«создания признаковой лексики „невидимых миров“ – духовного начала человека» (5, с. 336).
Рассматривая метафору как способ образования вторичных наименований, В.Н. Телия особое внимание уделяет проблемам выбора слова, способного к употреблению в метафорическом значении, т.е. анализ проводится на еще не «заданном» метафорическом выражении (34, с. 204 и др.). В создании метафоры решающая роль отводится аналогии, к которой
«прибегает сознание человека, творящего из практически-обиходного опыта новое представление о действительности и награждая ее фрагменты на этом основании именем того обозначаемого, от которого мысль отталкивается» (там же, с. 206).
Сущность метафоры усматривается в следующем:
а) двуплановости – приложимость метафорического наименования (например, «волк» о человеке) к двум субъектам одновременно, так что свойства того, о ком идет речь, просматриваются через свойства того, чьим именем он обозначается;
б) взаимодействии и интерференции – создание системы двух понятий об одном субъекте. С этой точки зрения метафоризация – это всегда предикация обозначаемому некоторого «несобственного» для него признака, приписываемого ему по аналогии.
В предложенной В.Л. Наером трактовке метафоры взаимодействие выдвигается в качестве общего принципа, лежащего в основе как языковой, так и речевой метафоры (25). В объяснении языковой метафоры за исходное принимается, что какое-нибудь слово в данном его значении взаимодействует с «названием» иного референта; т.е. слово употребляется в значении, «перенесенном» с другого слова. Речевая метафора может рассматриваться также как продукт взаимодействия объективного и предметно-логического значения слова и значения контекстуального. В этом случае «название» (иного референта) возводится в ранг значения, но значения условного, всякий раз возникающего в контексте и в принципе не затрагивающего смысловой структуры слова. Таким образом, взаимодействие в обоих случаях остается непреложным фактом, меняется только угол зрения.
Следует отметить также особенность предлагаемого В.Л. Наером подхода к рассмотрению метафоры в ее динамике. Признавая всю важность уяснения механизма возникновения метафоры на уровне значения, В.Л. Наер считает продуктивным «линейный» подход со стороны текста как объективной и материально данной последовательности слов, которая реализует, выявляет и в конечном счете создает метафору [12].
Богатый материал для изучения языковой образности предоставляют единицы фразеологического состава языка. Образность фразеологизмов отмечается многими исследователями, причем подчеркивается, что раскрытие образной подосновы фразеологизмов входит в задачи их «глобального» исследования (33, 39 и др.). Свойство образности присуще большинству устойчивых сочетаний слов и особенно идиом, прошедших стадию метафорического переосмысления. Возникновение фразеологизмов, связывается, в частности, с образным представлением действительности, отображающей обиходно-эмпирический, культурный или исторический опыт некоторого языкового коллектива – какие-либо типовые ситуации или исторические события, еще живущие в сознании носителей языка или уже забытые в подробностях.
Отмечается, что для некоторых идиом, приспособленных к функции предикации, характерно «совмещение понятийного содержания и конкретно-образного представления», т.е. тенденция к сохранению живой внутренней формы, несущей сведения о денотате, свойства которого легли в основу значения (33, с. 15). У идиом, употребляющихся в позиции идентификации, внутренняя форма, стираясь, выходит из игры, так как становится помехой для прямого указания на обозначаемое. Рефлексы образности проявляются при оживлении внутренней формы фразеологизмов (если она не стерлась в сознании носителей языка). Характерной чертой идиом является их опора на конфетную лексику, способную создавать наглядно-чувственный образ «обычных» свойств, действий, состояний или же демонстрировать очевидную несуразность их буквального значения [13].
3. Лингвостилистический аспект
В плане лингвистически обоснованной стилистики художественной литературы проблема образности не решена полностью ни в отечественной, ни в зарубежной филологии. Следует отметить, что ряд проблем, прозвучавших в ходе дискуссии о слове и образе (1959 – 1960) и поставленных в работах, появившихся позднее (см., например, 30), остаются актуальными и сегодня. К таким проблемам относятся: соотношение и связь лингвистического и литературоведческого подходов к языку художественной литературы; специфика поэтического (образного) языка; языковые средства формирования словесно-художественного образа и др.
В настоящее время просто
«не отрицать возможность и ценность лингвистического подхода к анализу языка художественного произведения уже недостаточно» (16, с. 265; см. также 17).
Проблема, которая стоит перед лингвистами, заключается в том, чтобы определить границы компетенции литературоведческих и лингвистических методов в исследовании литературы как формы образного освоения действительности. Г.В. Степанов проводит это разграничение по следующим признакам:
1) по подходу к характеристике онтологического свойства текста – целостности; так, для лингвиста целое – это связанный текст, для литературоведа – фрагменты действительности, запечатленные в тексте;
2) смысл-содержание только передается при помощи языка, но находится вне его, структура элементов опыта (структура денотатов) не относится к компетенции лингвистики;
3) проблемы целостности, динамики образа, личностности лежат вне сферы лингвистики (32).
В то же время отмечается движение литературоведения и лингвистики навстречу друг другу и происходит это на теоретической базе новой отрасли языкознания – лингвистики текста.
Вопрос о специфике «поэтической образности» освещался еще в предшествующей филологической традиции. В работах Г.О. Винокура проводится мысль о том, что одним из важнейших и характернейших свойств языка является «поэтическая функция языка», которая не совпадает с функцией языка как средства обычного общения (13). Поэтический язык в этом смысле есть то, что обычно называют образным языком. При этом подчеркивается, что образность слова в литературно-художественном произведении не предполагает его обязательной метафоричности. Однако действительный смысл художественного слова никогда не замыкается в его буквальном смысле. Отношение между прямым значением слов, которыми написано литературно-художественное произведение, и его содержанием, темой создает специфический художественный момент, определяет смысл всего произведения. В задачу лингвистического исследования Г.О.Винокур включал и установление отношений между обоими типами значений слова – прямым и поэтическим (12, с. 390, 246 и др.).
Несводимость вопроса об образности поэтического языка к проблеме переносного употребления слов и выражений, к проблеме тропов, метафор и сравнений, подчеркивает и В.В. Виноградов (11, с. 123 и след.). Нет слов и языковых форм, которые не могут стать материалом для образа. Однако их применение в целях художественной образности должно быть эстетически оправдано. Образность поэтического слова усматривается в его двуплановой смысловой направленности, в «приращениях» смысла, в появлении новых смысловых наслоений, которые развиваются у слова в системе целого эстетического объекта (литературно-художественного произведения). В лингвистический аспект изучения словесно-художественных образов В.В. Виноградов включает рассмотрение следующих вопросов:
1) языковые средства формирования образа,
2) функциональное своеобразие употребления образных выражений в разных стилях,
3) различие между образностью с точки зрения языковой семантики и образностью, выявляемой в «сфере языка художественной литературы», образная функция языковых единиц (в терминах В.В. Виноградова – «образно-характеристическая функция», «экспрессивно-образная» функция),
4) языковая структура (строение) словесно-художественного образа.
Все эти положения, сохраняя свою актуальность и ценность, получают дальнейшее обоснование в современной лингвистике текста. Для целей лингвистического изучения художественного текста
