Сестры
Оля с Лидой решили съездить в Крым, на море. Лида бывала на море и не раз. Ездила с компанией друзей, подруг «диким» способом, то есть, с палатками. Но друзья, подруги быстренько переженились, компания распалась и Лида осталась в гордом одиночестве и без моря.
Оля, едва закончившая парикмахерские курсы, тихая, незаметная, замкнутая девушка семнадцати лет не могла, конечно, составить компанию старшей сестре, но куда же деваться, на море уж больно хотелось.
И Лида принялась настаивать на поездке, Оля скоро ей подчинилась, не желая конфликтовать и вообще, море же!
Оле часто стало сниться море с голубой чистой водой и пестрыми рыбками, которые она любила изредка разглядывать в аквариумах зоомагазина. В зоомагазин Оля заходила просто так, а вернее, по привычке. Школьницей, частенько, она торчала возле клеток, разглядывая веселых волнистых попугайчиков, которых кто-то покупал и мечтала о таком же маленьком чуде для себя. Ей часто снилось тогда, что родители дарят попугайчика, но на деле, мать твердила о своем нежелании убирать еще за одним домашним грязнулей, имея в виду всех домашних. На уверения Оли, мать пренебрежительно махала рукой, куда там ты будешь прибирать, поговори еще! Отец отмалчивался или кивал на мать, ну, а Лидка не могла вступиться за младшую сестру, она лазала по заборам, дралась, играла в футбол и пренебрежительно отзывалась о девчонках.
Оле было одиноко. Она много читала, много скучала и плакала от серости своего бытия. Она даже влюбиться не могла, потому как Лидка постоянно вторгалась в ее личное пространство, бесцеремонно читала дневник, что вела Оля и после, без колебаний разрушала иллюзии и мечты девчонки, попросту выслеживая ее кумира и отщелкивая его похождения на фотопленку. Каждый раз Оля влюблялась не в того парня, она была простовата душой и жалела проходимцев, пьяниц, дураков.
– Ты еще педофила пожалей! – угрожала Лида Оле.
Действительно, до Оли частенько докапывались взрослые дядьки, ровесники ее отца и Лиде приходилось пару раз разбираться с такими, одному она даже очки разбила.
Олю приходилось опекать и Лида взяла над ней шефство. Ходила повсюду, переодетая в мужицкое, чтобы от Оли отстали разные кобеляки и сволота.
Лида и в самом деле напоминала скорее парня, чем девушку. Волосы она подстригала коротко, по-мальчишески. Одевалась в футболки и джинсы, обувала берцы, чтобы проще было переломить противнику ногу, заявляла она. В карманах всегда носила нож с выкидным лезвием и кастет, чтобы ломать нос нападавшему.
А Оля? Оля любила девчачье: бантики, платьица, колечки, сережки. Любила наряжаться и прихорашиваться перед зеркалом, разглядывая свои белые длинные волосы, которые всегда долго расчесывала и заплетала в длинную косу. Любила накраситься и после полюбовавшись своими пушистыми ресницами, надуть губки, чтобы пройтись по ним розовой, с блестками, губной помадой.
Всегда, у Оли были красивые ухоженные ногти с перламутровым лаком. Одним словом, Оля была девушкой, нежной и прелестной, как нераспустившаяся белая роза в капельках росы, что едва-едва вытянувшись посреди своих соседок, стесняется распуститься и зацвести в полную силу, выказывая красоту и привлекая чудесным ароматом множество пчел, а может и трутней.
И вот, сестры приехали на море. Правда, чтобы скопить достаточное количество денег Лиде пришлось, кроме основной работы, а она трудилась агентом недвижимости, взять дополнительную, ночным охранником, но море есть море, много денег на юге не бывает.
В курортном городишке, где они высадились с поезда, сразу же по выходе с вокзала стояли нестройной шеренгой местные тетки и держали таблички с ценой за койко-место. Сестры, недолго думая, сняли комнату в деревянном доме с удобствами во дворе и душем на огороде.
Оле комната понравилась. Две кровати с чистым постельным бельем, светлые занавески на окнах, стол с двумя табуретками и небольшой бельевой шкаф, что еще для счастья нужно? Но Лида осталась недовольна и ценой, и комнатой, и хозяевами дома, выдавшими им только один ключ от замка, но почему один, а второй, что же, будет у них, негодовала Лида, принимаясь искать место, куда бы заховать деньги, не таскать же всю сумму на пляж и по городу, так и потерять недолго.
Оля не верила в чудовищ и потому лишь удивленно глядела на разъяренную сестру.
Хозяева, два старика, сдавали внаем еще две комнаты, сами переселившись на чердак, откуда, иногда, в основном, по ночам доносился могучий храп старика и стоны по поводу больных ног, старухи.
