Ознакомительная версия.
– Нельзя, иначе все завоняется.
Целую ночь они работают, а мы с Дидоренко пьем чай и иногда выходим к обозу. Под брезентами стоят арбы, а сторожевые коммунары мокнут под дождем.
Только в два часа ночи вошел в казарму Конисевич и сказал:
– Хорошо… Дождик перестал, уже одна звезда светит…
Утром проснулись рано. Всех обрадовал ясный день и знакомый со вчерашнего дня шум Терека. Побежали на горку к ключу и через полчаса уже построились. Проиграли один марш, и снова «вольно» замелькали тюбетейки по Военно-Грузинской. Сегодня особенно радостно на душе, на каждое впечатление отзываются коммунары бесконечным птичьим гомоном, писком удивления и стремительным бегом. Природа здесь как будто нарочно построилась в нарядные цепи, чтобы встретить дзержинцев, прибежавших сюда побаловаться после утомительных скрипов и визгов ржавого производства Соломона Борисовича. Вот нашли старую дорогу и минутку постояли возле нее, вот влезли в какую-то поперечную речушку, благо сегодня трусики не выходные, вот остановились возле коровы, спустившейся к воде с зеленого склона.
– Ну и корова же, как коза, а не как корова, – говорит Алексюк, и вокруг него на мгновение замирают пацаньи голоса, чтобы немедленно разразиться:
– Отчего, как коза? Это такая у них и есть корова. А ты лучше посмотри на вымя. Ты видишь, сколько молока?
– Ну и что же? Сколько молока? Три кувшина!
– Три кувшина? Как бы не так. Здесь кувшинов десять будет, а то – три!
– Десять, какой ты скорый!
Старшие идут небольшими группами и солидно делятся впечатлениями. Только такие, как Землянский, не могут идти по дороге, а карабкаются по кручам и откуда-то из-за кустов перекликаются.
Скоро вошли в Дарьяльское ущелье. Оно не поразило ребят ничем грандиозным, но здесь все сложнее, и Терек сердитее.
Остановились возле замка Тамары.
– Так что? Она здесь жила, Тамара эта самая?
– Не жила, называется так…
– Нет, жила!..
– Да как же тут жить? С голоду сдохнешь…
– Чудак ты какой! Она же была царица!..
– Это ты чудак! Если царица, так чего ей сюда забираться? А может, она была того… Без одного винтика? Ну, тогда может быть…
Навстречу по шоссе грузовик, и на нем толпа рабочих. Нам вдруг бросают записку:
«Дальше ходу нету, размыло дорогу, остановляйсь, десятник».
Оглянулись, а грузовика и след простыл. Через два километра натыкаемся на целое проишествие: автомобили, группы туристов сидят на краю дороги и скучают. Коммунары облепили всю горку над дорогой. Расталкиваем толпу и видим: карниз шоссе вдруг прерывается сажени на две и зияет пустотой. Вниз в метрах десяти Терек. Через разрыв переброшена доска, и по ней бегают наши пацаны. К нам подходит человек в замасленном пиджаке и говорит:
– Я дорожный инженер. Вы заведующий этой детской колонией?
– Я.
– Дорогу мы восстановим только дня через три. Но я уже говорил с вашими мальчиками. Можно перебраться по досточке, только, вот, говорят, у вас обоз…
– Да, что же делать с обозом? Другой дороги нет?
– Другой дороги нет.
– А вот что сделаем, – говорит из-за моего плеча Фомичев, – разберем возы, разберем обоз и все перенесем…
– Как же вы возы перенесете? – спрашивает инженер.
– Да как? Колеса отдельно, оси отдельно, а лошадей переведем, у нас еще доски найдутся.
Подошел и наш обоз, вмешались в разговор возчики:
– Вэрна говорит маладой чилавэк…
– Это вам на день работы, – улыбается инженер.
– На день? – поднял брови Фомичев. – Через час уже пойдем дальше…
Думать долго не приходится. Я уже хотел трубить сбор командиров, чтобы распределить работу, как на меня налетел вспотевший и взлохмаченный грузин.
– Ты будешь начальник? Коммуна Дзержинского? Ты телеграмму давал, чтобы хлеб был и обед был?
– А ты кто такой? – спрашиваю.
– Я заведующий базой Казбек! Пойдем поговорим!
– Куда пойдем?
– Иди сюда, чтобы народ не слышал! Тебе нужно назад! Я тебя через Баку отправлю, на Тифлис нельзя идти…
– Да брось, товарищ, мы здесь переберемся.
– Здесь переберешься, дальше не переберешься. А тебе чего надо? – набросился он на коммунаров, уже обступивших нас.
– Да это свои, говори.
– На Тифлис не дойдешь. Это что? Это пустяк. За Млетами Арагва, ай, что наделала, что наделала! Пассанаур нет, Пассанаур поплыл, дороги нет тридцать километров, я оттуда бегом прибежал…
– Да врешь ты все…
– Зачем мне врать? Какой ты чудак! Вот смотри. Видишь, вот люди, видишь? Эй, иди сюда! Вот пускай он тебе расскажет.
