Посреди площади ставят шатер, внутри которого — алтарь с изображением Богоматери. Христианские воины приближаются, дабы поклониться алтарю; басурманы окружают шатер, дабы им помешать; происходит шуточная битва, в которой бойцы порою забывают, что дело не всерьез, и норовят обменяться хоть не смертельными, но сокрушительными ударами. Впрочем, в битве этой добро неизменно побеждает. Мавров одолевают и забирают в плен. Торжественно воздевают вырученный из неволи образ Приснодевы, устраивается шествие, и победители выступают под приветственные клики, а пленников ведут в цепях, на радость и в поучение зрителям.
Куда как недешево обходятся эти празднества городишкам и деревушкам, иной раз их приходится и отменять за недостатком средств, но в лучшие времена или хотя бы поднакопив денег, их возобновляют с новым рвением и прежней расточительностью.
Матео сообщил мне, что не однажды бывал участником этих торжеств и сражался в подобных битвах, но всегда на стороне истинной веры; porque Seiior, прибавил этот оборванный потомок кардинала Хименеса, не без заносчивости ударив себя в грудь, porque Senor, soy Cristiano viejo[82].
У испанских простолюдинов — восточное пристрастие к небылицам и особый вкус ко всему чудесному, чудеса у них в большом почете. Летними вечерами они собираются у дверей своих лачуг, а зимой — в просторных, как пещеры, очажных углах харчевен и ненасытным ухом внимают удивительным рассказам о жизни святых, об опасных приключениях странников и дерзких проделках разбойников и контрабандистов. Особность и дикость края, затрудненное распространение познаний, нехватка общих тем для разговора и романтическая, полная риска жизнь, которую всякий ведет в стране, где путешествуют первобытным способом, — все это питает любовь к изустным преданиям и наделяет их причудливостью и невероятностью. Самые частые и самые излюбленные — легенды о мавританских кладах; их рассказывают повсеместно. На пути через дикие сьерры, по местам давних набегов и стычек, стоит лишь завидеть мавританскую аталайю, дозорную башню, торчащую среди скал или нависшую над деревушкой на каменном взлобье, и обратиться с вопросом к погонщику, он вынет изо рта сигарильо и поведает вам историю о мусульманском золоте, зарытом под башенным основанием; ни одна разрушенная городская крепость — алькасар не обделена золотым ореолом, и таковые предания из рода в род хранят окрестные бедняки.
Как большинство народных вымыслов, этот тоже явился не на пустом месте. В здешних краях много веков бушевали войны менаду маврами и христианами; города и замки переходили из рук в руки, и во времена осад и нашествий обитатели обыкновенно зарывали свои деньги и драгоценности в землю или прятали их в погребах и колодцах, как и поныне делается в деспотических и воинственных государствах Востока.
Когда изгоняли мавров, многие из них схоронили самое дорогое в надежде, что изгнание их временное, что однажды они вернутся и отроют свои сокровища. И, конечно, время от времени открывались через столетия клады золотых и серебряных монет — среди руин мавританских крепостей и жилищ; а много ли надо, чтобы породить тьму россказней такого рода?
В подобных историях обычно есть восточный оттенок, некое смешение арабского с готским, которое, по-моему, отличает все, что ни есть в Испании, особенно в ее южных областях. Зарытое сокровище всегда под заклятием — и добывается посредством волшебства и талисмана. Иногда его стерегут глупые чудовища или огнедышащие драконы, иногда зачарованные мавры, в доспехах, с обнаженными мечами, недвижные, подобно изваяниям, сидящие в бессонном бдении век за веком,
Конечно, Альгамбра с ее историей — сущий рассадник таких народных вымыслов: то и дело что-нибудь выкапывают, а уж это их подтверждает как нельзя лучше. Однажды нашли глиняный сосуд с мавританскими монетами и скелетом петуха, который, по мнению некоторых опытных зевак, был схоронен заживо. В другой раз вырыли посудину с большим жуком-скарабеем из обожженной глины, покрытым арабскими письменами; его, конечно, сочли необычайным амулетом таинственного свойства. Таким вот образом пестрое и обтрепанное население Альгамбры и стало выдумывать, пока все чертоги, башни и подвалы старой крепости не облеклись какой-нибудь причудливой легендой. Я полагаю, что мой читатель как-то уже освоился в Альгамбре, и теперь спокойно пущусь в пересказ удивительных преданий, связанных с этим местом, которые я прилежно скроил из лохмотьев и лоскутьев, подобранных мимоходом, — подобно тому как антикварий восстанавливает подлинный исторический документ по неверным и полустертым письменам.
