Павел Улитин - Макаров чешет затылок

Ознакомительная версия.

В одной комнате, имелось в виду. Ну кто теперь будет читать Рылеева? Некому рассказать про табакерку. Местонахождение неизвестно. Так это у них называется. Андрей Ворабей, не пугай голубей, клюй семечку, да помаленечку. Разве б я так? Вот именно. А из того «тошно перечесть» пора бы сделать все выводы. Читать вслух по-английски не тошно? Тогда надо читать. А все остальное пока в сторону. Опять не место для даты. Я вас любил когда-то. Спасибо за «когда-то». Для костра в пепельнице, конечно, лучшая бумага. ГТ, ТГ. Снимите шляпу. 5 минут молчания. 23.11.65

А делается это просто. Берется готовый текст и удаляются неподходящие слова. Совсем не надо делать то, что вы делаете. ГТ, ТГ.

ОС и ДС

ТРАВА ПОД СНЕГОМ

10

А результаты были ужасные. «Луна и грош» по-русски звучит так плохо и несолидно, что стыдно признаться, что это твоя любимая книга.

БЕССТРАШНЫЙ НОВЫЙ МИР

А сокращенный перевод на французский романа Сенкевича «Кво вадис» звучит так, как будто он написан не Сенкевичем, а Вольтером.

Фонтан, если сдерживать, прорвет мощным напором в одном месте: вот для этого и устраивают много отверстий для тонких струй. Им не позволяли даже невинный авто-эротизм. И результаты? И результаты были ужасные. В бесстрашном новом мире речь идет в первую очередь об эротическом подавлении и терроре. Метафора смешанная и растянутая на целый абзац. Трепотня. Чужая потому что. Своя трепотня – это всегда глубокая мысль. 27.11.65

А Ленин приветствовал «10 ножей в спину революции» Арк. Аверченко. И советовал всем прочесть. Ну он же ничего не понимал в литературе и в партийности литературы. А вот тов. Жданов все понимал. Поэтому и покончил с собой.

Для старушки Риты Райт – книги Абрама Терца – покушение на гитлеровского гауляйтера Гейдриха в оккупированной Чехословакии. Они все нам напортили! Да она сама – благородная женщина! – выступит общественным обвинителем на открытом процессе.

Фраза Вольтера звучит кокетливо и жеманно. Придраться в переводе не к чему, все как будто правильно, а книга получается СОВСЕМ ДРУГАЯ.

Как будто он этим дорожил. Не такое погибло. Этот переплет с цифрой 1885. Хмык. А может и не погибло. А может. Веселая Вакханка улыбнулась. Это она запомнила. Кто что сказал, не подписав письмо, это ее любимые рассказы. Угроза миновала. Не он хорош сам по себе. А на большее никто и не рассчитывал. А потом был просто промежуток. А потом был узкий промежуток. Но записная книжка полетела в огонь. Я вам сейчас все объясню. Трогательная уверенность, что ваши объяснения кому-то понадобятся. Трогательная уверенность, что всегда можно все объяснить. А где ж твое заклинание?

А где ж твоя молитва? Почему же она не действует, а? Те же недостатки, что и у Андрея Белого, только без его достоинств. Кот в мешке вышел на улицу, и больше никогда его никто не видел. Ну и что будет? Все большие разговоры кончились в 44-м году. Тоже не знали, что закончат перебежкой. И что договаривает все граната.

НУ И ЧТО БУДЕТ?

УГРОЗА НЕ МИНОВАЛА

Он еще в декабре 1954 года грозился написать «Войну и мир» к следующему новому году. Угроза не миновала. Не твое амплуа. Тут тебя переплюнут в два счета. Когда все время под одной и той же угрозой, человек привыкает и уже не верит в угрозу. А желтая опасность никогда не была красной. Тут он позеленел от зависти. Тут у меня будет бледный вид. Как с последним словом: не скажи, никто не будет знать. А скажи, сам не рад будешь. Так говорил и Ватсаяна. Забыта и Зара Тустра. Звезда, которая спешила на съемку когда-то. Когда-то на антресолях разорвалась граната. Ну, за 12 лет многое может произойти. А что именно? А разве не произошло? А вы забыли про Томилино, Красково, Малаховку. А я забыл про Снегири. Отоснились, видно, навсегда.

А озеро – это пропасть и ты: тут не у места ни он ни НЕОН ни особой чистоты. Тут скорее реквием. Тут скорее Обезьяна и Сущность.

