Глава 2
Всегда приятно, если в тебя верят, а похвала друга всегда милее, чем дюжина газетных статей с дутой рекламой.
Луиза Мэй Олкотт. Маленькие женщины
Май 1901.
В лесу было тихо, лишь только иногда ветер проносился средь деревьев. Солнце в мае палящее; конечно, в полдень стоило остаться дома, но Каролина хотела прокатиться на своей рыжей кобылке. В лесу пахло весенними цветами и сосновыми иголками, что хрустели под копытами, молодые листочки шелестели, и пели птахи. Каролина выехала на поляну, осмотрелась — там стояла лачуга. Здесь она никогда не была. С незапамятных времен в этих местах жили местные ведьмы, или, как их звали, знахарки. Местные жители их не трогали, потому что те знали многие секреты и лечили порой то, что не могли вылечить обычные врачи.
Каролина спрыгнула с лошади, в нос ударил аромат трав и снадобий, она закрыла глаза, блаженно втягивая в себя запах прелой земли:
— А... явилась наконец-то, — услышала она скрипучий голос и, обернувшись, увидела перед собой старуху. — А я все ждала тебя, гадала, когда ты придешь.
— Почему меня? — робко спросила Каролина, не понимая толком ничего.
— Потому что двести лет никто не пытался рушить спокойствие этой семьи, а ты это сделала, — старуха замолчала. — Пойдем присядем.
Они сели на поваленное дерево, старуха посмотрела на Каролину, и начала сбивчиво говорить ей что-то:
— Будет у тебя трое детей... но твои мечты рассыплются одна за другой. Один твой сын... станет богатым... другой... разрушит все здесь. Одного ждет... все, другого ничего. Все потомки одного будут великими, а другого... станут безвестными.
— Это все бредни! — прошипела Каролина, ее лицо стало пунцовым.
— Ты еще вспомнишь этот день, когда получишь весточку о рождении внука, — старуха встала. — Месть делает нас слабыми, и лишает возможности мыслить здраво.
Каролина отвернулась, но старухи уже не было рядом. Что если та права, и все сложиться именно так? Нет, ничего этого не будет, потому что она так решила. Женщина запрыгнула на лошадь и направилась к замку.
Как только она вошла в дом, Сьюзи забрала у нее шляпу и перчатки, подавая чашку чая. Эдвард уже приехал с завода и сидел напротив нее. С момента рождения Руфуса он не касался ее. По утрам они вежливо здоровались и завтракали в Цветочной столовой, что находилась в зимнем саду; обедали они чаще всего по отдельности, а вечером он говорил «Спокойной ночи!», и каждый шел в свою спальню. Каролина знала, что он спит с гувернанткой, и делала вид, что ничего не знает. С детьми она проводила мало времени. Единственного, кого она любила по-настоящему, так это была она сама: месть грела ее сердце.
***
Февраль 1902.
Снег бесшумно ложился на землю и подоконники. Каролина молча смотрела на медленно падающие снежинки. Она провела кончиками пальцев по губам и взглянула на часы. Уже пора. Ее муж сейчас был с любовницей, и она, тщательно все продумав, была готова к разоблачению. Все будет выглядеть как случайность: утром она зашла вместе с Руфусом, чтобы показать мужу первые шаги сына, и специально оставила записную книжку. Супруги долго умилялись над сыном, а потом вместе вышли из спальни.
Не было и тени сомнения, роль будет сыграна идеально, в отличие от прошлого раза, два года назад, когда Каролина выставила себя в дурном свете — полной идиоткой, особой, не умеющей держать себя в руках — накинулась на него при всех. Скандал мог испортить репутацию Эдварда, и ему пришлось холодно ответить ей, поставить на место, унизить в глазах гостей, а после выгнать любовницу из дома, иначе слухи дошли бы до самого Антрима, а там и до Дублина.
Каролина до сих пор не могла забыть, каким он пришел к ней. Муж похож был на мальчишку, у которого забрали любимую игрушку. С глазами, полными гнева, он, впервые за пять лет брака, поднял на нее руку. После этого случая он не заходил в ее спальню, посещая бордели Антрима. Там знали его все, Эдвард был готов отвалить круглую сумму за новенькую проститутку или просадить деньги за карточным столом. Каролина не могла осуждать его — они не любили друг друга, но честь и долг для супруга гораздо больше значили, чем собственное удовольствие. Она смотрела на это все сквозь пальцы, но сейчас ей была просто необходима ночь с мужем.
