Если волчьи клыки убивают тело, то человеческая враждебность убивает дух.
– Пфф. Портнихой хочешь стать, да?
– Д-да, если мне будет дозволено, – тут же поспешно ответила Хозяйка.
Я, конечно, не человек, но Хозяйку я знаю очень хорошо. Она боится презрения окружающих больше всего на свете. Сейчас, сжав руки в кулаки, она отчаянно боролась с этим страхом.
Люди иногда называют это «героизмом».
– Да пожалуйста.
– Я очень прошу! Я неплохо разбираюсь в шерсти, и… э?
– Я же говорю: пожалуйста, – утомленным голосом повторила женщина и кинула письмо на стол.
Хозяйка была ошеломлена, она лишилась дара речи. Ее рот открывался и закрывался; она выглядела как обиженный щенок.
– Ну?
Женщина села на стул; сейчас она казалась гораздо старше, чем была. Она посмотрела на стол, освещенный вливающимся через окно светом. Я снизу не видел, что там, но заметил кончик трубки, свешивающийся с края стола, – видимо, это и был сверток ткани, ударивший меня по голове.
Должно быть, там лежали всякие вещи, необходимые для портняжной работы.
– Аа… нет… но… – Хозяйка, избегая взгляда женщины, мучительно пыталась найти слова. Казалось, она вот-вот заплачет; я уставился на женщину со всей свирепостью, какая у меня была.
– Что? Хочешь пройти испытание? – усмехнулась женщина. Она поняла, почему Хозяйка в нерешительности.
Худое тело Хозяйки отдернулось; я знаю, что у нее достаточно смелости, чтобы встретить даже яростный волчий вой, но перед неприкрытой злобой этой женщины она задрожала.
– Пожалуйста, вперед. Режь ткань, делай швы, вдевай нитки в иголки. Можешь даже приготовить краску для меха. Давай посмотрим, достаточно ли ты искусна, чтобы стать членом гильдии портных Кускова? Покажи свое мастерство мне, главе гильдии Арс Вид!
Перед лицом этой гневной женщины, представившейся как Арс, Хозяйка не могла найти что ответить. Ошеломленная, она неуклюже пятилась.
– Увы, у нас просто нет материалов, с которыми можно работать. О, ну конечно, если тебя устраивают сломанные пуговицы, гнилые нитки и гнутые, ржавые иглы, этого у нас в избытке. Но со всем этим испытывать тебя мы не можем, согласна? Так что же, по-твоему, нам теперь делать, а?
Женщина рассмеялась, но вовсе не от веселья. А потому что если бы она этого не сделала, то не смогла бы удержать внутри себя невыносимую горечь. Мудрость, которую мне дали прожитые годы, позволила мне понять, почему Арс ведет себя так, как ведет.
Но Хозяйка этого не понимала. Несмотря на то, что резкие слова Арс ее ошеломили, она собралась с духом и попыталась перейти в наступление – не имея ни малейшего понятия, что у Арс на душе.
– Если… если дело в деньгах, у меня –
Я понял, что Арс в ярости, прежде чем эта ярость проявилась у нее на лице.
– Деньги! Ха! Думаешь, все, что тебе нужно, можно купить за деньги? Небось так и есть. Только слушай меня. Если все, что тебе надо, – это красивые пуговицы, красивая ткань, красивые иголки, ты можешь это все получить без единой монетки! – и Арс стукнула кулаком по столу. Хозяйка съежилась, не в силах смотреть на жуткое лицо женщины.
К несчастью, я ничем не мог ей помочь – потому что прекрасно понимал причину гнева Арс.
Она тем временем продолжила:
– Всего лишь переверни Священное писание и прочти хулу Господу! А потом раскопай могилы и обери трупы!
Какой жуткий сарказм.
Людям свойственно закапывать своих умерших. Обычно перед тем их одевают в лучшее платье и кладут рядом те или иные ценные вещи. Они говорят, что смерть – это начало вечного пути. И если много умерших людей покинуло город со своими лучшими одеждами и вещами, то в каком-то смысле смерть – тоже грабитель.
Когда я об этом подумал, то понял вдруг, что ошибся, посчитав комнату опрятной. Она была не опрятной – она была опустошенной.
Измотанная собственной яростью Арс поникла, опершись о стол, потом подняла глаза и, тонко улыбнувшись, сказала:
– Но если у тебя есть деньги, то ты можешь по крайней мере оплатить членство в гильдии, а?
Улыбка была ледяная – словно эта женщина взяла кинжал и вырезала ее на своем лице. Подумать только – лицо куда более мягкое и красивое, чем у любого зверя, может так по-звериному исказиться от ярости.
Ничего хорошего из этого не выйдет.
