– Чёрт! – выругался.
Ещё два зайца выбежали впереди, один даже остановился, встал на задние лапы, посмотрел в мою сторону, уши торчком, и рванул вдогонку за собратом.
– Куда они это так торопятся? От лисы бегут? Или миграция серых началась, что ли…
Я надавил плавно педаль тормоза, чтобы не сбить очередного какого-нибудь выскочившего зверька, достал сигарету из пачки, закурил, и в этот момент неожиданно заглох двигатель, умолкло радио – автомобиль катился по инерции вперёд.
– Сука! – сказал я. – Только этого не хватало.
Через метров двести автомобиль остановился сам.
Зной! Свинец плавится у меня под ногами. Ничего подобного я ещё не ощущал. Растерянный, я стою над двигателем, не могу разобраться, что случилось. В сердцах хлопаю капот, бью кулаком горячую сталь – вмятина. Ну и пусть!
Прошло минут пятнадцать, ни одна сволочь не проехала мимо. Взъерошив волосы, смотрю по сторонам. Слева – кукурузное поле, справа – подсолнечник. Глушь! Пот ручейками скатывается с висков на щёки, капает на футболку. Обтираюсь носовым платком, пропитанным насквозь потом.
Обшарпанный указатель говорит, что до посёлка два километра.
Пчёлы летят со стороны подсолнухов, справа налево. Их много. Не исключаю, что статья в интернете не врала, – это факт. По идее их полёт должен был быть в точности наоборот.
Я жду ещё пятнадцать минут – никого. Беру литровую бутылку минеральной воды, забираю документы, закрываю автомобиль и иду в посёлок за помощью.
Солнце в зените; асфальт пылает огнём; глядя вдаль, видно, как над горизонтом колышется воздух, он, подобно бесцветному пламени, преломляет свет, искривляет видимое пространство. Прямая дорога напоминает спину двугорбого верблюда: вверх – вниз, вверх – вниз, до самого горизонта. Мне кажется, что за тридцать лет моя жизнь такой и была, прямая, с небольшими подъёмами и спусками, я шёл по накатанной дороге, где-то было скучно, где-то затаивалась обида, иногда неподдельное веселье поднимало настроение… зато всегда предсказуемо. Лёгкий поворот, влево или вправо, мог бы что-то изменить в другую сторону, но мне этого ничего не требовалось. Я шёл, смотрел вперёд и понимал: в данный момент накатанная прямая это не то, чего я хочу.
Кажется, я прошёл больше двух километров. Так и не дошёл до посёлка, он, наверное, отсутствовал либо располагался дальше. Может, указатель врал? Да, Серёга, ей-богу всё не то, заманчивым казалось содержание дорожного знака, не более.
Я останавливаюсь. А если свернуть влево, через кукурузу пойти? Куда-нибудь я же выйду. Или через подсолнухи, взять вправо? Кто-то ж эти растения сажал – как лучше поступить?
Нет-нет, притормаживаю себя, боюсь ошибиться, лучше идти прямо, вперёд. Да и некстати по полям бегать вместе с зайцами. Я усмехаюсь.
Дорога раскалена до чёрной смолы. Жажда высушивает горло. Открываю бутылку, пью тёплую минералку. Уже тёплую! Полбутылки нет. Надо экономить, коль так всё плохо.
Дорога пуста! Вымерли все как будто, только я остался. Валентин, один из немногочисленных друзей, как-то сказал, что у меня необыкновенное уменье жить… для себя. Я тогда сделал вид, что не понял его. Ему не понравился мой поступок, было дело. Я оправдывал себя, говорил, что, если я сделаю себе хорошо, тогда и другому будет так же, как мне. Но в этой ситуации я мало хотел остаться один. Подобно пчеле, отбившейся от своего улья, я себя ощущал.
В ушах появляется гул. Нет, это не ветер. Совсем что-то другое. Странно, я начинаю испытывать необъяснимый дискомфорт, похожий на страх. Желание уйти влево почти непреодолимо, инстинкт; на уровне подсознания происходит какой-то перелом, трудно понять что, но я иду прямо. Можно осмеивать мою трусость, предрассудки, это так, но я сам себя осмеять не могу, не получается. Лишь бы был какой-то итог, а то за всеми усилиями может открыться лишь ничтожный результат. И, кажется, всё к этому идёт… или я сам к нему иду…
Звонит сотовая трубка. Я уже забыл про телефон.
– Серёжа, я обгорела. Сейчас сижу в тени, думаю о тебе, любимый.
– Приятно, дорогая, раз не забыла, что я есть. Я тоже о тебе думаю, но у меня, правда, возникли проблемы… – телефон вырубило. – Алло! Алло! Майя, ты меня слышишь?
Я взбесился! Стал орать, что за чёрт, что за глушь, что за связь!.. Моему гневу не было предела. Я ждал этого дня, чтобы встретиться с невестой, планировал уже сегодня вечером пойти в дорогой ресторан, поужинать, выпить и развлечься, а ночью искупаться нагишом в море вместе с Майей, как обычно это делал, всякий раз, приезжая на побережье. Но, кажется, этому не суждено было сбыться.