4322

Он вчера был приглашен на чашку чая к самому Господу Богу и сегодня всё знает. Что было, что есть и что будет. Таким тоном он сказал только одно слово. Крепитесь! Ну и что будет? С умным человеком и поговорить приятно. И этот читал про Смердякова. И эта знает все слова. И эта знает, как уязвить побольней. К поэту Дмитрию Кедрину эта ССС никакого отношения не имеет. Так говорила Алена Старица. Если она так говорила. Если это был Борис Слуцкий. Если это была Ольга Берггольц. Князь Андрей без улыбки: этих ж-ж-женщин надо уничтож-ж-жать! До сих пор мы слышали только: этих женщин надо помирить. Терпение лопнуло и у живописца. Монсиньор Монтанелли[47] сошел с ума. Сноп света косой полосой падал вниз, а ему показалось, что это струится кровь его сына. Она и читала Э. Казакевича. Тоже найти в пустыне воду. А тебя учили: будь винтик, будь механизм, будь крепостной, будь исполнитель. Мы тебе поставим пятерку по ПОведению. Я ее любил когда-то. Он умер, не дождавшись рассвета и птиц, которые питаются падалью. Шакалы побежали в другое место.

В другом месте запахло падалью. Кто поддержал его китайскую концепцию? Сугубо доверительно. НАШ ЧЕЛОВЕКОНЕНАВИСТНИК – это, конечно, нечто новое. Мы такого не слыхали никогда. Ну и что будет?

7

А это не литература, это любовные письма. Напечатаны на машинке, ну и что же? Чтобы легче было читать.

Поразила отчужденность. Тебе еще придется выслушать и не то. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Дюже много на себя берет. Это и возмутило. Конечно. Был хороший парень, но не Золя же, не Бальзак! Нет, нет, нет! Ушли старики. Ушли и мальчики далеких лет. А ты разве не заметил, что ты теперь – не просто Юра, а фигура? С тобой и обращаются, как с фигурой.

Облегчения не получилось.

МОСТ

1

Мост – мышеловка? – сомкнулся, Такой мягкий стук гигантского, но хорошо отработанного механизма. Я попробовал щель: нет, не пролезть. Но откуда была уверенность, что на рассвете будет иначе? Мост разведут. А спать можно? Тогда все равно. И я улегся на крашенном металле в ячейке гигантского моста. Ветер дует. Мне снится, что все это мне снится. Я помню, что это надо забыть. Повтори еще раз. Я помню, что это надо забыть. Еще раз. Такая узкая продолговатая щель, сидеть нельзя, стоять тем более, но лежать можно. И я улегся на голом пыльном металле, как у себя дома на диване. Вдруг стало холодно. Подул ветер. Было душно, но тепло, было пыльно, но не холодно. А ты не бойся заснуть. Боялся заспать одну мысль. Я засну, а она уйдет. Разве так бывает, чтоб совсем полный мрак? Вдруг ощущение чего-то чудовищного и неотвратимого. Все-таки бывает. Но сходить с ума как раз приятно и весело. Но разве бывает наоборот? Этот мост в бесконечность. Ему нет конца и краю.

Я хочу умирать вместе. Но я хочу умирать вместе, если уж жить вместе нельзя. Но так не бывает. Но я хочу. Что-то часто о смерти. Ушла фраза. Фраза ушла.

5

Не могу я смотреть на эти изуродованные деревья. Или ерунда или табу. Или табу или ерунда. Эмиссар старой дамы оставил шпаргалку. Это выше моего понимания. Это ж какие-то железные люди. 8.4.66

Как это похоже на все остальное. Что-то часто о смерти. Что-то часто про гроб. Глыба, не нашедшая резец /все скупей и суше на привет/, придает значительность тому, что значительности не представляет. Климат менялся с каждым днем. Надо античную историю готовить, а у меня нашло, стихи пишутся и пишутся, что делать, а? С климатом менялось и отношение к искусству. Вставишь новые зубы, и тебя положат в гроб: знаешь, как будешь красиво выглядеть? Получишь диплом, вместе с дипломом туберкулез, и диплом вместе с тобой положат в гроб. Этими сберкнижками можешь оклеить мой гроб! Я буду шагать через нее, как через мебель! Со вкусом цитировалось, со вкусом. До свиданья без руки, без слова[48]. Идут, идут, идут на последний на важный редут. А на улице мальчик сопливый[49] ковыряет пальцем в носу. Мы встретимся там, где нет темноты. Будет только решетка и Ты.

Был тот человек мао-цзе-дунист, хоть и самой высокой и чистой марки[50]. А где доказательства? Тагер помнит. И Поляк помнит. Это они изучали Андрея Белого для вашего учебника современной советской литературы для 10 класса. Вот у них и спросите насчет краснокожей паспортины. И что взято и что прибавлено и что улучшено и что ухудшено и как вообще.

Ознакомительная версия.