Выворотили погнутую «вставку», подтянули новую, этим же брусом поджали — закрутили болты.
— Все, — сказал Михаил. — Ты, Пензев, отвези погнутую вставку на монтажную площадку, и пойдем завтракать.
Логинов вернулся домой. Умылся. Валя его торопила:
— Скорее, Миша, оладьи стынут.
В это время зазвонил телефон. Михаил снял трубку.
— Спишь?
— Нет, — узнал бригадир голос начальника стройки.
— Спишь! — повторил тот с раздражением.
— Да не сплю. Давно встал. Дело какое есть?
— Как у тебя с кранами обстоит дело?
— Как? — замялся Логинов. А сам подумал, может, еще чего натворили. — Нормально.
— Так вот, я вам докладываю, — с издевкой сказал начальник. — У вас кран упал.
— Где? — вырвалось у Михаила.
— На пусковом объекте, на столовой…
— Может, показалось кому с похмелья? — почему Михаил так сказал, и сам не знает.
— Немедленно ко мне. — Бакенщиков положил трубку.
— Не надо бы так, Миша, начальник ведь, — упрекнула Валя.
Михаил оладью в рот, другую в руку и за дверь. Вышел, а у подъезда газик Бакенщикова. Михаил было проскочил его, но шофер окликнул:
— За тобой. Логинов, послали. Сейчас батя врежет тебе…
В кабинете начальника уже сидел Тузов. Логинов остановился на пороге.
— Если я тебя, Михаил, похвалил, поставил в пример, это еще не значит, что ты ухватил бога за бороду. Пьянствуешь! Роняешь краны. Сорвали ночной бетон.
Логинов только пожал плечами.
— Вот видишь. Логинов, — вставил Тузов, — до чего доводит зазнайство? Я уже вам, Евгений Иванович, докладывал, — повернулся Тузов к начальнику стройки. — Мы терпим Логинова, поначалу у него действительно двинулось дело. Мы радовались. Но сейчас он просто тормозит. Я не знаю, как дальше так работать…
Михаил слушал Тузова, не пытаясь оправдываться.
Бакенщиков еще постоял, как видно, оценивая обстановку.
— Ну, так что ты. Логинов, на это скажешь? — спросил Бакенщиков.
— Трудно вам придется, товарищ начальник, вот с такими кляузниками, — Логинов кивнул на Тузова. И было развернулся к выходу. Но тут его перехватил Тузов.
— Нет, дорогой мой, извольте, молодой человек, отвечать. Евгений Иванович, я это не оставлю, я требую…
— Ладно, — сказал недовольный Бакенщиков. — Идите, садитесь в машину.
Через минуту вышел и сам. Он даже не взглянул на своих пассажиров, велел шоферу ехать к крану. Михаил сидел рядом с Тузовым, и от того разило перегаром. Бакенщиков повернулся к Тузову, хотел его о чем-то спросить, но только поморщился.
Подъехали на объект. Тузов сразу вылез из машины. Логинов за ним, глянул Тузов на кран и остолбенел.
Логинов слышал, как Бакенщиков спросил крановщика:
— Почему не работаете?
Тот ответил:
— Работаем, бетон ждем…
Начальник стройки вернулся к машине, Тузов было полез на сиденье, но Бакенщиков что-то ему сказал, и тот остался стоять на месте.
Тузов постоял, проводил взглядом машину. Подошел к Логинову.
— Ведь своими глазами видел, видел же, вот только что. Ну, скажи, Логинов?
— Пьешь?
— Выпиваю, — присмирев, ответил Тузов, — заметно?
— Галлюцинация, — бросил Логинов и направился через дорогу.
А самого точила мысль: «Вот ведь как по-разному у людей жизнь складывается. Живут люди на земле. Одни добро норовят сделать, другие — пакостничают. Неужто без этого никак не обойтись? Объединиться бы на полезное, на доброе дело. Нет ведь. На пустяки тратим столько энергии, нервов. И чего это Тузову неймется? Характер?»
Дорога, по которой он шел домой, напоминала Михаилу ту далекую, материковскую, когда он шел на завод после демобилизации. И лет вроде немного прошло, а кажется, это и не он шел. Что все это было с другим Михаилом, юношей, доверчивым, старательным.
Сейчас он даже с нежностью вспомнил дядю Митю, а тогда… и картавость смешила, и простить не мог злую шутку. Отомстил, и сейчас неловко. Да, было. И память, неподвластная времени, уже перенесла его на завод, в его первый рабочий день. Как не терпелось скорее взяться за работу, как надоедал своему мастеру!
— Ну, с чего начинать, дядя Митя?
— Не телпится? Лаз не телпится, начинай тлехтонный гудок.
— А куда такой? — усомнился было Логинов.
