— Шиканем! — вместо ответа предлагает Лешка, подходя к продавщице мороженого. — Пировать так пировать, чего уж там!
Она ни за что на свете не призналась бы, что деньги у нее на исходе, на неделю остались считанные гроши и что вообще она придумала для себя великолепное, сытное и дешевое меню. Богатейший выбор! Самые разнообразные виды продукции: на завтрак чай и вермишель, на обед чаек и лапша, на ужин чаищи и макаронищи. Или вот еще: на первое каша с солью, а на второе каша с сахаром.
Слизывая острым языком мороженое, Лешка рассказывает скороговоркой:
— Беда! Все делаю бегом, а никак не управляюсь. Взять прошлое воскресенье… Два часа простояла у театральной кассы, правда, английские слова учила. Потом рабочий халат перешила, чтобы моднее был, и лекцию по радио слушала — о международном положении. После этого взялась серьезно за историю. У нас с ней конфуз получился. Понимаете, хотели схитрить, чтобы весь материал не учить, разделили тему «Империализм» на вопросы: кому какой отвечать. А преподаватель наши планы разгадал, стал сам вызывать. И стыдил — ужас! Да так в воскресенье… С Сашей, это подруга у меня здесь, химию готовили. Между прочим, ее лучше в брюках учить…
— Что-о-о? — поражается Стась и даже останавливается.
— Ну да, — со своим обычным смешком подтверждает Лешка. — Как в голову не лезет, станешь вверх ногами, и потом все опять хорошо идет.
— Гениально и достойно патента, — с ноткой преклонения в голосе произносит Панарин.
— И вообще — сообщает Лешка, — я решила стать серьезной… В два раза меньше смеяться.
— Получается? — сочувственно спрашивает Панарин.
— Трудно! — вздохнула Лешка и расхохоталась так звонко, что прохожие стали оборачиваться и улыбаться.
Вечером Панарин пошел к двоюродному брату, а Веру Лешка привела в общежитие.
Саша, Зоя и Нелли встретили гостью радушно, поили ее чаем угощали кто чем мог. Нелька даже сбегала в магазин — притащила гору пирожных, а Саша настояла, чтобы Вера надела ее домашние туфли.
Перед сном девчата засунули за дверную ручку стул — упаси бог комендантша обнаружит Веру в общежитии.
Подруги лежали, обнявшись, шептали на ухо самое сокровенное.
— Виктор твой опять закуролесил. Я его два раза видела у забегаловки, — рассказывала Вера, и пальцы нежно, словно успокаивая поглаживали Лешкину щеку. — Понимаешь, работает за двоих, а колобродит. Потап говорит: «Для запаха пьет. Дури у него и своей хватает». Мы на Виктора насели: «Слушай, ты же всем нам обещал, или нам это показалось?» — «Нет, говорит, не показалось». А потом опять начал…
Сердце у Лешки больно сжалось. Вот беда! Это она виновата, что Виктор так переживает. Надо побороть себя и снова написать ему — оттянуть от страшной дороги. Пусть он приезжает сюда хотя бы на воскресенье.
Рассказать Вере о Багрянцеве? Но о чем? Что он хороший, интересный человек? Мало ли в университете таких? Нет, ты сейчас лукавишь. Он тебе очень нравится. Глупости! Уж и очень! Но зачем ты сегодня выкинула этот недостойный фокус с книгами?
Лешка все же поведала взволнованным шепотом подруге и о Багрянцеве и о случае с книгами.
— Понимаешь, несу по лестнице книги из библиотеки — раздать в группе. Целую стопку… Так неудобно, сверху подбородком поддерживаю… А навстречу Игорь… Сергеевич… И я… даже сама не знаю, как это произошло… нарочно… подбородком столкнула несколько книг… А он бросился их поднимать. Я понимаю — это подлая уловка… Я как испорченная женщина, кокетка… Мне стыдно перед тобой…
Вора по-матерински добро гладила ее щеку.
Надо ли знать Лешке, что Анжела, кажется, имеет какие-то виды на Виктора? Нет… это будет походить на сплетню, да может быть и неправдой.
— Учитель с Кубани приезжал? — спросила Лешка и щекой почувствовала, как дрогнули у Веры пальцы.
— Приезжал… Знаешь, какой Федя замечательный?! Все смотрит, смотрит… Вижу — любит. А сказать так ничего и не решился. Только Иришке, когда целовал ее, шепнул: «Мамина копия». Да и то думал, что я вышла из комнаты.
Вера помолчала. Лешка слышала, как учащенно бьется ее сердце.
— И все-таки торопиться не буду… Надо друг друга лучше узнать… Правда?
