Липатов недолюбливал Катенина, зато дочь его нашел хорошенькой.
— Заходите вечером ко мне. Будет весело!
Всеволод Сергеевич хотел уклониться от приглашения, но Люда всего на недельку вырвалась в Москву и жаждала развлечений.
— Придем непременно, — сказала она и уточнила час.
Свалив покупки на диван, Липатов улегся вздремнуть, да и проспал сладким сном, пока его не разбудили друзья. Вслед за ними пришел Рачко, затем — Алымов с Катериной. Кроме Липатушки, все понимали, что соединять Рачко с Алымовым не стоило — они не очень-то ладили. Увидав Алымова, Григорий Тарасович помрачнел, насупился, но Липатов сразу нашел выход; пока другие наладят ужин, наскоро выпить «по первой».
Делать нечего — Саша и Палька занялись открыванием бутылок и банок, а Люба засуетилась, расставляя закуски, и украдкой шепнула Катерине, что нужно припрятать две-три бутылки водки, а то Липатушка переберет. Катерина спрятала две бутылки в ванной, но от прочих хлопот отстранилась, села за стол и оперлась подбородком на сложенные руки.
Алымов бродил по комнате, натыкаясь на стулья, и восторженно вспоминал разные подробности закончившегося вчера совещания. Он жил ощущением победы и не мог говорить ни о чем другом. Размахивая длинными руками над головами Липатова и Рачко, он высмеивал Вадецкого — хамелеон! А Колокольников! — можно подумать, что он никогда не ставил нам палки в колеса!
Алымов не злобствовал, он смеялся — Саша впервые услышал его громкий, почти добродушный смех. Оттого ли в нем меньше злобы и желчи, что пришла победа? Или оттого, что тут сидит Катерина? Он говорит и поглядывает на нее, смеется и поглядывает на нее, а потом подойдет и как бы невзначай положит руку на ее плечо или поправит выбившуюся из ее косы прядку.
А Катерина за последние месяцы похудела и повзрослела — ничего в ней не осталось от прежней поселковой дивчины. Движения медлительны, плавны, на губах теплится улыбка, обращенная не к людям, окружающим ее, и даже не к Алымову, а к чему-то происходящему в ней самой. Люба шепнула Саше, что Катерина польщена любовью Алымова и своим влиянием на него.
— И что ж, она — любит его?
— По-моему, да. Она какая-то… упоенная.
Да, взрослая и упоенная, до чего верное слово подыскала Люба! Видимо, этот человек и в любви неистов… Что ж, может, оно и к лучшему для обоих. Алымову обещали квартиру в новом доме. Катерина переедет к нему. А дочка? Она ведь не оставит дочку. Старикам Кузьменко — новый удар. А Катерина? Найдет ли она в Алымове отца для Светланки? Кто знает!..
Как только все уселись за стол, почувствовалось, что не стоило соединять не только Рачко с Алымовым, но и Алымова и Катерину с Палькой. Липатов запоздало понял это и решил все притушить выпивкой. Саша только пригубливал, он не любил пить, зато Палька, против обыкновения, приналег на водку. К общему удивлению, и Катерина залпом выпила рюмку, потом вторую. Алымов подсел к ней и обнял ее.
— Она у меня пьянчужка, — сказал он ласково, — только давай!
— Очень жаль, что у вас она стала пить! — с бешенством выкрикнул Палька и отодвинул от сестры рюмку. — Не дури.
— Скажи пожалуйста, учитель какой! — усмехнулась Катерина.
Она уже немного опьянела, но рука ее крепко сжала локоть Алымова — промолчи, не ссорься. Алымов промолчал, только губы побелели и задергались.
И в эту минуту ввалились еще трое гостей — Липатов не сразу сообразил, кто они такие, эти шумные молодые люди, он забыл о своем приглашении. А Палька устремился им навстречу, ему все эти дни хотелось повидать и Трунина, и Александрова, и особенно — Игоря.
Игорь громко приветствовал его, но вдруг густо покраснел и будто запнулся у двери: он смотрел на сидевшую за столом женщину и на немолодого, некрасивого человека, обнимавшего ее. Палька оглянулся на сестру — Катерина натянуто улыбалась.
Липатов начал шумно знакомить незнакомых. Почуял ли что-то Алымов или ему хотелось похвастаться, но, пожимая руку Игорю, он сказал:
— Знакомьтесь — моя жена.
Игорь церемонно склонил голову. Жена! «У меня этого никогда не будет», — а потом, не прошло и двух лет — муж. Старый урод, плотоядный, при людях лапает…
— Да ведь они знакомы! — простодушно воскликнул Липатов и прикусил язык.
Но Люба подхватила как ни в чем не бывало:
— Конечно, знакомы. Вы приезжали к нам с отцом из экспедиции. Помнишь, Катерина?