— Поставим на заводскую тлубу.
Михаил обежал цех, нигде не нашел подходящей трубы. Если трехтонный гудок, думал он, то соответственно и труба должна быть ого какого диаметра. Было сунулся к мастеру, но побежал на свалку, там лазал полдня, искал трубу. И уже под конец работы вдруг его осенило. Не вес, а тон, тембр задан. Выпросил в инструменталке медную трубку. Еще инструментальщик недоверчиво поглядел на Михаила, прежде чем дать.
— Молодой, а, видать, ранний. Смотри, у нас не принято аппаратами заниматься, — намекнул старик на самогоноварение…
До утра Михаил пилил, не отошел от тисков. А утром подсоединил гудок к кислородному баллону и продемонстрировал мастеру. Гудок заревел в три голоса, сбежались со всего цеха рабочие. Михаилу выговор. А когда устанавливали в цехе новый станок, катили его по трубам и дядя Митя хотел поправить покат, то Михаил в это время подсунул ломиком станок, дяде Мите придавило палец. Он носился, зажимая палец.
— Один кличит, другой кличит, наблали шпану…
— Вот и кличит, — передразнил мастера Михаил. — Теперь в расчете, дядя Митя…
Стояла переменчивая погода. То вдруг налетал ветер, лепил снегом в лица прохожих, стены домов, и казалось, нет ни конца, ни края этой круговерти; то неожиданно взрывалось небо под лучами солнца и загорались дороги; искрились, переливались радужными блестками кустарники, крыши домов; и снова все меркло — погружались, словно в мутную воду, дома, лиственницы. Неизменно черными оставались лишь одни телеграфные столбы. Черно и на душе у Михаила. Не заладились с того вечера, когда гостил Ганька, их отношения с Валей. Как о смертельной болезни, избегали разговора о работе, отмалчивались. Никогда бы он не предположил, что Валя может прийти в бригаду перед закрытием нарядов. Правда, Валя обмолвилась как-то, но он и внимания не обратил…
— Ничего, если я вас немного задержу?
Монтажники переглянулись. Валя вынула из папки наряд.
Парни достали табак.
Ушаков принес ящик из-под электродов. Обхлопал его верхонкой.
— Прошу садиться, Валентина Васильевна, гостьей будете, хорошую новость скажете — хозяйкой станете.
— Спасибо, Прокопий Антонович. Постою. Я к вам пришла, чтобы с вашей помощью выяснить некоторые детали в нарядах. — Валентина помахала в воздухе листком. — С Логиновым мы так и не пришли к единому мнению.
— Свести счеты хотите, — подал голос Пензев.
Валя на эту реплику не отреагировала.
— Вот вы пишете в нарядах — «потолочная сварка».
— Мы не пишем, а работаем, — подсказал Ушаков.
— Да дайте вы человеку договорить! — одернул Ушакова дядя Коля Спиридонов.
— Вот я и говорю — работаете: нижним швом варите, а в нарядах пишете «потолочная сварка». Хотелось бы посмотреть, как вы это делаете. Вот сварочный аппарат, вот держатель, — кивнула Валя в сторону сборки.
— У нас не цирк и не дом моделей, — выступил вперед Николай Пензев. — Вы, собственно, Валентина Васильевна, ближе к делу. У меня билеты в кино.
— Но ведь надо же разобраться. Может, я в чем ошибаюсь, давайте посмотрим. Ну не могу я закрывать наряды, не думая.
— А кто вам не дает, смотрите, приходите завтра или во вторую, зрите хоть до бельма в глазу. Каждый день крутитесь тут. Непонятно, к чему вся эта затея. С Логиновым чего не поделили, так разбирайтесь сами. Верно я говорю, парни? — Пензев ощерил зубы.
Валентина замялась и растерянно посмотрела вокруг. Выручил Михаил:
— Валентина имеет в виду сварку неповоротных стыков. Она считает, что если можно конструкцию повернуть, то зачем варить потолком, так?
— Именно, — горячо ухватилась за эту мысль Валя, — именно так. Вы в несколько раз увеличиваете расценку…
— А мне выгоднее потолок варить. Ежели кантовать конструкцию, надо держать бригаду «кантовщиков», — пояснил Михаил.
Валя привстала на цыпочки, чтобы разглядеть Михаила — что он, не понимает или паясничает?
— Давай людей, будем кантовать.
Парни засмеялись.
— Кантовать мы и так горазды, вот если бы сварочный аппарат подкинули…
— Сейчас не о сварочном речь идет. Кантуете, а в нарядах пишете потолок. Кого обманываете?
— Но это уже мое дело, — оборвал Валю Пензев. — Может, я трехжильный. Вы дали кран? Нет. Не дали. Я и сварщик, я и кран, я и грузчик. Так выходит?
