Как-то под утро Олег ворвался в дом своей матери весь в грязи и сильно пьяным. Таким своего сына Тамаре ещё не доводилось видеть.
Завалившись в гостиной на диван, он невнятно кому-то угрожал:
- Убью суку! Убью! Сам в тюрьму пойду, но и этой твари в живых не оставлю!
Тамара в ужасе запричитала:
- Что случилось, Олежек? Господи, не пугай же ты меня так! Что произошло? Где девочки?!
Но в ответ её сын только завыл, зарывшись головой в покрывало. Он рыдал в голос так громко и безутешно, что мать почувствовала, что она сейчас от ужаса замертво рухнет рядом с ним. Она не знала, что и думать, но понимала, что произошло что-то ужасное!
А произошло следующее:
Школьный друг Олега, Сергей, часто разъезжал по командировкам, а Олег в его отсутствие присматривал за его домом.
Сергей несколько лет назад отстроил в долине «нищих» своё детище. Оно затерялось среди других, более роскошных усадьб, возведённых «новыми русскими». Многие владельцы той недвижимости приложили не малые усилия, чтобы выразить свои фантазии и утвердиться в своей состоятельности.
Обычно летом Олег с Алёной заезжали по нескольку раз в неделю, чтобы полить все имеющиеся в доме друга растения. А если поездки Сергея выпадали на зимний период, то Олег перед самым приездом друга прогревал дом и расчищал от снега дорожки, ведущие к воротам усадьбы.
Серёга же, в знак благодарности, всегда привозил другу из загранки всё, что тот не попросит и никогда не брал с него денег.
Ключи от жилища Сергея всегда лежали в «семейном ящике» в квартире Олега. И вот однажды его жена сделала копию тех ключей.
Олег как-то заехал внепланово домой к другу, по причине того, что Серёга звонил ему накануне из Штатов и попросил его найти и переслать некоторые файлы из его домашнего компьютера.
Олег шёл через зал по мягкому ковролину, когда услышал неожиданные звуки, доносящиеся из соседней комнаты. То, что увидел Олег, заглянув в спальню, повергло его в шок. Безобразного телосложения его лысый босс, обливаясь потом и сипло дыша, прогибал под собой его стройную Алёнку.
«Как это?.. - его ум давал сбои, отказываясь верить в происходящее. - Что эта жирная скотина могла пообещать Алёнке такого, что она пошла на это?! Нет, это невозможно…», – от тихого ужаса у него потемнело в глазах, всё его естество протестовало при виде этого наваждения. Олег не сомневался только в одном - теперь эта картина навсегда отпечатается в его мозгу. В этот момент он почувствовал сильный приступ тошноты. Он кинулся обратно к выходу.
Потом он будет ненавидеть себя за эту слабость, что он не вырвал из «лап» босса свою Алёнку и не избил его до полусмерти. Хотя, что в сущности, могло это уже изменить? Он тысячу раз прокручивал в голове всевозможные варианты: «А как было бы, если я..?»
Позже Олег решил не выяснять отношений с женой и попробовать жить с ней так, как если бы ничего не случилось. Но вот только что-то в нём сломалось, он не мог себя заставить быть прежним. Олег презирал себя и брезговал Алёной. Вскоре он нашёл утешение в «горькой», но это было только временным облегчением. Он целыми днями сидел дома и тупо пил. Идея, найти другую работу и уйти в неё с головой - как таковая отсутствовала. Видение в спальне Сергея преследовало его постоянно, и Олег откупоривал новую бутылку. Дочь с опаской поглядывала на отца. Алёна молчала. Обстановка в семье с каждым днём становилась всё более напряжённой.
И вот, как-то поздней ночью, пребывая в пьяном угаре, Олег сцепился с женой. Так, слово за слово, а закончился их разговор её сломанным носом и истерикой дочери.
Утром следующего дня Алёна собрала вещи и уехала с ребёнком к своей матери в Ртищево.
Кульминация трагедии состоялась, а дальше события разворачивались медленно, но предсказуемо печально. Олег пил, не просыхая, его мать страдала, не находя возможности помочь своему несчастному дитя. Томочка старалась достучаться до него добрым словом, но он её не слышал.
