Это явилось решающим обстоятельством для государственного оракула и верховных лам, а далее мальчик блестяще выдержал и публичный экзамен на узнавание. Безошибочно выбрав среди множества посохов и четок из священного дерева бодхи вещи, принадлежавшие Тринадцатому далай-ламе, он был признан официальным перерожденцем. Божественного младенца поручили опеке специально отобранных жрецов, а членам его семьи были пожалованы богатые наделы из государственных угодий и высокие титулы.
С этого дня началось воспитание будущего правителя и первосвященника. Его обучали грамоте, искусству держаться на людях, науке слова и жеста, тренировали на бесстрашие и невозмутимость, приучали к лицезрению тантрических образов ламаизма: демонов, пожирающих трупы, скелетов, пляшущих на могилах, вырванных глаз, наполненных кровью черепов, огневолосых ведьм и чудовищ.
Едва перешагнув трехлетний рубеж намеченной ему удивительной жизни, маленький воплощенец был зачислен в качестве рядового послушника в монастырь. В течение года он должен был выучить наизусть без единой ошибки 125 листов священных текстов для сдачи первого экзамена, открывающего дорогу к заоблачным вершинам священной мудрости. В стране снежных гор, невообразимо далекой от любого из морей нашей планеты, ему был уготован «львиный трон» живого бога и титул «океана премудрости».
Трон он занял в год Железного Дракона, когда ему минуло пять лет. Экзамен на третью, высшую степень ламской учености выдержал позднее и выдержал с блеском. Духовное образование, полученное им в Лхасе, стало основой, на которую легли впоследствии знания, совсем не предусмотренные для воплощенных лам. Но таковы оказались природные задатки любознательного, быстрого разумом ребенка и так непредсказуемо, даже для астрологов тайного факультета тантр, сложились судьбы: личная и целой страны.
Перенесемся вновь в прошлое, на сей раз недавнее и строго документальное, ибо события новой истории Тибета стали известны далеко за пределами этой еще недавно закрытой, погруженной в созерцательный сон горной цитадели. Но прежде чем обратиться к дипломатическим архивам, я хочу привести текст, опубликованный в тибетском альманахе на роковой год Деревянного Дракона (1904):
«…Первая часть года покровительствует молодому властителю; потом надвигаются грабители, они враждебно наступают и дерутся; является очень много врагов; большие беды от оружия и тому подобное; властитель, отец и сын будут драться. В конце года примирительно говорящий человек победит войну».
Среди бесчисленного множества подобных, но не оправдавшихся предсказаний это запомнилось потому, что по крайней мере в основной своей части сбылось. Год Деревянного Дракона стал переломным в истории Тибета и роковым для правления далай-лам, а событиям, разыгравшимся в это время, суждено было (причем, в масштабах куда более значительных) повториться спустя более чем полвека, при нынешнем далай-ламе, унаследовавшем не только посох и четки, но и беды предшественника.
В 1896 году китайские переселенцы начали прибирать к рукам тибетскую провинцию Кам, вытесняя номадов с раздольных пастбищ. Одновременно боевые отряды стали активно вмешиваться и в феодальные распри тибетских аристократов, примыкая то к одной, то к другой стороне. Чем бы ни закончилась очередная схватка между князьями и военачальниками горцев, в выигрыше всегда оставалась Срединная империя. Так, используя вражду, вспыхнувшую между правителями Ньяронга и Чакла, амбань Тан Ли занял Дерче. Не прошло и нескольких лет, как новый китайский гарнизон разместился в Гартхаре. Когда же ламы забросали камнями очередного пекинского эмиссара, досаждавшего им высокомерной грубостью и мелочными придирками, в Кам из Сычуани вступила уже целая армия. Это была откровенно карательная акция. Сотни монахов были арестованы по подозрению в убийстве амбаня, монастырь сровняли с землей, собственность конфисковали. Это событие, ужаснувшее весь Тибет, произошло в роковом 1904 году и явилось закономерным финалом изощренной политики «давления и всасывания».
