они были далеко и как я ни старался, так и не смог их толком рассмотреть, да и некогда было, если честно, тут бы от матери не отстать. В конце концов она остановилась и сказала:
— Ну вот и все, пришли.
Я же так устал, что даже не заинтересовался, куда же мы пришли! Я просто рухнул на пузо, рядом, тяжело дыша, легла сестра.
Когда я открыл глаза, то решил, что у меня морок, вместо одной матери было еще несколько. Нас окружили львицы, худые и поджарые, также я заметил нескольких львят моего возраста и старше.
Мать привела нас в прайд.
Я оживленно рассматривал сверстников и тут меня накрыла чья-то тень. Оглянувшись, я увидел гигантскую лапу и похолодел, медленно подняв голову вверх.
Надо мной нависал исполинский лев. Я сразу понял, что это лев, а еще я понял, что это мой отец.
Виллани заползла под меня, а я так и стоял, замерев, во все глаза глядя на гиганта, я — львенок и я буду львом, таким же, как мой отец…
Лев внимательно осмотрел нас и сказал нашей матери:
— Всего одна девочка? Как же так? Ладно, как их зовут?
— Виллани и Адриан.
Отец бросил на меня равнодушный взгляд и нахмурился, чем-то недовольный.
Я подобрался, готовый к… Не знаю, к чему, но отношение отца больно ударило меня по моему детскому самолюбию. К счастью, я не успел всерьез разобидеться, положение спас молодой безгривый лев, который подбежал к нам и стал ласкаться к матери, мать ему тоже обрадовалась и они стали обниматься и целоваться.
Его звали Джерри, он оказался нашим старшим братом. Мне он понравился, веселый и игривый.
Но потом я снова оказался на глазах у отца. Он сурово взглянул на меня и обратился к матери:
— Он слишком темный, ты заметила?
— Да, Георг.
— Ты поэтому назвала его Адрианом?
— Да, прости…
— Да ничего, все в порядке. Тем более, что он действительно пошел в бабку.
Отец посмотрел на меня и пояснил:
— Твоя бабушка, моя мать, была берберийской львицей, она была темно-бурого цвета. Твой цвет шерсти мне не нравится, сын. Но тем не менее добро пожаловать в прайд.
Кроме Джерри у нас были три старшие сестры, две тёти, сестры матери. А у отца были еще три сестры, уф! Всего девять львиц, два льва и пятеро львят, считая нас двоих. Эти три девочки были дочерьми Милли, самой старшей львицы, — Сюзи, Мора и их младшая сестра Лузо. Лузо наша ровесница.
Я заметил, что Лузо очень худенькая и слабенькая, почему бы это?
А когда мать стала нас кормить, Лузо, пошатываясь от слабости, нерешительно подошла к нам, взгляд у неё был очень голодный…
Мать пригласила Лузо к нам. Робко протиснувшись между мной и Виллани, та стала жадно сосать…
Милли была очень стара и для последней дочери у неё не оказалось молока, слишком рано оно кончилось…
Лузо стала есть с нами, поправилась, стала веселой и подвижной уже через несколько дней.
Наше новое логово располагалось в глубокой пещере среди скал, помните о горах, о которых я говорил ранее? Так вот, именно сюда, в Кенийские горы мать и привела нас, и здесь обитал наш прайд.
Ну что сказать, мне здесь нравится, хотя мне и сравнивать не с чем, мало я еще на свете пожил, чтоб судить.
Отец оказался прав, к концу восьмой недели я начал темнеть, приобретая цвет «мокрого песка».
Я чувствовал себя неуютно в своей новой шкуре, ведь другие львы просто сливались с желтой травой саванн, а я весь на виду, как термитник…
Но, как ни странно, взрослые львы никак не выделяли меня среди львят, и я успокоился. Я такой же, как и все.
Однажды мать повела меня, Виллани и Лузо на место охоты, там мы увидели тушу зебры, ну и что? Мать тихо фыркнула — ешьте. Я удивился — это можно есть?
Подошел к туше, сел и стал старательно наблюдать.
Вот Джерри: придерживая лапой ногу зебры, он рвал куски и глотал. Я подошел к нему, тот вежливо подвинулся, уступая мне место. Я сначала полизал кровь, ух ты! Как вкусно…
Так мы познакомились с мясной пищей, которая вскоре заменит нам материнское молоко. Несколько суток мы ели зебру, а когда она начала подванивать, мы вынуждены были оставить её, но, честно говоря, там от неё мало что осталось.
Мы ушли, а на остатки туши тут же слетелись грифы и марабу, главные падальщики саванны.
Время идет, нам уже по восемь месяцев, и мы перестали сосать мать.
От старости умерла тетя Милли.
За эти месяцы я перепробовал мясо множества животных: разные антилопы (гну, бейзы, канны), бородавочники, буйволы…
Встреча со слонами привела меня в трепет, они такие огро-о-омные!!! И жирафы, они даже выше слонов…
Очень люблю плавать, но один случай заставил меня быть поосторожней. Во время водопоя мы спокойно лакали воду, и тут из неё вынырнул крокодил, схватил за голову тетю Кинну и уволок под воду…
С тех пор я стал остерегаться «бревен» на воде.
Еще надо было опасаться гиен, они опасны для львят.
В четырнадцать месяцев у меня начали резаться клыки, а также расти первая грива.
О, эти зубы!.. Мне постоянно хотелось что-то грызть. И я грыз кости, палки, мамины уши…
Она давала мне оплеуху и уходила, дергая хвостом.
Потом я научился чревовещанию и стал помогать львицам на охоте.
Встану где-нибудь в низине, львицы притаятся в траве в засаде; пасутся зебры, я опускаю морду к земле и глухо рявкаю, мой рык раздается где-то позади зебр, и они несутся прямо в ловушку к охотницам. Иногда я рычал так, что мой голос раздавался сразу в трех местах.
Охотятся в основном львицы. Вот завалили канну, тяжелой рысью прибегает отец и, растолкав всех, принимается есть. Львицам и львятам достаются остатки «царской» трапезы. Именно на львицах держится весь прайд.
Лев же всего лишь производитель и страж семейства. В этом я не сомневался.
Однажды, во время сиесты, мой отец вдруг с кашлем вскочил, я насторожился.
К нам приближались два льва, самцы-одиночки. Отец, нервно зевая, пошел им навстречу. Львы встали нос к носу, а потом один из чужаков ударил отца лапой. Остальное скрыла пыль, поднятая грандиозной дракой.
Я не выдержал и поскакал к дерущимся. Отец отбивал свой прайд, но… Противников было двое. Мой отец упал от подлого удара, чужак поднял свою
