и заберет дрова, поэтому, отходя, словно про себя, сказал:
— Черт его, наверное, придется взять... я вот только немного по рынку пройдусь, может кое-что куплю.
— Ладно, только долго не задерживайся... времени у меня нету ждать лишнее...
Пробираясь между подводами, Клим вышел на самую середину рынка и остановился, раздумывая, что бы такое нужное купить в дом. На широких розвальнях, заваленных соломой, сидела женщина. Она укрывала соломой свои ноги и, вытягивая из-под покрывала солому, укутывала от ветра ящик. В ящике сидели, сжавшись от холода, куры. Около воза толпой стояли женщины. Они тянулись руками к ящику, хотели достать оттуда кур и посмотреть, сыты ли они. А хозяйка отталкивала их руки и натягивала на ящик покрывало, потом наваливалась на ящик всем телом и, со злостью глядя в лица женщин, кричала:
— Куда вы лезете со своими лапами! Кур подавите! Не видели?.. И так видно! По двенадцать рублей штука!.. Плати и бери, а не щупай!.. Расщупались!.. Выбирать еще хотят!..
Женщина накрыла ящик покрывалом, набросала наверх солому и тогда успокоилась.
— Да ты имеешь ли бога,— заговорила одна из женщин,— это ж надо от бога отрешиться, чтобы просить столько за курицу.
— Это вы бога не имеете,— отозвалась крестьянка,— а я имею.
— Да стоит ли она, курица, двенадцать рублей, что ты, тетка,— вмешался в разговор Клим.
— Возьми дешевле, если не стоит!.. Найди!.. А мы у вас в городе даром берем?.. Еще и не столько будете платить,— добавила она многозначительно.— Не стоит!.. А приди ботинки купить, так вон сколько сорвете!
Одна из женщин полезла в сумочку, достала измятые бумажки и подала крестьянке. Та пересчитала деньги и, держа их в руке, вытянула наугад из ящика курицу и подала ее женщине. Женщина взяла курицу, осмотрела ее и посадила в свою кошелку. Тут же взяли и последние три курицы. Но женщины не расходились. Крестьянка, пряча в платок деньги, сказала:
— Еще не столько будете платить, да и негде будет взять... Теперь народ тайком, да продает, а как отберут да обобществят, так и продавать нечего будет, хотя б самим с голоду не сдохнуть.
— Ого-о! Не болтай лишнего, тетка,— сказал Клим.— Кто это там у вас отнимет так?
Женщины насторожились, а одна из тех, что купила курицу, сказала:
— Хорошо было бы, если б у вас все отобрали, может, тогда не загибали бы таких цен.
— Кукиш ты купишь, бабочка, а не курицу,— ответила ей крестьянка.— Пускай душу у тебя отберут! Вот что продала б я тебе, а не курицу, если бы знала...— крестьянка махнула в сторону женщины рукой, показала ей кукиш. Женщина сразу не поняла, в чем дело, потом плюнула, выругалась по-женски, не зло, но гадко. Женщины вокруг захохотали, заговорили все одновременно. Клим отошел от них.
К дровам Клим вернулся, ничего не купив. Крестьянин все так же сидел на возу, грел в рукавах кожуха руки и качал ногами, постукивая ими в воздухе.
— Так скидки не сделаешь, дядька? — улыбаясь, спросил Клим.
— Скидки? Нет... Хотя... для тебя тройку скину, а ты мне за это пачку махорки дашь. Ладно?
— Ладно.
— Ну, вот видишь, скидку получил... Я без махорки помираю, нигде купить нельзя.
— Разве у вас в кооперации не дают?
— Дают, да только колхозникам, а кто не в колхозе, тому — нет.
— Этого не может быть.
— Ей-богу, правда... сельсовет так приказал... Везти куда тебе? — спросил крестьянин.
— На Советскую, возле сада...
— Да... Далековато.
Крестьянин кнутовищем подобрал сено, которое давал коню, собрал его в горсть, чтобы положить опять в мешок, и почему-то засмотрелся в сторону переулка. Там, перед въездом на рыночную площадь, стояла подвода и возле нее несколько человек, постоянных рыночных завсегдатаев. Крестьянин затолкал собранное сено в мешок и направился в переулок.
— Пойду посмотрю, что там такое.
Клим пошел вслед за ним.
Подкованные железом полозья въехали на голую, чуть прикрытую снегом мостовую. Конь напрягся, дернул сани в одну, в другую сторону, фыркнул и стал. Коня понукал низкий коренастый мужчина. Он весь зарос бородою. На лоб из-под мохнатой шапки нависли густые длинные волосы. Из-под армяка вылез и обмотал его шею рыжий воротник кожуха. Борода спуталась с овчиной, взлохматилась. На усах, на бороде и на воротнике у бороды иней. Мужчина уперся плечом в сани, стеганул коня кнутом раз, второй, третий. Конь рванулся, замотался в стороны, аж согнулись оглобли, но не сдвинул саней с места. На сани давило длинное тяжелое бревно. Мужчина бросил на бревно вожжи, начал стегать коня кнутом. Кнут взвивался у коня над головой, бил его по спине, по шее, путался в дуге и гужах, а мужчина еще больше злился от этого и еще злее махал кнутом. Конь от боли напрягался, брал воз рывками, бросался в стороны. Гнулись оглобли, скрежетали полозья, терлось железо о камень, но сани с места не трогались.
Кнут обмотался вокруг дуги и оторвался. Разгневанный мужчина начал бить коня кнутовищем. Конь напрягался, забирал передними ногами дорогу, но неподкованные ноги скользили по гладкой холодной мостовой, и конь падал на колени, поднимался и, тяжело дыша, махал головой на удары и фыркал. Мужчина вспотел, истязая коня, и устал. Какое-то мгновение он стоял, раздумывая, безразлично глядя на людей, окруживших подводу, потом вцепился рукой в оглоблю, потешно заплясал возле коня, взмахивая кнутовищем. Кнутовище било коня по бокам, по спине, по голове. Несколько мужчин взялись толкать воз. Конь опять рванулся в стороны, начал брыкаться, дернул и упал па колени. Кто-то из толпы крикнул:
— Не бей, сволочь ты, не имеешь права!
Мужчина посмотрел в сторону толпы, матюкнулся и опять замахал кнутовищем. Кнутовище ударилось и разломалось. В руке мужчины остался короткий кусок. Опять из толпы крикнули:
— Не давайте бить, самого бы его такой палкой...
Клим пробрался сквозь толпу, что-то крикнул мужчине, тот остановился на минуту, глянул на Клима злыми, помутневшими глазами, замахнулся обломком:
— Отойди! Не лезь! Убью! Моя!..
И не успел Клим схватить его за руку, как он опять уже махал палкой, нанося коню удары по спине. Конь еще раз рванулся, почувствовав новую боль, подхватился с колен и тяжело грохнулся боком на оглоблю. Оглобля согнулась, треснула и половиной отскочила в сторону. Клим схватил мужчину за рукав армяка, пытаясь оттянуть от коня, а тот упирается, неумело толкает Клима в ногу своей ногой, бьет коня
