Вдоль узких улиц столицы стояли древние дома с остроконечными башенками. Там и тут, словно растолкав эти дома локтями, на улицу выбирались квадратные современные здания из стекла и стали. Сверкали витрины магазинов. Автомобили скучали в длинных очередях. Пахло бензином и гарью. На перекрёстках нарядные полицейские, в цилиндрических шапках с пышными султанами и золотыми позументами, лениво дирижировали движением. Каждый полицейский походил на императора. Толпы людей с озабоченными лицами куда-то двигались по тротуарам. У входа в кафе старый мужчина в потёртом пиджаке что-то играл на скрипке. Некоторые прохожие бросали монетки в шляпу, лежащую перед музыкантом на каменной плите.
Всё это Оксана успела разглядеть из окна автобуса, который вёз лыжников в загородный отель.
В городских скверах ещё зеленели деревья и на клумбах пестрели цветы, но в горах было холодно.
Уже смеркалось, когда лыжники добрались до отеля.
Это была самая заурядная гостиница, каких много. Несмотря на то что из её окон открывался живописный вид на заснеженные ущелья, зубчатые скалы и крутые склоны, поросшие сосняком, в номерах было душно и тесно, и пахло кухней. Её горячие запахи доносились откуда-то снизу, и по этим запахам можно было точно установить, что в эту минуту варится или жарится — луковый суп или рагу из кролика.
Прежде чем лечь спать, Оксана открыла окно, включила на тумбочке крохотный приёмник и лишь после этого нырнула под одеяло.
Из Грижа передача шла на карликийском языке.
Приятный баритон диктора извещал дам и господ, что поиски исчезнувшей юной королевы Изабеллы идут всё ещё безуспешно и что первая фрейлина её величества собирается выписать откуда-то всемирно известную гадалку, которая обещает точно указать то место, где злые силы скрывают единственную наследницу карликийского престола.
«Оказывается, на свете ещё есть пещерные люди, верящие в гадалок! — изумлённо подумала Оксана. — Вот дикари!»
Она даже не пожалела юную Изабеллу, похищенную какими-то гангстерами, выключила приемник и, свернувшись под одеялом калачиком, уснула. В конце концов, какое ей дело до каких-то там королев?
Она проснулась от холода, который мощной струёй вливался в комнату. Кутаясь в одеяло, Оксана бросилась к окну, чтобы закрыть его, и, поражённая и счастливая, застыла у подоконника. Ночью в горах выпал свежий глубокий снег. В свете рождающегося дня склоны гор потрясли Оксану своей первозданной белизной. Из-за неровной гряды скал выкатилось красное солнце, и каждая снежинка приветствовала его нестерпимым сверканием.
Несколько незнакомых лыжников у входа в отель прилаживали лыжи. Оксана торопливо выхватила из рюкзака спортивный костюм, оделась, стуча зубами от холода и волнения, и, прыгая через две ступеньки, устремилась вниз по лестнице.
— Мадемуазель тоже хочет сделать променад? — вежливо спросила её у входа пожилая консьержка.
— О, мадам! — только и смогла вымолвить задыхающаяся Оксана. Ей уже было жарко, она раскраснелась, и её глаза искрились, как снег на полуденном солнце.
— Будьте осторожны в горах, — сказала консьержка и вздохнула: — У вас очаровательная улыбка, мадемуазель! Так улыбаются только очень счастливые люди!
Как стремительно Оксана летала со склона на склон! Чистейший горный воздух раздувал её легкие. Только об одном жалела она в эти минуты — о том, что её не видят сейчас одноклассники.
Леса и перелески на горах справа и слева надвигались на неё и словно опрокидывались на спину. Сколько километров уже за плечами? Десять или двадцать?
И вдруг — крак! Правая лыжа задела за невидимый под снегом камень и с треском сломалась. Оксана несколько раз перевернулась через голову, пролетела над каким-то кустом, чувствуя, как он раздирает штанину на её левом колене, и зарылась наконец в сугроб.
Она с трудом вылезла из сугроба и села на снег. Какая досада!
Оксана огляделась. Кругом было тихо, бело и безлюдно. С вековой сосны на неё бесшумно сыпался снег.
Она освободила ботинки от ненужных теперь лыж, поднялась и слабо простонала. Без посторонней помощи ей не пройти и полкилометра: кажется, она вывихнула ногу! Солнце поднималось всё выше, и снег начал сверкать так ярко, что её глаза заслезились. Оксана попробовала ползти по лыжному следу, но скоро поняла, что так она доберётся до отеля не раньше, чем через год. Она снова села на снег и собиралась было заплакать, как вдруг увидела на полянке метрах в тридцати от себя небольшую деревянную хижину. Это было спасение!