Двери его квартиры с того дня не закрывались для новых друзей-собутыльников. Из квартиры Олега стали бесследно исчезать вещи, а от соседей всё чаще поступали жалобы в милицейский участок по поводу нарушения порядка.
А Тамара только твердила себе одно: «Всё когда-то заканчивается, и этот кошмар тоже когда-нибудь прекратиться».
Но это наваждение не проходило. Её Олежка спивался и постепенно превращался в опустившегося человека. Его неряшливый вид добивал Томочку. Она не создавала себе иллюзий, когда видела сына на пороге своего дома – теперь он приходил к ней исключительно за деньгами на выпивку. Мать без лишних слов отдавала ему часть своей зарплаты и от бессилия плакала.
- Господи, что же мне делать? – причитала она, заламывая руки.
Она искала поддержки у друзей, и нередко находила её у своей умудрённой опытом соседки, Верочки, которая ей безапелляционно талдычила:
- Кодировать его нужно. Кодировать!
Но Олег не соглашался ни на какие уговоры и доводы своей матери, а уж на кодировку и подавно. Когда дверь за ним очередной раз с треском захлопнулась, Томочке стало ясно, что её сын разрушает себя сознательно – он просто не хочет больше жить.
Сделав для себя страшное открытие, Тамара плюнула на все условности и набрала номер телефона своей невестки.
Алёна слушала свекровь, не проронив ни слова. А Тамара Геннадьевна на одном дыхании рассказала ей всё, что происходит с Олегом и в завершение добавила:
- Алёночка, я понимаю… - запинаясь, спешила высказаться она. - Всё в жизни бывает, я не берусь судить ни тебя, ни Олега. С каждым человеком, хоть однажды, происходят страшные вещи, но главное устоять и продолжать жить. А Олег… он сейчас погибает. Попроси дочь позвонить ему, она добрая девочка и надеюсь, что зла на отца не держит. Пойми, - уверяла её свекровь, - именно сейчас Олегу очень важно почувствовать, что его любят, что он кому-то ещё нужен… - Тамара Геннадьевна неожиданно замолчала, а затем нерешительно продолжила: - Только тебе лучше не напоминать ему о себе, чтобы ещё хуже не вышло… Пойми, у меня не получается вернуть его к человеческому образу жизни, но дочь - это совсем другое… - тут Томочка не удержалась и горько заплакала в трубку. Она пыталась ещё что-то сказать, но рыдания душили её. Те слова, что ей удалось произнести, прозвучали как мольба: - Алёна, ну пусть она ему позвонит! Алёна, только не молчи! Скажи же что-нибудь!
- Простите… - голос её невестки был еле различим в трубке.
Тамара Геннадьевна даже решила, что ей это только показалось. Но затем она услышала сдержанное рыдание снохи, и связь оборвалась.
Тамара, в растерянности, так и просидела весь вечер у телефонного аппарата. Сердце её разрывалось на части, но перезванивать Алёне она не решалась. Да и зачем? Она всё ей сказала, а теперь будь, что будет.
- Бедные, бедные мои дети, - только причитала она, беспрестанно думая о семье сына.
Конечно, время лечит всех. Она это знала из личного опыта, но то, что её Олежка пребывает в таком отчаянье, выбивало её из привычного образа жизни и делало её беспомощной и несчастной.
«А будь жив Володя, неужели всё было бы так же плачевно? - неожиданно возник у неё вопрос, и тут же пришёл бескомпромиссный ответ: - Естественно, только было бы ещё на одну боль больше».
Томочка от бессилия опять разрыдалась и вся в слезах обратилась с мольбой к духу покойного мужа. Она, как одержимая, просила его помочь «оттуда» повлиять на сложившуюся ситуацию. Тома плакала и молила Володю о помощи. Этой глухой ночью ей казалось, что он единственный, кто в силах помочь их сыну. О Боге ей сейчас не хотелось вспоминать, она не могла понять: «Как Он мог допустить такое?»
Спустя месяц, Олег опять пришёл в родительский дом. Но на этот раз он был каким-то другим. Лицо у него сильно осунулось, а во взгляде появилось что-то безумное, но главное, к великой радости матери, он был трезв!
Сидя за круглым семейным столом, Тамара с сыном в тот вечер проговорили допоздна. За долгие месяцы это случилось впервые. А перед уходом Олег вдруг обнял мать и с надрывом в голосе сказал:
