О раке в ту пору я знал немного и обратился к литературе. Ученые, оказалось, подумали уже об этом до меня, ставили опыты, трудились и, ничего не добившись, бросили. Слишком далека природа капусты от человека, чтобы искать между ними мостик: и анатомия и физиология не та. Найдено, правда, и кое–что схожее. Так, в опухолях хризантемы, пелларгонии, фуксии, томата, свеклы и моркови обнаружен возбудитель, которым можно заразить здоровые растения. Опухоль дает от себя тяжи, которые внедряются в ткань растения и образуют новые узлы, похожие на метастазы. Весной, после зимней спячки растения, опухоли вновь начинают расти, подобно рецидивам у человека. Внешне все это хоть и напоминает течение злокачественной опухоли, но сходство это только кажущееся. В раке позвоночных видимого микроба, как известно, нет. Если и допустить существование вируса, то он слишком не похож на бактерию, вызывающую опухоль у растения. Попытки привить животному бактерию и вызвать этим заболевание ни к чему не привели. Наконец в организме позвоночного рак способен расти беспредельно, и только вмешательство хирурга может этот рост прекратить. Растения же благополучно борются с болезнью и чаще всего одолевают ее.
Еще я узнал из литературы, что не только возбудители болезни у них различны, но и опухоли развиваются неодинаково. Если у растения и бывают метастазы, то они непосредственно связаны с опухолью и никогда, как у человека, не встречаются далеко от нее. Нет в растительном организме язвенного распада, новообразование растет, но не разрушается. Наконец, самый рак развивается не из маленькой группы клеток — первых жертв заболевания, — а за счет окружающих тканей…
Доклады в институте проводились часто. Будущие диссертанты и ученые, приезжающие сюда готовить работу, могли поделиться своими планами и найти себе сторонников, а иногда помощников. На доклад Самсона Ивановича пришли многие, хотя никто не ждал чего–то особенного. Предубеждение аудитории основывалось на том, что Ванина в институте не знали и единственный, кто без меры восхищался им, был Сухов — человек молодой и темпераментный. Появление Самсона Ивановича на трибуне не изменило сложившегося против него предубеждения. Он говорил просто, слишком внятно и ясно. Аудитория, склонная простые понятия усложнять иностранной терминологией и вольно обращаться с латинской и греческой лексикой, не могла проникнуться интересом к речи, пересыпанной народными оборотами. Тут — в научной среде — господствовали свои языковые законы: существительные могли превратиться в прилагательные, стать глаголами и, вставленные среди других, таких же искусственных слов, как бы приобрести этим большую значимость и вес. В этом удивительном наречии, где склоняются глаголы и спрягаются названия предметов, отечественное слово считалось неблагозвучным, и иностранное, обогатившись русскими приставками, заменяло его. Так, «мор» или «повальная болезнь» подменялись заморским существительным «эпидемия», а с помощью приставок это слово обращалось в глагол «проэпидемичивать».
Не пришлась многим по вкусу манера Ванина привлекать для примера факты из огородно–садовой практики. Такие слова, как «кила» деревьев или «капуста приказала долго жить», вызывали улыбку и смех. Не Понравилась привычка Ванина похлопывать рукой по трибуне, когда один длинный период сменялся другим. Внешний облик его, приятный и интересный для тех, кто ищет в лице отражение душевных движений, казался некоторым нарочитым, как и садово–огородный словарь.
Это и многое другое вызвало оживленную переписку между слушателями. Из рук в руки передавались записки. Те, кому они были адресованы, поднимались, чтобы жестом, гримасой или как–нибудь иначе сообщить свое впечатление о прочитанном.
Директор встал, призвал сотрудников к порядку и в конференц–зале успокоились.
— Я стал уже забывать о капустном раке и о тех мыслях, которые он вызвал у меня, — продолжал Ванин, — когда колхозный агроном обратил мое внимание на болезнь свекловицы, известную под названием рак свеклы. Любопытная это картина, надо вам сказать: сидит на ножке опухоль из того же теста, что и свекла, растет особняком из собственных клеток и тут же распадается. Вырастет с кулак, а свекла тем временем захиреет, погибнет, бедняжка, от самого настоящего рака. Перевил я кусочек болячки красной свеклы на желтую, и пошла на желтой расти красная опухоль.