Аккумулятор сел. Я смотрел на телефон, как на ненужную вещь. Желание выкинуть дорогую трубку в подсолнечник было так велико, что я, надо сказать, замахнулся, какое-то мгновение раздумывал, правильно ли поступаю с недешёвой вещью, как телефон снова заговорил:
– Серёжа, я тебя не слышу… – и отключился снова.
Нет уж! Я спрятал телефон в карман шорт. Что-то здесь не так. А телефон денег стоит, последняя модель-то.
Снова слышится странный гул. Я смотрю по сторонам, ожидая увидеть чёрт знает что! Мне мерещатся монстры – и это в ясный солнечный день, когда до заката добрых часов шесть. А что же будет ночью?
Где этот долбанный посёлок! Я иду целый час, наверное, и не могу добраться до конечной цели! Плюю в сторону, слюна испаряется ещё в воздухе. Адская дорога, не иначе.
Может быть, я перегрелся на солнце? – задаю себе вопрос. Обычно человек гордится своим здравым смыслом, он живёт как в трансе, занятый повседневными заботами, радостями и печалями. Обычные люди отстают от мирового развития, потому что групповое сознание развивается у них медленно. Все они верят в то, что видят, и знают только то, что хотят знать. Сегодня я ещё верил; я причислял себя, вообще-то, к иному типу людей, но, видимо, я – обычный человек, раз уж оказался в такой ситуации и ничего не могу поделать. Повернуть назад?
Нет, возвращаться не хотелось. И убеждать себя не пришлось. Если дорога существует, она должна куда-то вывести. Я только оглянулся: как и впереди, дорога, ничем не отличалась сзади, упиралась в горизонт: вверх – вниз, вверх – вниз…
На обочине, по ходу движения, стоял чей-то автомобиль. Я его не сразу заметил. Он как будто выплыл из пустоты, материализовался ниоткуда.
Теряя терпение, я перешёл на бег. Мне казалось, что автомобиль сейчас исчезнет так же неожиданно. За короткий промежуток времени у меня создалось впечатление, что дорога обманывает, ей верить нельзя.
Это была вишнёвая «девятка». Солон пустой. Вокруг никого. Я подал голос:
– Здесь есть кто?
Никто не ответил. Я громче повторил:
– Есть кто?!
– Не кричи, я здесь, – из кукурузы вышел огромный мужчина лет сорока. В нём, без обмана, килограмм сто пятьдесят было, а роста ниже меня. – Тебе чего?
Я сделал шаг назад.
– Помощь нужна. Я заглох, там, сзади, в пяти, наверно, километрах от тебя. И как назло, ни встречной, ни попутной машины. В посёлок направляюсь.
Я заметил указатель, такой же обшарпанный: Латыши, два километра.
– По-твоему, я просто так стою, да? Делать мне больше нечего! – воскликнул он. Почему-то я подумал, что он гора, способная родить мышь.
– И давно стоишь?
– Часа два. Хоть один, смотрю, сумасшедший появился, а то, думал, волком завою, – он сделал попытку улыбнуться.
– Подозрительно всё это. И гул слышишь? – я попробовал прощупать почву.
– Слышу! И пчёлы меня искусали, и зайцы стаями бегут из подсолнечника в кукурузу. Не замечал?
– Как только повернул на эту дорогу, троих видел. Они мне тоже странными показались. Как и пчёлы.
– Меня Миша зовут, – протянул он руку. Я ответил на рукопожатие. – Если какие-то инопланетяне откроют для себя нашу планету, то наверняка подумают, что главные живые существа на ней – автомобили; люди же – их начинка, внутренние органы, средства размножения. – Он опёрся толстым задом о свою «девятку» и отскочил, как от кипятка. – В подсолнухи не ходи. Я тебя предупреждаю, – обречённо сказал он.
Если я хоть как-то пытался себя успокоить, то Миша, напротив, нагонял эмоций – от него так и пылало пессимизмом!
– Это ты о чём?
– Понятно, что не о зайцах.
– А чего в кукурузе прячешься, Миша? – я окинул его взглядом с ног до головы. Он мне не нравился. Бывает так, человек с первого взгляда не внушает доверия.
– Под стеблями не так жарко. Тебя как зовут? Не представился ты, нехорошо.
– В посёлок пойдёшь – познакомимся ближе. По-другому не вижу смысла – Миша! – называть своё имя, – я давал ему почувствовать своё презрение.
– Ну и не надо, твоё право.
– Всё ясно. Так почему ты в посёлок не идёшь? Два километра – не так уж далеко, – задаю вопрос, желая услышать ответ, так как указатель этот стал внушать ужас больше, чем гул в ушах и предупреждение не ходить в подсолнухи; я посмотрел на указатель снова.