Утром, старики спускались в кухню, гремели кастрюлями, кашеварили и соблазнительный дух яичницы с колбасой или пшенной каши с маслом сгонял постояльцев с постелей. Столование входило в оплату.
Старики исправно кормили молодых людей завтраками, обедами и ужинами. И хотя из-за жары есть особо и не хотелось, все же Лида с Олей выходили к обществу.
Лида шла к веснушчатому, улыбчивому парню по имени Тимофей. А Оля к серьезному, замкнутому очкарику по имени Герман.
Оба, выпускники, вот уже инженеры-строители имели наполеоновские планы по захвату мира. Тимофей, а попросту Тимоша обещал начать с какой-никакой африканской страны, но Герман не соглашался, а сразу предлагал захватить Америку.
Оля слушала, раскрыв рот, Лида горячо спорила, не забывая прикоснуться раз-другой к руке Тимоши. Оба они, незаметно для себя, переходили на повышенные тона, и это всегда давало повод вмешаться еще одним постояльцам, молодоженам. Борису и Алле.
Молодожены не любили ссориться и не хотели ввязываться в распри других, но все же утерпеть не могли. Постепенно, подчиняясь их доводам и успокаивающим жестам, спорщики мирились и шли гулять.
Лида на сей раз не препятствовала сестре, наверное и сама влюбилась. Тимоша вскружил ей голову и Лида, наконец, ощутила себя девушкой, юной, хорошенькой и желанной. Они, частенько отделялись от компании и уходили шляться, выискивая укромные местечки, чтобы побыть наедине.
Оставшись одни, Герман с Олей не знали, что делать. Тащились к морю, ходили по набережной, запинаясь и в целом, друг другом тяготясь.
Иногда, Герман заговаривал с Олей, но речь его изобиловала техническими словечками, которыми Оле, девушке простой и малообразованной были не понятны вовсе.
Один раз Герман осмелился и поцеловал Олю, но она плотно сжала губы и попросту не ответила на поцелуй, инстинктивно почуяв зло, решительно отодвинулась от его требовательного тела.
Вскоре, Герман с Тимофеем уехали. На вокзале, Лида долго плакала и обнимала Тимошу. Обменявшись номерами телефонов, они расстались.
Лида плакала всю дорогу до съемной комнаты, а после попробовала позвонить своему Тимоше, но не дозвонилась, абонент оказался недоступен. Оля ничего не понимала, а только повсюду следовала за сестрой.
Утром следующего дня, сестры пришли на пляж, разложили покрывала и расставили раскладной столик. Поверх столика они, после недолгих совместных усилий раскрыли огромный зонт призванный защитить их нежную кожу от чересчур жарких поцелуев южного солнца.
– Ах, ах, – прозвучало с соседнего лежака, где толстый мужик с противной белой кожей наблюдал за ними, – какие пышечки!
Лида сразу оскорбилась:
– Где это ты увидел пышечек? – заорала она, воинственно приближаясь к мужику.
– Сдаюсь, сдаюсь! – пролепетал мужик, комически воздевая руки кверху.
Оля наклонилась к пляжной сумке, где лежала связка бананов для подкрепления сил.
– Дэвушка, – тут же послышался мужской голос с кавказским акцентом.
Оля испуганно выпрямилась, оглянулась.
Кавказец стоял в метре от нее и откровенно ее разглядывал.
– Дэвушка, будем знакомы, – шагнул он к ней.
Оля с ужасом смотрела на заросшее шерстью тело кавказца.
Лида налетела на кавказца ураганом, принялась скандалить, заставила уйти.
– Фу ты, – скривилась она ему вслед, – такому и плавки незачем носить!
– Почему? – промямлила Оля, все еще находясь под впечатлением откровенного поведения кавказца.
– Так у него, наверное и перед, и зад весь в шерсти, не видно же ничего! – насмешливо, явно желая быть услышанной, проорала Лидка.
Тут и там на пляже звучали радиоприемники, магнитофоны, сотовые телефоны.
Лидка поморщилась:
– Какафония! Эй, мамашка, – крикнула она, – а ну, выключи свою шарманку! И ты, мил человек, выключи! Для таких, как вы, наушники выдумали!
Уже через минуту Лидка ругалась со всем пляжем и после недолгой энергичной возни, криков, мата и прочих неблаговидных слов, музыка по всему пляжу, стихла.
– Сестра-то у тебя, какая буйная! – доложил наблюдательный мужик.
– Вы бы голову прикрыли, – посоветовала Оля.
– И ты туда же? – удивился мужик. – А мне показалось, драки не для тебя!
