстраняет человека от религии. Но с возрастом появляется определенный интерес к библии. Ее черный строгий силуэт стоял и в книжном шкафу у Романа Григорьевича. Всю до конца он ее не осилил, но важные главы первые в свое время его заинтересовали.
«Кто мог первый понять необходимость записать древнюю информацию Книги Бытия о человеке и тем самым прославить себя?» – подумал он.
– Некий первый пиар, – вырвалось у него, – …Хотя истина в молчании… Природа молчит… Бог молчит… Мудрые… много не говорят…
«Загадочны и первые упоминания и поклонения Сатане», – продолжал размышлять Роман Григорьевич.
«Тайная доктрина» Блаватской упоминает о том, что ромбы Гекаты и колеса Люцифера, найденные археологами в Вавилонии, не могли быть использованы в качестве явных доказательств поклонения Сатане.
Халдеи никогда не поклонялись Сатане или идолам, также как и зороастрийцы. Но Блаватская явно подчеркивает, что двойная экзотерическая философия этих символов стала наследием евреев.
Поражают своей правдой жизни стихи халдейского оракула:
«Нет истины в полете вольном птиц,
Как нет ее внутри невинной жертвы,
Все лишь игра воображения,
Основы для корыстного обмана.
Беги от этого, коль хочешь рай познать,
Где мудрость, справедливость и любовь
В едино собраны».
Завораживает простота магических философских заповедей Зороастра:
«Не устремляй познанья своего
К земным пределам без конца и края;
Не здесь отыщешь истины росток.
Ровно ход расчислить не пытайся,
Законы, выводя и собирая, светила солнца;
Оное светило влекомо вечной волею Отца,
Не ради нас, отринь и путь луны;
Ей прихотливой движет неизбежность.
Не ради нас творят движенья звезд».
Под впечатлением своих раздумий и увиденного накануне Роман Григорьевич понял, что ничего случайного в жизни нет. И одновременно ощутил на себе невидимое око Творца, который двигает беспрестанно фигуры и забывает о человеке только тогда, когда он слишком высокого мнения о себе или не в меру назойлив.
Теперь Роману Григорьевичу доподлинно стало ясно, что иногда очень полезно представить себя в ином времени.
«Время-то бежит вперед очень загадочно. С ним становишься старше, освобождаешься от наносной агрессии, но силы слабеют и, к сожалению, только тогда начинаем понимать себя… Порой смотришь… человек настойчивый, волевой, но… время его навсегда ушло», – размышлял он.
В эти последние дни в полюбившейся ему стране Роман Григорьевич совсем по-иному стал смотреть на жизнь, и воспеваемое египтянами солнце стало ближе к нему. А самые яркие его лучи как-то необычно отражались в глазах Юлии. Когда он смотрел на нее, обычно неутомимо-жаркое-солнце вдруг с обновленной силой отдавало ему тепло мягко и нежно.
Из разговоров он узнал, что Юлия закончила Академию внешней торговли.
«Ну вот, а я думал, что она вовсе не в нашей теме», – оправдывал он себя.
Роман Григорьевич до конца не понимал своего состояния и как-то глубоко не задумывался о будущем. Он никогда не изменял своей жене и даже не помышлял об этом, но сейчас все это ушло куда-то вдаль. Ничего его более не интересовало кроме этого неповторимого профиля с рыжими волосами.
По долгу службы, для передачи дел и ознакомления с построенными еще в советский период объектами Роман Григорьевич устроил совместную с Юлией поездку в Наг-Хаммади на юг страны.
На обратном пути накануне сегодняшнего дня они оказались в Луксоре, небольшом городке Верхнего Египта на восточном берегу Нила.
В этом городе находились остатки древнего города Фив, от которого сохранился знаменитый храмовый комплекс в Карнаке – Ипет-Сут, именуемый в древности «Необычайное лучезарное солнце».
Знаменитый и курортный Луксор был наполнен огромным числом туристов. Здесь останавливались крупные теплоходы, в отеле находился прекрасный просторный бассейн и все необходимое для отдыха и развлечений.
После утренней экскурсии и новых впечатлений было приятно находиться в просторном и прохладном номере гостиницы.
Как и многие туристы, Роман Григорьевич с Юлией накануне насладились осмотром достопримечательностей города: могучими вратами, внутренними дворами с бесчисленными колоннами, скульптурами и обелисками.