Если что-нибудь в этих легендах оскорбит доверие читателя чересчур придирчивого, пусть он подумает, о каком странном месте идет речь, и простит мне некоторые излишества. Не должно ему ожидать, что все будет правдоподобно, как в обычной жизни; надо помнить, что ты блуждаешь по залам волшебного дворца и что всякое место здесь — заколдованное.
На возвышенном уступе Альбайсина, самой высокой горы в Гранаде, на склоне ее, обращенном в узкую долину Дарро, прямо напротив Альгамбры находятся руины былого царского дворца. Все о них позабыли, и мудрено было отыскать их даже при помощи понятливого и всеведущего Матео Хименеса. Строение это носит имя «Замок с флюгером» (La casa del gallo del viento) оттого, что одну из его башен в давние времена венчала бронзовая фигура всадника, чуткая к малейшему ветерку. Этот флюгер гранадские мусульмане считали могучим талисманом. Говорят, что на нем было начертано по-арабски:
Cabet el Bedici Aben Habuz
Quidat ehahet Lindabuz.
Вот это двустишие по-испански:
Dice el sabio Aben Habuz.
Que asi se defiende el Andaluz.
И в переводе:
Мудрец Абен Габуз промолвил:
Вот Тот, кто нам Андалузию спасет.
Согласно древним мавританским летописям, этот Абен Габуз был военачальником у Тарика, одного из завоевателей Испании, который сделал его наместником Гранады. Предполагают, что изображение всадника должно было постоянно напоминать андалузским мусульманам о том, что они окружены врагами и что надежнейшая их охрана — всегдашняя бдительность и готовность к бою.
Замок с флюгеромДругие, и среди них христианский историк Мармоль[83], утверждают, что Бадис Абен Габуз был эмиром гранадским и что флюгер служил постоянным напоминанием о непрочности мусульманского владычества, а написано на нем было по-арабски:
«Ибн Габуз аль Бадиси предрекает, что однажды Андалузия будет повергнута в прах и канет в вечность».
Другую версию этой зловещей надписи дает мусульманский историк, ссылаясь на авторитет Сиди Гассана, знаменитого факира времен Фердинанда и Изабеллы, который присутствовал, когда флюгер снимали во время ремонта старой Кассабы.
«Я видел его, — говорит почтенный факир, — своими глазами: он был о семи углах и надписан стихами:
“Дворец в прекрасной Гранаде увенчан талисманом”.
“Литой из одного куска всадник отзывается на любое дуновение”.
“Что тайно, открыто мудрому. Вскорости нагрянет бедствие и повергнет дворец и его владыку”».
И в самом деле, вскоре после снятия зловещего флюгера случилось нижеописанное. Старый Мулей Абуль Гассан, властелин гранадский, восседал в роскошной беседке, а перед ним парадом проходило закованное в ясную сталь и овеянное шелковыми плащами войско на быстрых скакунах, с мечами, копьями и щитами в золотых и серебряных насечках — и вдруг с юго-запада нагрянул ураган. Черные облака собрались в небе и обрушили на землю яростный ливень. Потоки низверглись с гор с камнями и бревнами; Дарро вышла из берегов; мельницы снесло, мосты обрушило, сады опустошило; наводнение захватило город, подточило дома, затопило обитателей и захлестнуло даже Площадь Большой Мечети. Народ в ужасе кинулся к мечети молить Аллаха о милости, увидев в сем возмущении предвестие всеобщих бедствий; и правда, согласно арабскому историку Аль Маккари, это было скорбное предсказание жестокой войны, которой закончилось мавританское царство в Гранаде.
Я сослался на эти летописные авторитеты, дабы засвидетельствовать удивительные загадки, связанные с Флюгерным Замком и его всадником-талисманом.
А теперь расскажу об Абен Габузе и его дворце еще более удивительное; если же возникнут сомнения, пусть читатель разрешит их с Матео Хименесом и ему подобными историографами Альгамбры.
Легенда об арабском звездочете[84]
В давние времена, много сотен лет назад, в Гранаде правил мавританский царь по имени Абен Габуз. Он был, так сказать, воитель на покое: смолоду он только и делал, что разорял и грабил соседей, а состарившись и одряхлев, «возжаждал отдохновения» и решил зажить со всеми в мире, почивать на лаврах и безмятежно услаждать душу награбленным добром.