Через несколько минут Оксана ползком поднялась на заснеженное крылечко и постучала в дверь.
— Назад! — истошным голосом закричали в хижине по-карликийски — это был высокий девичий голос. — Назад, или я стреляю!
Но Оксана уже толкнула дверь, и в ту же секунду треснул резкий короткий выстрел.
Раньше чем Оксана успела сообразить, что стреляли в неё не шутя, а по всем правилам, потому что пуля отщипнула над головой кусочек дверной доски, она увидела у противоположной стены бледную, насмерть перепуганную девушку в меховой шубке с дымящимся пистолетом в руке.
— Ты что, рехнулась? — в забывчивости закричала Оксана по-русски. — Если бы я не ползла, а стояла, ты влепила бы мне пулю прямо между глаз!
— Я вас не понимаю… — дрожащим голосом сказала бледная девушка, всё ещё держа пистолет в вытянутой руке.
— Ах, ты меня не понимаешь? А как убивать людей, ты понимаешь? Да убери же ты наконец свою трещалку!
— Ты одна? — спросила девушка, опуская пистолет.
— Да, — сказала Оксана, поднимаясь на ноги и держась за стенку, чтобы не упасть.
— Совсем одна? — снова спросила девушка, подозрительно косясь на приоткрытую дверь.
— Совсем, — подтвердила Оксана, — честное слово. Кого ты боишься?
— Детективов из Грижа, — вздохнула девушка. — А кто ты?
— Я? Как тебе сказать?.. Просто Оксана… А кто ты?
— Я королева Изабелла, — сказала девушка так просто, как обычно школьницы говорят: «Я староста класса».
— О! — вырвалось у Оксаны. — Так это из-за тебя поднялась такая кутерьма! Я слышала по радио, что тебя украли.
Румянец начал возвращаться на бледное лицо юной королевы.
— Никто меня не украл, — усмехнулась она, — закрой, пожалуйста, дверь, я дрожу от холода… Ведь я в нетопленой избушке живу уже целые сутки.
— А почему ты не затопишь печь? Я вижу здесь целую кучу дров.
— Я пробовала, но… камин почему-то не стал топиться.
— Хочешь, я затоплю?
— Я буду очень признательна тебе.
Оксана села на маленькую скамью перед камином и растопила его. Запахло дымком, золотой огонь запрыгал за чугунной решёткой камина, и в комнату повеяло приятным теплом. Изабелла присела рядом с Оксаной, глядя на огонь широко открытыми глазами; в глубине её зрачков неясно теплилась улыбка.
— Послушай, а ведь ты красивая, — сказала Оксана. — Интересно, сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— Я так и думала, что ты моя ровесница. Хотя уж очень щупленькая для семнадцати.
— Ты ошибаешься, Оксана, — несколько обиженным тоном проговорила Изабелла, — я не щупленькая, а изящная… Да, изящная! Во всяком случае, так считает Джек…
— А кто это — Джек?
— А разве ты не знаешь?
— Откуда я могу знать, кто такой Джек? У нас во дворе есть один Джек — великолепная овчарка, шесть медалей!
— Джек — мой парикмахер! — с достоинством сказала юная королева. Она помолчала и прибавила: — Хочешь, я расскажу тебе свою тайну? Ты мне почему-то нравишься… Только поклянись, что ты никому не проговоришься, что видела меня!
— Клянусь! Я ужасно люблю всякие тайны! В нашем классе все девочки доверяли мне свои тайны.
— Хорошо, слушай…
Огонь неумолчно потрескивал в камине. В комнате стало совсем тепло, королева расстегнула пышную соболью шубку и небрежным жестом отбросила на спину такой же пышный капюшон.
— Мой покойный отец — один из самых великих королей Карликии, — начала Изабелла свой рассказ, — он всегда шёл в ногу со временем…
— Он отказался от престола? — спросила Оксана.
— Ты сошла с ума! — воскликнула Изабелла. — Чего ради он должен был отказываться от престола?
— Ты сама сказала, что он шёл в ногу со временем…
— Да, — чуть поморщилась Изабелла, — но я имела в виду воспитание детей.
— Школьников?
— М-м… воспитание королевских детей… Отец считал, что в наше беспокойное время королевские дети должны воспитываться в пансионе вместе с простолюдинами.
— Вот как!
— Да, вместе с простолюдинами, чтобы совершенно точно знать, как они живут и что им надо. Отец говорил, что знание простолюдинов — это средство борьбы с революцией.
— Я не совсем точно понимаю, кого ты называешь простолюдинами…
