прекратил подачу энергии.
Какое-то время медуза продолжала полет внутри камеры, а затем устремилась вверх. Мгновение — и она прошла сквозь сверхпрочную оболочку. Андрей невольно сжался, ожидая взрыва — но ничего, лишь волна горячего воздуха обдала его.
В полумраке цеха («Экономика должна быть экономной») медуза светилась пульсирующим светом. Она подлетела (скорее, подплыла) к светильнику, тот ярко вспыхнул — и перегорел. То же произошло и со вторым работающим светильником. Теперь уже в полной темноте медуза покружила под сводами цеха — и исчезла, просочилась сквозь крышу.
Андрей выждал четверть часа, боясь, что медуза вернется, потом включил резервные светильники. Прежде всего его беспокоило состояние камеры — разгерметизация могла бы уничтожить весь цех. Датчики не показали никаких нарушений. Впустив внутрь воздух и включив принудительную вентиляцию, он сначала осмотрел камеру снаружи. В том месте, откуда вышла медуза на стальной оболочке камеры виднелся дымчатый узор, отдаленно напоминавший восьмиконечную звезду — и все. Никаких повреждений! После соответствующих процедур он вошел внутрь камеры. Здесь вообще не было никаких следов пребывания Медузы — если не считать следом отсутствие базальтовой глыбы.
Подосадовав на то, что ему не удалось задокументировать присутствие Медузы, Андрей решил никому ни о чем пока не говорить. Не поверят, хуже того, посчитают больным. Для ухода за камерой полагалось сто граммов спирта на сеанс, и большую часть инженеры тратили не на технику, а на себя. Андрей исключением не был, и не раз уже давал слово завязать, да все как-то мешали привходящие обстоятельства. Вот и сегодняшнюю порцию он успел принять вовнутрь, оставив для ухода за камерой один грамм: инженеры, проектирующие камеру, в наставлении по уходу намеренно завысили количество спирта. Вообще-то хватило бы и пяти граммов в месяц. Но нужно же как-то поощрить себя и помочь коллегам...
Он стал думать, что делать дальше. Понимая, что событие, участником которого он был, является открытием масштаба Нобелевской премии, он решил повторить эксперимент. Трудность состояла в одном — регистрирующие приборы были рассчитаны на особую фото— и кинопленку, фонды на которую были давно выбраны. Обыкновенная же 35-миллиметровая «Свема» для аппаратуры камеры не годилась абсолютно. Принести свой фотоаппарат? Но предприятие было режимным, и подобная самодеятельность могла плохо кончиться.
Тогда Андрей выпросил у начальства напарника — старшего инженера Б., мотивируя это нештатной работой некоторых приборов камеры.
Больше всего он боялся, что новая базальтовая глыба окажется пустышкой — но нет! Вторая медуза повторила действия первой до мелочей. Андрей пожертвовал и светильниками, пусть старший инженер все видит!
Старший инженер все и увидел. Эксперименты немедленно прекратили. Оставшиеся базальтовые глыбы поместили на охраняемый склад. Андрею сообщили, что дальнейшую работу будет вести особое ведомство, но какое, знать ему не положено. Подписку о неразглашении не брали — он дал ее при поступлении на работу. Зато местком выделил путевку в санаторий имени Анжиевского в городе Ессентуки и премию в размере месячного оклада — как поощрение за успешную работу. Диссертацию приняли к рассмотрению досрочно.
Кстати, над Воронежем в то время тысячи очевидцев наблюдали странные светящиеся медузоподобные объекты. Об этом даже упоминала обычно очень сдержанная центральная пресса. Впрочем, через самое непродолжительное время из тех же газет советские люди узнали, что тысячи очевидцев на самом деле были десятком ребятишек-фантазеров и другим десятком «лиц, злоупотребляющих алкоголем». А вскоре по всей стране начался невиданный бой с Зеленым Змием, и говорить о том, что своими глазами видел неких светящихся медуз, стало просто неприличным.
Этель Лилиан Войнич в готическом рассказе «Метель» («The Snowstorm»), датированном 1907 годом, так описывает снежного нетопыря:
«Из ужасной снежной круговерти вылетела белесая птица, но Боже, что это была за птица! Кожистые, покрытые коротким пушком перепончатые крылья, дьявольская морда с горящими красными глазами, и крепкие лапы, лапы, наделенные когтями, способными вспороть брюхо овце с такой же легкостью, с какой нож режет масло. Нет, это не птица, это огромная летучая мышь, нетопырь! Лошадь заржала и понесла, оставив кошмарное видение позади. Преследовали нас или нет, не знаю, все силы мои уходили на то, чтобы удержаться в возке, покуда кучер старался усмирить напуганное животное... Позднее Вольдемар сказал, что мне очень повезло — редко кто из видевших снежного нетопыря возвращался домой невредимым». Известная беллетристка описала русскую зиму, русскую деревню и русские нравы достаточно верно, поскольку прослужила несколько месяцев (впрочем, летних) гувернанткой в семье Э.И.Веневитиновой в селе Новоживотинное Воронежской губернии. Необыкновенная история с Вольдемаром, князем-революционером и, вместе с тем, оборотнем, о которой рассказывает Войнич, вероятно, вымысел, но вот о снежном нетопыре в Новоживотинном слыхивали и до приезда писательницы, и после ее отъезда. О снежном нетопыре писали известный ученый-орнитолог Н.А. Северцов, воронежский собиратель сказок А.Н. Афанасьев, поэт И.С.Никитин, причем последний видел его своими глазами, в то время, как остальные ссылаются на очевидцев, преимущественно крестьян, населявших Новоживотинное, Галкино, Богданово и Грязное.
Практически все очевидцы сходятся в следующем: существо имеет вид гигантской летучей мыши белого цвета, появляется исключительно зимой, в ночное время, предпочитая ненастную погоду. Глаза существа красные и большие, лапы оканчиваются острыми когтями.
Размеры же описываются по-разному: размах крыльев колеблется от аршина до косой сажени и больше. Различны и повадки существа: по словам крестьянина Петра Кретинина (1852 год) нетопырь вьюжной ночью разодрал дворовую собаку, и, когда хозяин вышел из избы, «тварь сверкнула красными глазами, захлопала крыльями и полетела прочь, унося с собою тело Трезора». Другие же свидетельствуют, что нетопырь — создание крайне боязливое, и при виде человека стремительно уносится прочь, бросая добычу куда как скромную — мышь. Совсем уж жуткий случай описывает Д.И. Бирюков, помещик и малоизвестный поэт середины 19 века: «Вечером, во время колядок, когда селяне расходились по домам из-за поднявшейся пурги, огромная летучая мышь мертвенно-белого цвета напала на молодую тринадцатилетнюю девушку Оксану Миронову. Налетев со спины, тварь начала раздирать острыми когтями одежду, а зубами, острыми, как бритва, пыталась прокусить толстый платок, которым Оксана укутала шею и голову. И прокусила! Когда брат Оксаны выскочил во двор, он увидел, что сестра ничком лежит на снегу, а белое отродье было уже не белым — пасть и грудь окрасились кровью несчастной девушки. Парень пошел на нетопыря, но тот, защищая добычу, оскалил полный зубов рот.
Брат бросился за подмогой в избу, а когда он, отец и двое младших братьев вернулись, вооруженные вилами и дрекольем, бедная девушка истекла кровью, отяжеленный нетопырь же улетел, едва не задев плетень».
Возможно, Бирюков и приврал —
