свою излагать: «Поставь меня продавцом в книжный магазин, сам знаешь, как я ловко считаю — недостач не будет!..» Голомаз удивился: «Там зарплата — на нищем заплата, да и я не всегда под рукой буду…» Тут Васька и взмолился: «Засела Динка культмаговская в моем сердце, как осколок от бонбы, а вынуть невозможно… А у меня, вишь, культуры для нее мало, даром что я на репетициях самый первый и деньги на гармошку копить зачал и… вот уж три раза водку пить с тобой, Прокофьич, отказывался… А ежели, к примеру, стану я за прилавок — чем я ей не ровня тогда?.. А то с ей Степка ходит и не ноня-завтра с концами уходит…» — «Нн-ну! — удивился Голомаз. — Степан, значит, морально разлагаться начал?!.. Тогда будь по-твоему! Я с Вороховым этот вопрос мигом улажу! Мы, брат, не такие проблемы решить можем…» И пошел, и пошел…
Витька замолчал. Мы с Динкой смеялись. Еще бы! Ведь нам предстояло увидеть Ваську в новой роли.
И не только нам. Все красномостцы увидели Ваську за прилавком книжного магазина в день его открытия…
…На глазах большой, разноголосой толпы Семен Прокофьевич овечьими ножницами перерезал синюю ленту в дверном проеме книжного магазина, приговаривая: «Не красна изба пирогами, а красна умами!..» Потом бросил на прилавок новенькую десятирублевку:
— Василий! На все и на твой личный вкус!
Васька, в длинном зеленом халате, метнулся к полкам, взял стопку книг и быстро пересчитал их. Потом объявил:
— Тринадцать штук, дорогой товарищ Голомаз, Семен наш Прокофьич! Гони девять рублей и семьдесят копеечек!.. Ты, стало быть, дал десятку?.. Счас я еще на тридцать копеечек соображу…
Он нырнул в левый угол и подал Голомазу сборник стихов Агафона Козырного:
— В самый раз!
— Этот у меня уже есть… — поморщился Голомаз.
— Ну, тогда мы «Овощеводство» за рупь откинем, — Васька нагнулся и достал из-под прилавка толстую книгу в сером переплете, — а вот эту за рупь тридцать положим! — И прочитал название: — Шекспир…
— А он не запрещенный? — насторожился председатель. — Чтой-то корки у него больно старые, да и мужик на картинке: штаны выше колен и сабля дворянская…
— Нет, нет! — вмешался до сих пор молчавший Бибиков. — Иш-ишик!
Голомаз покосился на книжного энтузиаста и согласился:
— Ладно! Вложи его в середину пачки, чтобы жена сразу не увидала… Сердчишко у нее, понимаешь… Кстати, Василий! Почему счетов не имеешь? Где ты видал продавца без счетов?
— Морока с ими, Прокофьич! Я лучше в уме — копеешное дело!..
Голомаз взял обеими руками стопу книги потряс ею над головой, обернувшись к толпе:
— Я буду краток от головы до пяток!.. Любите книгу и точно знайте: она поможет вам не путаться и разобраться, что к чему… Время сейчас золотое, други мои! Книгам — зеленую дорогу! Магазин современного типа для них открываем!.. А мы, в двадцать первом, книжками печку в ревкоме топили, потому что не было у нас дров, и голод был, и холод… На пепел погибших в то боевое время книг — ответим, товарищи, хоть по одной новой сегодня в нашем книжном магазине! Да здравствуют великие русские писатели Лев Толстой и Анна Каренина! Ура, други мои!!!
Больше всех аплодировал Васька Жулик…
Голомаз пригласил к себе домой «вспрыснуть» открытие магазина книжного энтузиаста Бибикова. По дороге спросил:
— Почему ж знаменитый друг твой не приехал? Небось, где-нибудь за границей?
— Агафоша проходит противоалкогольный ку-ку…
— Крепко, значит, зашибает? — ничуть не удивившись, как так должно и быть, спросил Голомаз.
— Случается…
— Ишь ты! — вздохнул Голомаз. — Умная голова, а дураку досталась!
— Он болен! — заступился Бибиков.
— Ясное дело! — согласился Голомаз. — Меня за такую болезнь когда-то выперли с пекарни… Три месяца без портфеля пожил — самотеком вылечился! Так-то…
* * *
Бабка Бесниха получила телеграмму: «В воскресенье можешь в с т р е т ь утренним поездом. Санька».
Телеграмму вручал старухе сам Голомаз. Было время обеда, он пришел ко мне домой крайне взволнованный, плотно затворил за собой дверь боковушки и, усевшись на стул, сказал таким голосом, словно поздравил меня с днем рождения:
— Ну, пришла пора! Послезавтра будет!
— Кто?
— Как — кто?! Беснихин внук…
— Ах, этот… Ну и что?
Голомаз стал таращить глаза, словно увидел меня впервые.
— Забыл?!. Про встречу космонавта-земляка забыл?.. — Лицо его стало медленно лиловеть. — Словом, так: если ты сорвешь мне вторую часть — песенки, поздравления, цветочки — не видать тебе ни ключей, ни диплома своего!.. Одно мое слово — и…
— Но он же еще не был в космосе и не известно — полетит ли?.. Может, его списали по болезни какой? У них там, как чуть что…
— Что-о-о?! — загремел Голомаз. — Меня, старого воробья, хочешь перед всей Европой, а также перед всем мировым капиталом опозорить?! Ты что-о-о — за дурака меня принимаешь, а?
— Что вы, Семен Прокофьевич! — искренне удивился я. — Вы человек, можно сказать, гениальный!.. Но… если окажется, что Санька не оправдает наших надежд, тогда действительно вас примут за… И меня тоже!.. Ведь вы же сами говорили, что он первым обормотом был… И потом — как мы людей соберем? Объявим про встречу космонавта, а ни в газетах, ни по радио, ни по телевидению — нигде ни слова не было!.. Нам не поверят… Клянусь!
Голомаз непривычно задумался. Потом неопределенно забубнил в угол:
— Нет добра без худа и наоборот… А мы ему — сюрприз. Может, он инкогнито? — И громко: — А мы ему — сюрприз! А он нас…
И тут у меня родилась «идея»:
— Точно! Инкогнито он!.. Но надо не только ему — и людям нашим сюрприз сделать…
— Всем не угодишь! — заартачился Голомаз.
— Угодим, Семен Прокофьич! Надо собрать сельский сход по вопросу… ну, скажем, озеленения родного села! Люди соберутся, а вы им — сюрприз: встречайте, мол, космонавта…
— Это вам не елки сажать! — подхватил Голомаз и победно усмехнулся. Уходя, довольный, добавил: — А касательно озеленительного схода — твоя правда! Кашу маслом не испортишь, да и оркестр, прессу из района легче пригласить будет, безо всяких там пояснений насчет космоса и нервной системы… Мы — всему району сюрприз всучим! Пусть знают наших!.. Но — до воскресенья никому ни слова, уразумел?
…А дальше все покатилось как под горку. Под горку крутую. В субботу сам Голомаз выступил по местному радио и призвал красномостцев всех до единого явиться завтра к сельскому Совету на торжественный сход. В свою очередь я сказал девчонкам и ребятам, что завтра же, на сходе, мы проведем генеральную репетицию концерта на импровизированной сцене-трибуне…
Я чувствовал, что приблизилась катастрофа нашей затеи с «космонавтом» из-за этих проклятых ста шиферин, но — нет худа без добра, как нарекал Семен Прокофьевич. Лозунг «Пламенный привет