Лешка порывисто прижала Веру к себе. Правда! Конечно, правда!
— А что у Стасика с Алкой? — спросила она.
— Кажется, разрыв… О ней разное болтают… Я не хочу повторять… Может, он сам тебе расскажет…
— Да я просто так…
— Ты знаешь Стася… Недавно ураган был. Кран сорвало с креплений, он покатился по рельсам, мог завалиться на крышу столовой, бед натворить. Стась зажал тормоза и остановил кран. На той неделе Стася в партию приняли, Альзин рекомендацию дал, и ребята наши… Вот скажи, почему так бывает: хорошему человеку в личной жизни не везет?
— Ну, не всегда…
— Конечно, но часто…
Саша заворочалась: видно, ей мешал шепот или ревновала Лешку к давней подруге.
Они умолкли.
На улице прозвенел трамвай. По гулкому коридору общежития прошлепали чьи-то босые ноги. Луна осветила посуду на столе, Нелькины модные туфли на коврике, задержалась на картине Куинджи, над Лешкиной кроватью. Казалось, именно эта луна, а не написанная художником, прокладывает дорожку ночного Днепра.
Как ни удивляться разнообразию людей?.. И у каждого свое. Хорошее и плохое… А я совсем недавно видела только или хорошее, или плохое… Неверно это. Человек достоин высокого уважения. Но он вовсе не готовенький, однажды и навсегда данный… И надо видеть его таким, какой он есть. Не мириться с плохим в нем, а помогать ему становиться лучше, главное же — самому становиться лучше. Как я прежде не понимала такой простой истины?
И у каждого свой талант. Не в обычном смысле этого слова. Может быть, талант внимательности, стойкости, скромности, преданности… Ну, можно это и не талантом назвать, а какой-то исключительной способностью… У Нельки, например, такой талант жизнерадостности. А у иного он долго не проявляет себя…
Вот так вдуматься: поэма «Евгений Онегин» — это ж… разное сочетание тридцати трех букв алфавита… А такая гамма чувств.
Двадцать четыре различные аминокислоты дают гамму белковой молекул — всю разновидность материальной жизни.
А сколько миллионов человеческих характеров!..
Интересно жить… И чем дальше — тем интереснее… Люди становятся внутренне все богаче, разнообразнее…
Не пойму, как это некоторые ноют, что им скучно. Просто больные какие-то!
Лешка еще плотнее прижалась к Вере и заснула.
СНОВА ЧАРЛИЛешка не преувеличивала, когда жаловалась Стасю и Вере, что все делает бегом, а времени не хватает.
Она ведала культмассовым сектором комсомольского бюро факультета, готовила конкурс на лучшее фото, вступила в секцию фехтовальщиков, а по воскресеньям со студенческой бригадой строил новый корпус общежития.
Или как не посмотреть репетицию МХЭТа — малого химического эстрадного театра?
Одну из сценок написал Багрянцев, и она особенно правилась Лешке.
Экзамены. Студент отвечает по теме «Сера». Отвечает плохо. Профессор нацелился уже поставить двойку, но декан шепчет: «Его отец дает нам доски».
— А-а-а, — понятливо кивает профессор и ставит тройку.
Подходит второй студент. «У меня „Железо“», — называет он вопрос билета.
— Достаточно, «пять», — останавливает его профессор.
…Но самое главное — и с этого Лешке надо было бы начинать перечень своих дел, — она в научном студенческом кружке облюбовал себе тему реферата: «Редкоземельные элементы».
В этой работе ей помогал Игорь Сергеевич, рассказавший, — между прочим, что недавно ученые Швеции, Англии и США объединенным усилиями искусственно получили новый, сто второй элемент нобелий.
Да, вот еще: узнали, что она умеет печатать на машинке, и сейчас Лешка в деканате отстукивает сатирическое приложение к стенгазете «Химик».
Приложение называется «Сквозь фильтр». Сверху рисунок: через узкое отверстие стеклянной воронки протискивают головой вперед неимоверно вытянутого человечка.
Известно, что хромовая смесь ядовита и вызывает ожоги. Поэтому один из разделов приложения называется «Брызги хромовой смеси».
Лешка печатает:
«Опасный номер!
Студент поднимает тяжести (за неделю практикум по физике и химии). Номер выполняется без сетки и поддержки деканата.
Клоуны-эксцентрики
Танцы между лабораторными столами под центрифугу.
Юмористическая импровизация
Нелепые басни, комические оправдания прогулов…»
Звонок. Значит, кончилось военное дело, которое посещают только ребята, и надо идти в Большую химическую аудиторию. Лешка закрывает машинку, прячет все написанное в шкаф, поднимается на второй этаж.
