Заглянув вниз, Володя почувствовал, что у него слегка защекотало в пятках и так затуманилось в голове, будто там закружились такие буравчики, как на сохнущих досках. Высоко. Ух ты! Как это некоторые прыгают? Наверное, у них там крыши пониже. Он отодвинулся подальше от края.
— Трус, — проговорил он с презрением. — Трус, да еще и трепач…
— С кем ты там разговариваешь? — спросила Тая из-под навеса. — С воробьями?
Стиснув зубы, он поднялся во весь рост, и ему показалось, будто крыша стала еще выше. Нет, стоять еще страшнее, но он все равно будет стоять и смотреть вниз.
Будет смотреть вниз, пока не привыкнет. А там внизу так хорошо, уютно, и оттуда уж никуда не упадешь. На мягкой травке лежит корзина, и кажется, что она только сейчас свалилась из-за облаков и все, что в ней было, разбилось вдребезги. Уцелел только один отважный воздухоплаватель, успевший уцепиться за крышу.
Выбежала из-под навеса Тая, замахала большими перчатками.
— Ой, да что ты! Отойди от края сейчас же! Смотреть на тебя и то голова кругом идет!.. — Она сорвала перчатки и бросила их на траву. Когда Володя увидел, как они падают, у него задрожали коленки, но он не дрогнул. Стоял и смотрел вниз. Стоял и смотрел, до тех пор пока совсем не задохнулся от восторга и ужаса. Тогда он громко, словно бросая вызов всем, не доверяющим его мечте, выкрикнул:
— Тайка, лечу!..
Она завизжала еще громче и зачем-то зажала ладонями уши. Володя увидел ее глаза, расширенные от страха.
«Ага, поверила», — еще успел подумать он и прыгнул вниз.
Ему показалось, что полет продолжается очень долго, потому что, пока летел, он успел заметить много удивительного.
Сначала показалось, будто Он вовсе и не падает, а висит в воздухе, и все летит навстречу: огромный ярко-зеленый двор, желтое платье Таи и ее шляпка, которая почему-то катится по дорожке навстречу Венке. Откуда он взялся — неизвестно. Володю это ничуть не удивило.
Но тут земля ударилась о Володины пятки, и все кругом на мгновение потемнело, как будто в кино оборвалась лента. Володя упал, но сейчас же снова вскочил и убедился, что все осталось точно таким же, каким показалось ему во время полета.
Тая сидела на траве, зажав уши, и быстро выкрикивала тонким голосом:
— Псих! Псих! Псих!
А перед Володей стоял Венка, загорелый, в ярко-красной майке. Взмахнув рукой, он восхищенно заорал:
— Ох и здорово, Вовка!..
— Ура-а!.. — закричал Володя, бросаясь навстречу другу.
И Венка закричал:
— Ура-а!..
Тая, ударив кулаками по траве, всхлипнула:
— Оба вы психи…
— Ты как это сразу появился? — спросил Володя.
— Я еще вчера приехал. Вечером. А ты прыгаешь здорово. Как Тарзан.
— Ерунда. Ничего страшного.
Подбежала Тая, размазывая слезы, она закричала:
— Ну да! Тебе ничего не страшно. А я чуть не умерла со страха!
— Теперь будешь знать.
— А ты уж сразу… Уж и доказываешь… — всхлипнула она и убежала домой.
— Кто это? — спросил Венка.
— Дядькина дочка. К нам приехали.
— В гости?
— Нет, на постоянное жительство.
— А ты на спор прыгнул?
— Стану я с ней спорить.
— Тренируешься?
— Каждый день. А ты?
— Ты что, лагерь не знаешь? В этом году такую дисциплину развели. Эх, да у тебя кролики?
— Это не мои. Говорю, дядька приехал.
— Чего это они все обнюхивают? Вовка, а ты сразу начал с крыши или постепенно?
— Ты скажешь, сразу… Ноги поломаешь.
— А ты долго тренировался?.. По-моему, это они так здороваются: нюхаются и шевелят ушами.
— Может быть. Тайка с ними возится. А я и не подхожу.
— Можно, я их поглажу?
— Валяй гладь. Я, Венка, одну штуку задумал. Этого лучше не трогай, цапнет еще.
— Не цапнет. Ух ты, какой!
— Я тебе говорил.
— Злой, как собака. Какую ты штуку задумал?
— Настоящее испытание. По всем правилам. Хорошо, что ты приехал. Вот, туда смотри. Видишь, корзина?
— Ого! Вот это да. Вовка, это к слону такие привязывают, или для великанов, или комоды в них упаковывают, или…
— Называется пестерь, — перебил его Володя, потому что если Венку не остановить, то он будет до вечера выдумывать, кому и для чего понадобилась такая корзина.