Липатов только крякнул — до чего ловки женщины! Еще не родился тот, кто их перехитрит. Но Катерина не хотела хитрить.
— Мы и потом встречались, — сказала она. — Я рада видеть вас, Игорь Матвеевич. Я не знала, что вы в Москве.
В настроении собравшихся возникли два течения. Палька и Липатов, включив в свою компанию Трунина и Александрова, хотели веселиться — выпал такой вечер, пусть уж дым коромыслом! Второе течение образовалось вокруг Катерины — медленное, тихое, но с подводными камнями. Сама Катерина молчала, говорил Игорь. Он рассказывал о Светлострое, о лодке с подвесным мотором, которую назвал своей верной подругой, — при этом он вызывающе посмотрел на Катерину, а Катерина опустила глаза. Алымов все приметил и начал мотаться по комнате, как маятник, что доводило Рачко до нервной дрожи.
Сашу заинтересовало, как используют молодых инженеров на стройке. Игорь ответил, что с первых дней руководит всеми изысканиями по будущему водохранилищу, а в ближайшие недели получит полную самостоятельность, он приехал в связи с одним своим предложением, если оно пройдет, его назначат…
— Сперва пусть назначат, а потом и хвастайтесь! — каркающим голосом прервал Алымов.
Игорь насмешливо улыбнулся и поднял рюмку:
— Простите, я делюсь надеждами со старыми друзьями, а не с вами. За встречу, друзья!
И он залпом выпил.
— Желаю вам удачи! — сказала Катерина и тоже выпила. И поглядела на Алымова — перестань, ну что ты злишься?
Приход Катениных на время рассеял назревавшую ссору. Люда сразу затараторила с непринужденностью хорошенькой женщины, уверенной, что новое платье ей к лицу, а любая ее болтовня — мила. Пока новых гостей усаживали и наделяли штрафными рюмками, Катерина подошла к Алымову, желая успокоить его. Никто не слышал ее тихих слов, зато все услышали грубый окрик Алымова:
— Последи за собой, а меня воспитывать хватит! Надоело!
Палька рванулся из-за стола, но Саша властно удержал его — не вмешивайся, не заводи скандала.
В наступившей тишине раздался голосок Люды:
— Константин Павлович, идите сюда, мы с вами так давно не виделись!
Она усадила Алымова рядом с собой; будто не замечая его мрачного лица и дергающихся губ, щебетала и улыбалась ему, как лучшему другу.
Катерина постояла в стороне от всех, медленно подошла к столу, собрала пустые бутылки, принесла из ванной непочатые.
Два человека следили за нею — ее брат и Игорь. Держится превосходно, но глаза померкли. Ни разу не поглядела на Алымова, но чувствуется — видит каждое его движение, слышит каждое слово. Любит?..
Расплескивая водку, Палька налил себе и ей:
— Выпьем, сестренка?
— А вот теперь уж пить ни к чему, — с трезвой усмешкой сказала Катерина и села, уткнув подбородок в стиснутые кулаки.
Люда царила за столом, кокетничая напропалую со всеми мужчинами одновременно. Катерина видела, что и Алымов оживился, а у Липатушки помасленели глазки — этот готов! Она видела, что Люда и хороша, и одета с таким столичным изяществом, какого не знала Катерина, и умеет быть веселой, занятной в компании, чего Катерина никогда не умела. А Игорь посматривает то на Люду, то на нее, на Катерину, — сравнивает?
Игорь невольно сравнивал. Люда ему не понравилась, но рядом с Людой Катерина казалась тяжелой, провинциальной. И подумать только, что он так наивно поверил ее решимости быть «как камень», мучился, вытравливал ее из памяти и все-таки помнил ее как лучшую из женщин!.. А она — как все… Что ее толкнуло замуж за этого грубияна? В столицу захотелось? А приехала — и потускнела. Старого мужа да еще караулить приходится! Нет больше шахтерской мадонны. Жаль…
Но только он подумал это, Катерина встала и негромко сказала брату:
— Не могу так долго за столом сидеть, привычки нет. У нас в Донбассе уже вторые сны видят.
С достоинством отвесила прощальный поклон и вышла из комнаты — не вышла, выплыла неторопливой поступью. Мадонна…
Алымов проводил ее испуганным взглядом и, недокончив разговора с Людой, опрокинув стул, побежал за Катериной.
— Вот оно как! — с удовольствием отметил Палька и хватил рюмку водки.
— Так! Так! — злобно выдохнул захмелевший Рачко. — А вот зачем ты допустил!.. Зачем ты ее отдал этому!.. Этому!..
Палька махнул рукой и хотел налить себе еще, по Саша отнял у него бутылку. Люба, страдая, смотрела на Сашу, — и для чего только пришли сюда? Одни неприятности…