Четыре человека подошли к нам. Это артисты из Ростова. Они тоже отправились пешком по Военно-Грузинской. Они рассказали, что чудовищный разлив Арагвы не только размыл дорогу, но и совершенно изменил карту местности. Арагва идет по новому руслу, частью покрывая шоссе. Пассанаур значительно пострадал. Горы во многих местах подмыты и завалены проходы. Они не могли пройти пешком, возвращаются во Владикавказ. О колесном обозе нечего и думать.
Мы с Дидоренко задумались: что делать?
– Да врет, может, черт чернявый.
– Так вот же артисты!..
– А артисты откуда, может, тоже из Казбека?
– Из Ростова.
Все-таки Диоренко попробовал:
– Может, у тебя обед не готов, так и выбрехиваешься! И хлеба, наверное, не приготовил!..
– Хлеба не приготовил? А ты думаешь, можно приготовить хлеб? Когда такое горе? Ты знаешь, сколько народу пострадало? А откуда я хлеб привезу? здесь, видишь, какое дело? А в Пассанауре Арагва, какой тебе хлеб?
– Что же делать?
– Иди назад! Я тебя отправлю через Баку! Я тебя не пущу, я не имею права!
– Как же ты меня через Баку отправишь?
– Я тебе дам бумажку.
– А печать у тебя есть?
– Печати нет…
– Ну, так и убирайся!.. Он меня через Баку отправит.
Я распорядился: всем коммунарам возвращаться обратно. Но коммунары в крик:
– Это все брехня! Наши возчики говорят.
Возчики что-то горячо доказывали в толпе коммунаров.
– Что вы тут говорите?
– Ны правда назад! Впырод можно, назад нэ нада.
– А вы откуда знаете?
– Наш чилавэк пришол, наш чилавэк гаварыл.
– Когда пришел? Когда говорил?
– Тры дня прышол.
– А чего ж ты молчал? – спрашивает Дидоренко.
– Нечиво гаварыть. Впырод можна…
Колька Вершнев подбегает красный, заикается до полного изнеможения.
– В-в-в-верно, н-н-н-адо идти!
Ребята взбудоражены, взволнованы, никому не верят и готовы лезть в какие угодно пропасти. Кто-то разговаривает с заведующим базой в таких горячих выражениях, что я посылаю туда дежурного командира. На Кольку я прикрикнул:
– Ты доктор, черт тебя заьери, а поднимаешь глупую волынку.
– А я г-г-г-говорю…
– Ничего не смей говорить, молчи!
– А к-к-к-как же?
Я приказываю Волчку трубить общий сбор. Когда все сбегаются, я приказываю:
– Становись!
– Куда становись?
– Стройся по шести лицом в городу.
Неохотно, надутые, злые коммунары разыскивают свои места в строю, оглядываются и все спорят, но я даю уже следующую команду:
– Равняйся! В оркестре!..
Удивленный Левшаков подымает палочку.
– Шагом марш!
Мы проходим с музыкой километра полтора до замка Тамары. Здесь на полянке, обставленной огромными камнями, у самого Терека, мы устраиваем общее собрание. Председательствует дежурный командир – Роза Красная.
Я доложил собранию, как обстоит дело. Как быть?
Высказывались почти исключительно сторонники продолжения похода. Кампанию проводят Колька и Землянский. Колька несколько успокоился и уже не так заикается.
– Сколько будет стоить дорога в Тифлис через Баку? Четыре тысячи рублей – это раз. Военно-Грузинской не увидим – это два, а провизии зачем набрали на десять дней – три. А пройти наверняка можно. Не пройдем по Военно-Грузинской, пройдем по какой-нибудь другой. Нужно идти – и все. А то через Баку. А как мы в поезд сядем – сто пятьдесят человек, а? А вагоны кто нам даст?
Ребята одобрительно галдят. Все в один голос:
– Врет этот заведующий, наши осетины говорят: можно пройти. И пройдем, вот увидите, пройдем!
Мы с Дидоренко почти в одиночестве – сторонники отступления почти не высказываются.
Я, наконец, попросил слова.
– Не могу, по совести, не могу вести коммуну на такой риск. Я верю заведующему и верю артистам. А что будет, если мы заберемся к Пассанауру, а оттуда ни вперед, ни назад? Хлеба мы сейчас нигде не достанем, потому что сообщение прервано. С нами пацаны и девочки. Можно разобрать обоз и перенести на расстояние пяти сажен, но это невозможно сделать на протяжении нескольких километров. Продолжают идти дожди, и мы не знаем, какие еще будут размывы завтра. Может быть, и сейчас мы еще будем отрезаны от Владикавказа. Возвращаются все туристы, у которых нет обоза, а вы хотите идти к Пассанауру, до которого шестьдесят километров, а там засесть на месяц или возвращаться обратно, только время потратим. Мы прошли пятьдесят километров, видели Военно-Грузинскую, не такая большая беда, если вернемся. Зато увидим Баку.
Ознакомительная версия.
