мутная, лилась по стаканам, капала на стол, на темные подолы:
— За Федю, Дусенька, за Федора!
А хозяйка — как именинница, пирог достала, разрезала:
— Ешьте, товарки, ешьте, — только кусок внукам отложила.
Дверь все хлопала. Входили новые вдовы. И молодежь. Шли со всей деревни. Глядели на Дусю, на развеселых соседок, тихо садились по стенкам. А она им по-русски полные стаканы подносила.
— Пейте, родные. За победу, — и сама хмельная была.
И Трофим выпил аккуратно, до дна. Веселье и на него наплывало. Тихой, печальной волной.
Закатное солнце плавилось за огородами. Играло в стеклах домов. И не понять было, где свет горит, а где — солнце.
Развеселые Дусины гости, вдовы-товарки, выходили на крыльцо и через двор за ворота. Рассаживались на лавке у сруба, под красным, горящим на солнце флагом да под черемухой. Как прежде, бывало, сиживали, молодухами. Только почернели теперь, постарели — всяк по-своему.
И Евдокия вышла. Сухая вся, прямая, в белом платочке, Федорову гармонь-четвертушку вынесла. Молча села меж вдов, уперла сапоги в землю и… мехи растянула. Страдания заиграла, нескладно, неровно.
И сразу Климовна выскочила, как колобок. Заголосила:
Эх, я иду, иду, иду, сирень качается на льду…
Если милый меня бросит, я сама его найду…
Она голосила, топала новыми неловкими каблуками — только себя слышала. Ее мужик-то в войну без вести пропал.
И вдруг вперед Катерина вышла. Огляделась — в глазах закат красный. Черной юбкой взмахнула и-и… забила больными ногами в твердую весеннюю землю, затряслась перед Климовной. А та опять в голос:
Ах, проводи меня домой, да полем небороненым!..
Ах, милый мой, да милый мой, на сердце уроненный!..
По улице проходил народ. Останавливались, смотрели молча, потом дальше шли, по домам — праздник гулять.
А Евдокия все играла — дробно, с переборами. Гармонь ползла у нее на коленях. Но тут рядом старая бабка с палкой, которая раньше была неприметна на празднике, вдруг перебила. Затянула протяжно и низко:
На позицию де-вушка
Провожала бойца-а-а…
И эту девичью песню, вдохновенно и жутко, вразноголосье подхватили старухи.
Темной ночью прости-и-илися-а
На ступеньках крыльца-а…
Баяны играли по всей деревне. Гитары играли и радиолы новые. Песни пелись разные.
Но даже у реки, над красной закатной водой, над ивняком и свежим, весенним лугом, и дальше — над всей русской землей, среди других, звучала вдовья песня: «И что было загадано, все исполнится в срок, не погаснет без времени золотой огонек».
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