Настало время выгнать Ипполиту из дому. Каролина тихо открыла дверь и замерла. Гувернантка стояла на четвереньках, а муж был сзади, чего никогда себе не позволял с женой. Она театрально ахнула, отрепетировано что-то пробормотала, и все же это было не совсем то, что она ожидала.
— Каролина... — Эдвард оттолкнул Ипполиту.
— Я... я оставила здесь книгу... Мне просто она... Мне была нужна... — сбивчиво стала говорить Каролина. Она быстро взяла ее с дубового стола, прижимая к груди, и бросилась к двери. В этом спектакле ей была отведена роль жертвы. Эдвард кинулся к ней, преграждая путь рукой.
— Прости меня, я...
— Все хорошо, — ответила она и ушла. Внутри все ликовало. Всю ночь его будет мучить чувство вины перед ней.
Утром Каролина завтракала в Цветочной столовой., сильно напудрив лицо, чтобы показать, что всю ночь не спала. Пришел Эдвард.
— Какое чудесное утро, — проговорила она, он нежно поцеловал ее в щеку, прежде чем сесть напротив.
— Прости меня за весь этот ужас. Я не должен был разводить блуд. Я не думал, что это тебя оскорбит.
— Все хорошо, — она мило улыбнулась.
— Каролина, я выгоню ее...
— Все прекрасно, — она сжала его пальцы, поднялась, мягко смотря в его глаза, расправила юбку и ушла.
Вечером она наблюдала за тем, как Ипполита уезжает. Каролина знала, каких усилий это стоило Эдварду, человеку с железной волей, но иногда его одолевали пороки, которые были сильнее его и которые победят его когда-нибудь.
***
Растирая в руках травинки, Виктор вдыхал их особый запах. Он на всю жизнь запомнит незабываемый аромат ирландской земли. Ветер приятно ласкал лицо, легонько волнуя высокую траву. Старший сын Лейтонов любил убегать из дому в поля, скрываясь от всех, чтобы иметь возможность побыть одному, предаваясь мечтам.
Лес, поле, озеро были ему роднее дома. Мать его не любила, отец возлагал все свои надежды, но уже сейчас Виктор понимал, что он не такой, как все. У него был хваткий ум, превосходная память, и он умел руководить, а еще он был легкомысленным романтиком, гоняющимся, как за призраком, за своей мечтой.
Сегодня он не взял Марию, считая, что ему нужно побыть наедине со своими мыслями. В шесть с половиной он считал себя взрослым, готовым нести ответственность за себя и за других. Уже тогда начались первые распри между ним и братом. Отец навязывал ему общество Руфуса, а мать ругала, если Руфус на своем птичьем языке жаловался на брата. Виктор знал, что, пока Каролина и Руфус наедине, она внушает ему, какой он гадкий, какие они с Марией плохие, что от них можно ждать только одни неприятности. Если Руфус что-то совершит, то обязательно за это достанется ему, Виктору, и неважно виноват он или нет. В одну из таких ссор, Виктор зло сказал:
— Я ненавижу вас всех! — и выбежал из большой гостиной.
Когда отец его нашел, стал объяснять, что надо признавать свои ошибки, на что Виктор ответил:
— Я уеду отсюда когда-нибудь, уеду навсегда и не вернусь!
— Ты мой наследник и останешься здесь! — вскипел Эдвард.
— Нет!
Виктор вновь вдохнул запах прелой земли и растертой травы, ветер откуда-то приносил пряные нотки, и мальчик втягивал их в себя. Он встал с земли, отряхивая травинки с брюк и рубахи, и пошел на запах, что привел к старой лачуге, где жила местная ведьма. Мальчишка не верил в истории, связанные с магией. В прогрессивный век, когда мир обрастает телефонными и электрическими проводами, это было невозможно. Виктор до сих пор не забыл восторг, когда отец возил его в Антрим, — в городе показывали кино; и неважно, что оно было немое и не цветное, главное, что это — настоящее чудо, одно из достижений человечества.
