действий, чтоб обернуться как можно скорее, тогда Петерису не придется доить корову, ибо это не нравилось ни ему, ни корове: уж очень он тискал соски; корова переминалась с ноги на ногу, потом начинала лягаться, и обычно кончалось тем, что она сбавляла молоко, а Петерис ругался, награждая ее тычками, которых бедная скотина не заслужила.
В Бруге уже не было, как в прежние времена, постоялого двора, и Алиса оставила лошадь у Стасии, родственницы Доната, которая после войны жила в «Упитес» и на закате лет вышла за пожилого человека с собственным домишком в городе.
Алисе всегда везло на подруг. В Осоковой низине, помимо Паулины, у нее были еще Анна Вартинь, госпожа Дронис, которую Алиса теперь все чаще называла просто Эммой, ее приятельницей была почтальонша Аусма, в городе, кроме Стасии, еще старая Зарене, статная женщина, у которой сын был пьяницей, бросил семью и жил у матери. Петерису дружба эта почему-то не нравилась, и он обычно недовольно говорил:
— Женщинам-то что! Одна болтовня на уме. Хлебом не корми, дай только лясы поточить.
Стасия шила Петерису рубахи, каких ни в одной лавке не достать: удобные под мышкой и длинные, по колено, чтобы не вылезали из штанов, которые у Петериса обычно держались под животом, он не терпел, чтоб одежда где-то жала или давила. Зарене также вязала Петерису фуфайки, перчатки, носки. А когда не было еще колхоза, полола в «Викснах» свеклу, копала картошку.
Алиса заехала к Стасии за час до открытия магазина. Стасия с мужем как раз завтракали.
— Садись к столу! — пригласила Стасия.
Не помогли никакие отговорки, и, пока Алиса завтракала, рассказывая главные новости Осоковой низины, лишний час и прошел.
А еще надо было заглянуть к Зарене. Там для Алисы вязалась кофта, вчера та еще не была готова. Однако аккуратная женщина про Алисин приезд забыла, потому что ей стало известно, что невестка потребовала развода и вместе с тем — алиментов. Пока Зарене изливала душу, тоже прошло какое-то время.
Когда Алиса добралась до хозяйственного магазина, часы показывали уже одиннадцать. Она опоздала на целый час. Войдя в магазин, Алиса очень вежливо, чтобы не рассердить продавца, спросила, какие имеются удобрения. Продавец спокойно спросил, какие именно ей нужны, и ответил, что в продаже есть все. На низком обшарпанном прилавке Алиса увидела лишь несколько маленьких кульков.
— Но мне побольше нужно. Найдется?
Продавец, все еще не теряя терпения, ответил, что удобрений имеется достаточно.
— И всех сортов?
— Всех, всех.
Только теперь продавец ухмыльнулся.
— Следующий!
Алиса, довольная, пошла за лошадью. Въехав во двор, где находились склады, и привязав лошадь, Алиса вернулась в магазин. Достала из кошелька записку и прочитала, сколько ей требуется от каждого сорта. Продавец подсчитал, велел уплатить и идти на склад.
Но складской рабочий оказался занятым. Несколько мужчин грузили на машину какие-то щиты, шифер и другой материал. Что-то долго искали, спорили, ходили взад и вперед. Алиса достала из кармана старые отцовские часы, которыми долго пользовался Ильмар и которые отдал теперь ей, — уже было двенадцать. Алиса забеспокоилась.
Наконец борт машины подняли, и мужчины, все еще о чем-то не договорившись, ушли в магазин. Алиса ждала, ждала, затем решила, что должна напомнить о себе. Но неудобно было ткнуться прямо к прилавку — еще услышит что-нибудь обидное, и она встала в очередь.
— Что у вас там было?
Алиса сказала, что она оплатила.
— Ведь я говорил вам, что получите на складе! — раздражился продавец.
— Но там сейчас нет никого.
— Идите и ждите!
Наконец нужный человек вышел во двор. Алиса подала чек.
— Почему раньше не попросили? Так можно до самого вечера простоять.
— Не хотела мешать.
— Берите! — резко крикнул молодой человек, все еще чем-то раздосадованный.
Маленькие кульки были сложены в большие мешки. Алиса ухватилась за мешок, но целлофан скользил в руках. Алиса хотел попросить помочь ей, но не решилась и, собравшись с силами, все же подняла мешок. Прижала как-то к животу, потащила к телеге. На полпути мужчина взял у нее мешок.
— Надорветесь.
Молодой человек погрузил на телегу остальные шесть мешков. Алиса достала трешку.
— Это зачем?
— За то, что помогли. Возьмите!
— Ну, если вам деньги девать некуда…
Молодой человек криво ухмыльнулся, взял деньги и ушел.
Алисе было стыдно.
Давеча договорились, что Зарене вынесет ей кофту на улицу, так как въехать во двор вязальщицы и развернуться там трудно; улица узкая, по ней непрерывно идут машины, Зарене предупредила, что останавливаться там милиция не разрешает и штрафует.
— Идем наверх!
— А лошадь куда?
— К телефонному столбу привяжи!
— Нельзя.
— Как нельзя! Должна же я кофту примерить!
Алиса все же не пошла, и Зарене спустилась к ней, привязала лошадь и утащила Алису с собой.
— А если оштрафуют?
— Ох, господи! Заплатишь.
Когда Алиса с новой кофтой выбежала на улицу, лошадь оказалась на месте и никакой милиции поблизости не было.
— Но! — радостно крикнула Алиса лошади.
И вот наконец все благополучно было завершено, можно спокойно ехать домой. Однако Алису начала мучить совесть, что она вернется на три часа позже, чем хотела. Рассудком она понимала, что Петерис никак не вправе корить ее за опоздание и что даже глупо вечно так бояться его, но за долгие годы совместной жизни в ней так укоренился страх перед недовольством, попреками, гневом Петериса, что Алиса была бессильна против них. Беспокоило и то, что она не знала, подоил ли Петерис в полдень корову; они толком не договорились, кто сделает это.
Петерис в полдень домой не приезжал. И от этого почему-то сразу стало легче, она скинула выходное платье, влезла