Почти одновременно, словно по согласованию, начался натиск и на южные границы Тибета, зажатого между «драконом» и «львом». Британская империя пребывала тогда в зените могущества, и ее настойчивые попытки взломать стены запретной страны тоже становились все более угрожающими. Поглощая одно гималайское государство за другим, она вплотную приблизилась к ее заповедным воротам. В 1865 году англичане силой орудий навязали кабальный договор Бутану, в 1890 году поставили под свой протекторат Сикким. Действуя из Индии, «Сикрет интеллидженс сервис» засылала в Тибет под видом буддистов-паломников одного разведчика за другим. Пряча в молитвенной «мельничке» кроки и компас, отсчитывая по четкам, где вместо традиционных 108 зерен было лишь 100, шаги, они все глубже проникали в недоступную, овеянную легендами страну лам. Пандиты Нен-Сингх и A-К, лама Учжень-чжамцо собрали скрупулезные сведения о дорогах и высоте перевалов, составили карты для последующей тщательно спланированной военной акции. (См. «Черный лама».)
Затем настала очередь для заключительного броска. «Тибетская экспедиция», как изволил выразиться в своей книге «Лхаса и ее тайны» полковник Уоддель, один из участников вероломного вторжения, началась чуть ли не на следующий день после усмирения китайцами Кама. 6 ноября оснащенные горной артиллерией отборные войска под командованием генерала Макдональда и полковника Янгхазбенда получили долгожданный приказ выступить. Вскоре они взяли под контроль всю долину Чумби, открыв путь в центральные районы, и спустя четырнадцать месяцев сломили упорное сопротивление тибетцев, вооруженных кремневыми ружьями да пушками, свернутыми из ячьих шкур.
В знак протеста Тринадцатый далай-лама покинул страну и укрылся в одном из монастырей соседней Монголии. Он не хотел мира любой ценой и не принимал унизительных условий, выдвинутых оккупантами.
Вскоре англичане оставили Лхасу и под дипломатическим давлением России вынуждены были дать заверения, что не преследуют целей аннексии. Вступив в переговоры с тибетским правительством, они подписали с ним двустороннее соглашение, согласно которому Тибет обязывался признать границу с Сиккимом, открыть рынки для торговли в нескольких городах и выплатить контрибуцию в полмиллиона фунтов стерлингов. Только после этого англичане должны были окончательно отвести войска из Чумби.
Но прежде чем все это осуществилось, генерал Чжао Эрфын предпочел повторить карательную экспедицию и вступил в Кам. Рейд англичан серьезно обеспокоил Пекин, и Цинское правительство поспешило «застолбить» вожделенные области. На сей раз огню предали сразу несколько монастырей, свыше тысячи лам были порубаны саблями, а бронзовые статуи будд пошли на переплавку. Может быть, именно из этого металла и были отчеканены монеты, предназначенные на выплату англичанам. Чжао-мясник, как прозвали генерала жители Кама, кончил тем, что основал на отвоеванных территориях новую провинцию Сикан и пристегнул ее к Китаю.
Тринадцатый далай-лама, возвратившийся было в Лхасу после ухода британцев, вынужден был вновь покинуть свою резиденцию в Потале. На сей раз в столицу Тибета вошли из разоренного Кама китайские войска.
Итак, властитель и живой бог Тибета бежал от китайских оккупантов. Запомним это событие, проистекшее в 1910 году. Отметим для себя и характерную, как видим далее, подробность, что далай-лама нашел временное убежище в монастыре близ индийской границы. Зато панчен-лама не покинул своей вотчины в Шигацзе и даже согласился принять на себя исполнение ряда религиозных обязанностей мятежного иерарха ламаистов. Возьмем на заметку и сей весьма знаменательный факт.
Заручившись, таким образом, поддержкой одного из двух высочайших авторитетов церкви, китайцы решились на беспрецедентный шаг и объявили о низложении далай-ламы.
Вот выдержка из манифеста, отпечатанного от имени амбаня Лу 5 сентября 1910 года:
«Ранг далай-ламы на время уничтожается, и на его место назначается лама Теши[1]. Более 200 лет Тибет находился в феодальной зависимости от Китая, и далай-лама всегда пользовался благами со стороны этого великого государства, но в отплату он не остался охранять свое собственное государство. Благодаря его нерадению к вопросам веры, боги и духи-охранители рассердились. Он потерпел поражение, породил много неприятностей, а потом… бежал далеко в неизвестную сторону. Во время войны были убиты тысячи и десятки тысяч тибетцев; тех же, которые бежали и не могли сражаться, он упрекал… Эти многочисленные преступления показывают, что он такой человек, которого следует наказать. Ввиду того, что у него дурной дух, что он угнетал всех своих подданных и грабил их — ясно, что министры не могут очень его уважать; он преступил законы буддийской веры и причинил беспокойство великим державам».