Беспокоясь о безопасности Хозяйки, я взял ее зубами за полу плаща и потянул. Говорят, утопающий хватается за соломинку. Кто сказал, что Арс, тонущая в отчаянии, окутавшем город из-за мора, не попытается схватиться за ногу Хозяйки?
Почувствовав, как я тяну ее за плащ, Хозяйка, похоже, пришла в себя. Мне на нос упала капелька влаги. Очень соленая.
– Ну же… у тебя есть деньги, да?
Хозяйка сделала шаг назад, потом еще шаг, неосознанно притронулась к моей голове. Она словно видела перед собой волка в темном лесу.
Даже если она не видит, что вокруг, – сколько бы опасностей ее ни подстерегало, она не боится, если только знает, что я рядом.
Но сейчас перед ней был человек, враждебность которого была куда страшнее, чем клыки волка. Арс стояла, чуть пошатываясь. Мне казалось, что то, что жило внутри нее, вот-вот прорвется наружу и примет явные очертания. Я подогнул ноги, приготовившись броситься на нее.
Ситуация была на грани взрыва.
И вдруг в сухую деревянную дверь кто-то постучал.
– Арс! Арс Вид!
Голос был мужской и молодой.
Впавшей в отчаяние птице трудно взлететь.
Арс с кислой миной отвернулась, цокнула языком и резким движением вновь плюхнулась на стул.
Стук продолжался. Он словно подстегнул Хозяйку – она развернулась и побежала к двери. Я побежал за ней, но не сдержал вздоха разочарования.
– Арс! Я знаю, что ты там! Товары надо полностью опла-…
Дверь распахнулась, и вопли мужчины ударили мне по ушам.
Хозяйка, как раз собиравшаяся сама открыть дверь, испуганно отпрянула.
– Ай… – произнес мужчина у двери, и его глаза округлились. Лицо его выглядело довольно дружелюбно. Но сразу после Хозяйки он увидел меня и тут же застыл.
Я с преогромным удовольствием воспользовался этим и выскользнул наружу.
Человек, открывший дверь, был на голову выше Хозяйки и тоже довольно молод. Когда я пробегал мимо него, он отдернулся, как от чего-то горящего.
Очутившись снаружи, я спокойно развернулся и гавкнул; тут и Хозяйка ко мне присоединилась.
Мужчина, кажется, собирался ей что-то сказать, но под моим взглядом съежился, а потом, будто пряча страх, повернулся внутрь здания. Я не знал, кто он, но от него исходил неприятный металлический запах. Держа руку на дверной ручке, он в последний раз кинул взгляд на Хозяйку, потом вошел в здание и закрыл дверь. После этого никаких голосов я не слышал; мы с Хозяйкой остались стоять на улице. Я не двигался с места, но лишь потому, что Хозяйка до сих пор не могла ухватить в полной мере все, что только что произошло.
Даже при неожиданных, необъяснимых происшествиях Хозяйка всегда твердо держалась за свой посох – за свое пастушеское ремесло. Но сейчас этот посох остался на постоялом дворе.
Поэтому теперь она была не пастушкой, настолько умелой, что ее звали ведьмой, а простой городской девушкой.
Осознав это, она едва не заплакала, и я не лаял в попытке вывести ее из этого состояния.
Вместо этого, когда она неверными шагами двинулась по улице, я прижался к ее лодыжке. Она опустила руку, чтобы погладить меня по голове, и я был там, где надо.
***
– …Энек, – сказала Хозяйка, глядя на начавшее садиться солнце. – Я… просто ужасный человек.
Думаю, Хозяйка могла бы пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда она спала на настоящей кровати.
Однако сейчас, когда у нее была кровать, она заснула в слезах. Ее голос звучал хрипло; возможно, она и во сне тоже плакала.
Пока я так думал, Хозяйка перешагнула через лежащего возле кровати меня и отпила воды из кувшина.
– Здесь ведь полгорода умерло от мора.
Бронзовый кувшин почернел от возраста и был весь во вмятинах от частого использования. Впечатляло, что он все еще не тек.
Конечно, еще больше впечатляло, что Хозяйка, встреченная с такой враждебностью, была столь добросердечна, что не думала дурно об Арс.
– …
Какое-то время она держала кувшин молча; когда я уже решил, что сейчас она вернется в постель, Хозяйка потрепала меня по спине ногой и села на край кровати.
– Думаю, торговцем я бы стать не смогла.
Для торговцев ложь, обман и воровство – в порядке вещей. Они обладают иным типом храбрости, чем Хозяйка, которая может разделать овцу, если это будет необходимо. Она абсолютно неспособна воспользоваться чьим-то затруднительным положением к собственной выгоде.
