ответ раздался крик:
— Уйди, зараза! На помощь! Кто-нибудь…
Я оцепенело взирал на это безобразие, Элли пихнула меня ногой.
— Адриан, ты не хочешь помочь?
Я опомнился.
— Кому?
— Человеку, он в беде, знаешь ли.
Я задрал заднюю лапу и почесал за ухом.
— С какой стати я должен помогать человеку? Зачем?
В этот миг человек под машиной увидел меня и слониху, а я увидел его глаза, широко распахнутые, испуганные зеленые глаза. Глаза ребенка. Ведь семнадцатилетний юноша еще ребенок, верно?
Я опустил голову к земле, поискал камни, нашел и глухо рявкнул между ними. Мой рык обрушился на бегемотов с двух сторон, те срочно забыли про машину и нырнули в воду.
А машина, судя по всему, решила дотонуть и с бульканьем начала ме-е-едленно погружаться на дно. А паренек, похоже, застрял, он забарахтался и задергался, истошно вопя. Ну что тут делать будешь? Проклиная Элли и свое добросердечие, я побежал вниз по пологому склону берега к воде, плюхнулся, попрыгал-поплыл к машине. Добрался, а тут и мальчик освободиться сумел, но его субтильное тощее тельце тут же подхватило течение, пришлось ловить.
Поймал, выволок на берег, краем уха слушая, как он бурчит себе под нос.
— Н-да-а, везет же… как утопленнику. В чьем брюхе лучше, спрашивается, в бегемочьем или львином?
Уложив парня на землю, я встряхнулся, окатив его брызгами, и отошел к Элли, которая так и стояла на месте, выше по склону. Подошел и сел, привалившись боком к слоновьей ноге.
Мальчик сел, задрал голову, долго смотрел на нас, потом хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Симба Мел!
Элли покосилась на меня, потом отпихнула от себя и строго сказала:
— Проводи мальчика домой, Адриан.
Немного погодя паренек встал и пошел, мы с Элли двинулись следом и до-о-олго шли те же два километра обратно, до того места, в котором тот сделал себе укрытие от дождя.
Паренек, дрожа от холода, занялся костром, я с интересом смотрел, как он возится с двумя камушками и пучком сухой(!) травы. Склонившись над пирамидкой из палок под валежником, он резкими ударами высек из камней искры, поджег траву, раздул огонек, сунул под дрова, и через минуту уже весело трещал жаркий костер.
А паренек сушил мокрую одежду и грелся сам.
Этот мальчик никогда не узнает, что на самом деле его спасла дикая слониха… А слоны… Это слоны, они странны, они мудры, они… просто слоны.
Короли саванн и джунглей, для них нет преград, если надо, они проложат дорогу сами, они выкопают любую яму, чтобы добраться до соли, они вынашивают детей почти два года, они слышат ногами на огромные расстояния, у них есть колени и долгий век. И они беззащитны перед человеком, который безжалостно истребляет их ради слоновой кости.
Я лежал и щурился на огонь, паренек обсох, оделся, согрелся и теперь тихо намурлыкивал себе под нос песенку. Я прислушался:
Из года в год, из лета в лето,
Приходят и уходят поезда.
Все собаки ждут ответа —
Вернется ли хозяин и когда?
Хозяева собачьи,
Что же вы за люди?
Бросили на даче
Верного друга!
Стоит собака на перроне,
Провожает поезда.
В глазах собаки нет укора;
Они уходят навсегда…
Я напрягся. Если мне не изменяет память, эту песню пел Дерек, мой друг, которого я зачем-то оставил. В груди что-то зацарапало, и я вдруг страстно, до боли захотел увидеть Дерека, прямо здесь и сейчас.
Элли сказала проводить мальчика домой? Это что же получается, где мальчик, там и Дерек? К тому же мальчик назвал меня Мелом, значит, он точно знает Дерека. Интересно, а откуда он меня знает? Я этого паренька никогда раньше не видел, это я точно знаю, ведь у меня хоть и избирательно, но хорошая память.
Мы отправились в путь на следующий день, паренек покопошился немного, что-то собирая и складывая по карманам, подобрал рюкзак и посмотрел на меня.
— Я готов. Пойдем, Мел?
Мы пошли. К вечеру он тормознул меня и стал устраиваться на ночлег, я подумал и решил перекусить.
Паренек оказался храбрым, он смело подошел к моей торопливой добыче, тушке бородавочника и отрезал от него кусок мяса.
Это мясо он пожарил себе на костре, я лежал неподалеку и давился слюной, ну а что? Кто не знает, как вкусно пахнет жареное мясо…
Не могу сказать, как долго мы странствовали по просторам Африки. Нам пришлось идти по бездорожью, по безлюдным землям, пересекать бесконечные речки и ручьи, перелезать через невысокие холмы. Я охотился, снабжая нас мясом, а мой спутник при помощи огня отгонял гиен и гнус. Но рано или поздно наше путешествие подошло к концу. Мы неспешно шагали по равнине, а навстречу так же неспешно наплывали фермерские дома и пристройки. Мы являли собой престранное зрелище, худой высокий паренек в изношенной одежде и тощий бурый лев со стоячей черной гривой, а позади нас, на приличном расстоянии, шагали слониха со слоненком.
Первый же человек, встреченный нами, бросился в дом. Мальчику вынесли воды и сунули в руки радиотелефон.
Два часа спустя к дому подъехал очень знакомый лендровер, из него выскочили двое мужчин и…
— Балто!!!
— Дерек! Дигори! Со мной Мел!..
И тут мой храбрый, отважный спутник позорно, беспомощно разревелся, судорожно обнимая своих старших братьев. Ну, те, конечно, тоже не сдержали слез, куда ж без этого.
Элли молча и спокойно развернулась и, сойдя с дороги, ушла в поля, за ней суетливо семенил слоненок.
На мою спину легла теплая рука, я поднял голову и запрокинул морду — надо мной склонился Дерек.
— Спасибо, Мел.
Я молча смотрел в его лицо, в его добрые, карие глаза, потом вытянул лапу, аккуратно (без когтей) ухватил его за шею и мягко повалил на себя, обнял и стал нежно тереться мордой о его лицо, такое… родное.
Больше не покину его. Никогда.