«Как же так, — думаю я, — ткани опухоли у свеклы разрушаются, растут из себя и вовсе не за счет соседних тканей, все так же, как у человека. Неужели ученые не наблюдали рака свеклы?»
Снова я обратился к литературе, и случайно к другому автору. То, что я прочитал, непохоже было на то, что говорил первый, и даже противоречило ему. Неверно, поучал этот, что бактерия, вызывающая опухоль у растения, чужда человеческому и животному организму. Ее находили в опухоли женской груди и в раковых тканях мыши. Выделенная из организма больного грызуна и введенная в ткани подсолнечника, она поразила это растение злокачественной опухолью. Бактерию даже нашли и выделили из рака матки женщины. Когда этим возбудителем заразили пелларгонию, у растения образовалась опухоль. В организме рыбы бактерия вызвала саркому и, спустя пять месяцев после заражения, продолжала еще развиваться в брюшной жидкости рыбы. Родство между возбудителем болезни у растений и организмом позвоночного оказалось более близким, чем предполагалось.
Еще я узнал, — продолжал Ванин, — что рак у растения может возникнуть от тех же причин, что и у человека: от сконцентрированных солнечных и ультрафиолетовых лучей, действия дегтя, анилина, механических раздражений, инородных белков и некоторых паразитов. Эфир, приложенный к коре пелларгонни, приводит к появлению злокачественной опухоли на поверхности, а если нажать на первичный очаг болезни, то и в глубине тканей. Клетки опухоли растения продолжают выполнять свою природную деятельность: производить хлорофилл, волокно, подобно тому как клетки опухоли печени или щитовидной железы человека выделяют желчь и йод, куда бы их током крови ни занесло. Подавляя цветение у герани, рост опухоли усиливали, подобно тому как, подавляя беременность у женщины, этот рост замедляли.
Аудитория давно уже не перешептывалась и слушала Ванина со вниманием. Она начинала привыкать к его постукиванию по трибуне и к садово–огородному словарю. Ее заинтересовывал научный материал доклада. В онкологической литературе болезням растений уделяется ничтожно мало внимания, вся проблема втискивается в две–три страницы, как нечто такое, без чего книга может показаться неполной, хотя и пользы от этих страниц нет никакой.
— Я хотел уже мысленно поблагодарить автора за полезные сведения, — тем же ровным и спокойным голосом продолжал Ванин, — когда заметил в другом его труде несколько выпадов против ученого, который вначале меня расхолодил. Тот, оказывается, чего–то недопонял, недооценил и истолковал недиалектично. «Э, — сказал я себе, — тут не истину откапывают, а дерутся. Не обронит ли кто в споре нечто такое, что пригодится и мне?» Проглядел я статьи одного и другого ученого, и не зря. Неверно, говорит один, что злокачественная опухоль у человека растет беспощадно, а у растения нет–нет да засохнет. И у животных не редкость, когда опухоль рассосется, и у человека в течение жизни возникает немало раков, которые сами по себе исчезают. До врачей ведь доходят только те случаи, когда болезнь переступила критический порог. Известно, что при определенных условиях раковая ткань может измениться, отмереть и замещаться здоровой… «Спасибо на добром слове, — подумал я, — еще чем обрадуете нас?»
Оказывается, что и с метастазами обстоит не так, как утверждал первый ученый. Можно их получить у растения не только вблизи основного очага, но и далеко от него. Достаточно для этого протолкнуть бактерии в глубь тканей, сделать то же, что делает человеческое сердце своими сокращениями. Неудивительно, что у растений нет метастазов, — говорил строгий, но справедливый критик. — Разве у человека всякий рак способен осеменить организм? Без метастазов протекают кожный рак и так называемые карциноиды кишечника.
С тех пор как экспериментаторы научились прививать животным раковую опухоль или искусственно ее вызывать, изучение рака растения было оставлено. В учебных руководствах, в очерках и статьях старые свидетельства еще повторялись, но уже скорее для формы. Им не придавали значения. Собранный Ваниным материал, точный анализ его и смелые параллели между болезнью, поражающей зеленый мир и человека, как бы сорвали стереотипные представления, и проблема предстала вдруг в новом свете. Кое–кто из слушателей мог бы вспомнить, что именно в России ботаником Ворониным, открывшим возбудителя болезни рака капусты, была высказана идея о родственной близости рака растения и человека.