Храм города представлял вытянутый прямоугольник с массивными стенами. Дорогу к нему обрамляли два ряда сфинксов с головами баранов.
– Почему головы баранов? – спросила Юлия.
– Это храм солнца Амона-Ра. А символом бога Амона является овен или баран, – удовлетворил ее любопытство Роман Григорьевич.
На территорию храмового комплекса во внутренние помещения можно было попасть через украшенные обелисками ворота-пилоны, выполненные в виде высоких и монументальных усеченных башен. От вестибюля к Нилу тянулась двухрядная колоннада двадцати метровой высоты с капителями в форме цветков лотоса. Всюду широта декоративного убранства и нескончаемые колонны, увенчанные цветками папируса или лотоса. Стены с остатками высеченных монументальных рельефных композиций, почетно увековечивающие воинские доблести фараонов. Обращали на себя необычные прорези наподобие окон из необработанных камней и расписные нескончаемые колонны. Поражали громадные, монолитные, колоссальные статуи фараонов. Подчеркивающие неземную силу, их скульптуры имели в обязательном порядке ореолы-капюшоны, как у сфинксов и необычные подпирающие голову от груди узкие бородки. Всюду пышность убранства и барельефные росписи.
Во внутренних помещениях и сумрачных галереях изумляла оригинальная игра светотеней в гармонии с остатками потолка и перекрытий, которая имитировала синеву неба, усеянного когда-то золотыми звездами.
После затемненных помещений выход в громадный зал – святилище Амона – казался встречей с солнцем.
– Как же это было красиво и неповторимо во времена фараонов, – прошептала Юлия.
– Вы читаете мои мысли, – откликнулся Роман Григорьевич, – Здесь мне кажется, что не мы, а они смотрят внимательно на нас.
– Пожалуй.
Между десятым пилоном храма Амона и храмом богини Мут возвышались величественные красивые головы царя и царицы.
– Это фараон Эхнатон, – обратил внимание Роман Григорьевич, – Ему приписывают неземное происхождение.
– Почему?
– Слишком оригинален и необычный провидец.
Юлия остановилась.
– А что это за женщина рядом… Какой яркий профиль!
– Красавица Нефертити.
– Неужели…сама Нефертити?…
– Я много видел обелисков с описанием гармоничной жизни этой семьи…
– Да… Открытая мягкая красота… Мудрая, благостная… Они оба, действительно, очень гармоничны, – с восхищением заключила Юлия, – А много ли у них было детей?
– Пять мудрых дочерей…
– Он видно утопал в женской идиллии? – лукаво улыбнулась Юлия, – А мальчиков, значит, не было?
– Был, – произнес твердо Роман Григорьевич.
– Это как?
– От молодой следующей жены.
– Ну вот… вам и гармония, – пренебрежительно покосилась она.
– Этот мальчик-фараон прожил не долго… Знаменитый Тутанхамон, гробница и останки которого известна всему миру…
– Конечно, я понимаю… Он был фараон.
Немного помолчав, она взглянула ему в глаза:
– А вы, Роман Григорьевич, хотели бы быть фараоном и иметь молодую жену?
Он понял ее намек, даже немного обрадовался, но не нашел, что ответить, и промолчал.
– Вот видите, все мужчины одинаковы во все времена… хотя, возможно, я не понимаю гармонию, – то ли насмешливо, то ли укоризненно тихо произнесла она.
– Вы знаете, Юлия… Понятие гармонии не всегда однозначно, тем более в те времена… Да и сейчас это редко совпадает с общепринятым мнением, – с надеждой в голосе отпарировал он.
– Каждый мужчина должен хотеть быть фараоном, – уверенно сказала она и пошла дальше.
С южной стороны храма Амона они увидели останки Священного озера.
– Красивая, величественная водная гладь, – повернулась Юлия.
– На нем была пристань, к которой причаливали сделанные из кедра священные ладьи.
Роман Григорьевич знал о священных ладьях, которые через Елисейские поля ведут в «Страну мертвых», в последний путь, но не стал говорить об этом.
Сегодня должно было состояться ночное световое представление в Карнаке, подобное Великому Сфинксу в Гизе. Они взяли билеты и решили только завтра утром вылетать в Каир.