— Пестерь? А зачем?
— Привязывается к воздушным шарам.
— Ну?! Кто привязывает?
— Раньше привязывали.
— А где ты такую взял?
— Корзина это моя. От дедушки она мне досталась. И сейчас мы начнем настоящее испытание.
— Какое испытание?
— А вот увидишь. Отвязывай веревку.
Веревки, на которую вешали белье, не хватило. Пришлось отвязать и ту, что висела в сенях. Веревки привязали к углам корзины и, соединив все эти веревки в одну, перекинули через балку под навесом. В общем, возни было много. Ребята вспотели, перепачкались в пыли и теперь, стоя внизу, удовлетворенно поглядывали на свою работу.
— Начнем, — предложил Володя, зажимая рукой неизвестно где порванную майку.
Но Венка задумчиво проговорил:
— Испытание бы сделать.
— Какое еще испытание? — нетерпеливо спросил Володя. — Лезь в корзину, или я полезу.
Но Венка все стоял и смотрел куда-то в сторону, и взгляд у него сделался далекий и мечтательный. Володя посмотрел туда же, куда и Венка, и тоже в его глазах появилось задумчивое выражение.
— Да, — протянул он, — хорошо бы.
— Как взаправду, а?
— А что ему сделается? — спросил Володя.
— Ничего. Он даже будет доволен, — горячо подхватил Венка. — Посиди-ка все время в клетке…
— Мы его только испытаем.
— Ну, давай.
Венка начал вертеть корзину, чтобы веревки перекрутились как следует, а Володя отправился за кроликом. Он выбрал самого смирного и пушистого. Кролик сидел на руках и только пошевеливал прозрачными ушами. Когда его посадили в корзину, он сейчас же принялся грызть прутики.
— Пускай! — скомандовал Володя.
Корзина завертелась сначала медленно, потом все быстрее и наконец так, что уже нельзя было разглядеть, сплошной полосатый вихрь.
Венка сказал:
— Космическая скорость.
— Интересно, что он там сейчас чувствует? — спросил Володя.
Результат испытания заставил самих испытателей почувствовать себя не очень хорошо, потому что кролик лежал на боку и только судорожно дергал лапками. Но он все-таки потом очнулся. Ему дали понюхать травы, и он перестал дергаться и зашевелил носом.
Чтобы придать себе бодрости, Володя оказал:
— Ничего… Если его каждый день крутить, то он привыкнет.
— Конечно! — с энтузиазмом подхватил Венка.
— Первый-то раз всегда трудно.
— Ясно, трудно…
— Главное, не бояться.
Венка нерешительно спросил:
— Ты будешь?
— А ты?
— Давай, закручивай.
— Ну нет. Почему ты первый?
— Тогда давай вместе.
Они отнесли кролика обратно в клетку и приступили к делу. До отказа закрутили веревку, потом Володя влез в корзину, а за ним прыгнул туда и Венка.
Сначала все было очень хорошо, пока корзина не очень разошлась. Но когда она набрала скорость, то Володя сразу понял, как туго пришлось кролику. А потом он перестал думать о кролике, потому что ему и самому стало так туго, как будто бы он объелся и, кроме того, снова заболел свинкой.
Наверное, то же самое происходило и с Венкой, но проверить это не было никакой возможности, потому что их так крутило, что все перемешалось, и разобрать, где Венка, а где Володя, было уже невозможно. И вообще ничего нельзя было разобрать — кругом одна тошнотворная муть.
Хорошо, что все это не так уж долго продолжалось. Корзина крутилась все тише и тише, блеснул солнечный свет, замелькали знакомые предметы, от этого мелькания стало совсем уже нехорошо, будто сидишь на одном месте, а голова, как волчок, отчаянно крутится на шее и гудит. Володю затошнило, он лег на дно и сразу понял, что тогда чувствовал кролик.
Когда он открыл глаза, корзина все еще крутилась, но уже медленно и в обратную сторону, так что стало полегче. Венка стонал, не поднимая головы. Володя выполз из корзины, хотел и товарища вытащить, но как только он ступил на траву, весь белый свет закачался и отчаянно завертелся вокруг Володи. Это было очень смешно: один он стоит, а земля вертится и сшибает с ног. В другое время он бы, конечно, посмеялся, а сейчас что-то не хотелось. Тем более, он уже не стоял, а лежал, прижавшись щекой к траве, которая продолжала раскачиваться.
Из корзины послышался стон:
— Вовка, ты где?
— Я здесь.
— Живой?
— А ты?
— Я немного еще живой…
Они помолчали. Потом Венка поднял голову и снова бледным голосом спросил:
