Один из известных столичных журналистов, доверившись своим островным коллегам, так и писал в уважаемом массовом журнале: «…А называется местечко Погиби потому, что там самое узкое место Татарского пролива и оттуда в царское время беглые каторжники пытались прорваться на материк. Сколько их там утонуло, сколько перестреляла охрана — разве сосчитаешь! Так место и назвали Погиби…»
Мне приходилось разговаривать с нивхскими старшеклассниками о Погиби. И они мне разъяснили: «Была каторга, каторжане бежали на материк… Многие погибли. Вот и назвали…» На мой вопрос, откуда они узнали об этом, один, ничуть не смущаясь, сказал: «Учительница объяснила», второй: «Я из книжки вычитал».
А если бы эти просвещенные юноши спросили у своих дедов, те бы сказали по-русски: «Что? Погиби спрашивайш? А это червак, морской червак. Как палес, толстый. Зивет в песок. Отлив будет — паказу».
И дождется старик отлива, и проведет внуков на песчаную косу, только по ему известным приметам выколупнет из песка красноватого «морского червака» и скажет: «Здесь много такой червак, погг'иби по-нашему называица. Потому мыс называли Погг'иби. Исо мой отес так называль. И дедуска мой так называль…»
Добрый морской бог Тайхнад — сотворитель морской живности, кормилец нивхов, вырастил в своём доме на дне Пила-керкка огромное стадо горбуши и кеты. И велел им идти на Ых-миф плодиться. Пришла рыба к побережью земли. В то время берег Ых-мифа не был изрезан реками — рек тогда вообще не было.
Подошла рыба к побережью Ых-мифа, потолкалась, в прибойной полосе и вернулась к Тайхнаду. Тогда Тайхнад решил пробить на Ых-мифе дорогу, по которой пойдёт рыба, на нерест.
Вышел Тайхнад из моря у Ныйского залива и пошёл по долине вверх. Пошёл быстро, оставляя за собой широкую и глубокую борозду и ударяя влево и вправо плетёным бичом из сыромятной кожи. Щёлкнул Тайхнад бичом влево — образовался приток Ноглики, щёлкнул бичом вправо — образовался приток Пагги, щелкнул бичом влево — появился приток Пилнги (Пиленга). Поднялся Тайхнад по долине далеко вверх. За ним осталась глубокая и длинная дорога, в которую хлынула вода. А слева и справа в эту дорогу Тайхнада втекает множество притоков — следы от бича Тайхнада. Длина дороги Тайхнада по Ых-мифу — четыре дня езды на собачьей упряжке.
Вслед за Тайхнадом в реку и её притоки валом вошла рыба: горбуша, кета, гой и всякая другая. А Тайхнад прошел новыми долинами — и там появились реки. Чтобы видеть, что он сделал, трудолюбивый старик поднялся на небо, и с высоты осмотрел Ых-миф. Он прошёл по небу и оставил там тропу Тайхнад-зиф (Тайхнад-зиф — «Тропа Тайхнада». Так нивхи называют Млечный Путь.). Усталый бог, прежде чем спуститься в пучины моря, прилёг отдохнуть на берегу Ых-мифа южнее Лунского залива. Там и сегодня можно видеть отпечаток фантастически огромного тела.
В давнее время, когда нивхи только начали осваивать Ых-миф, мой прародитель перевалил горный хребет и вышел в цветущую долину. Перед ним открылась река, которая потом стала кормилицей многих родов.
Первооткрыватель увидел: все притоки реки будто наполнены не водой — рыбой!
Так много кеты шло на нерест. И назвал тот первооткрыватель эту реку Тыми — Нерестовая река.
Нашли нивхи, что долина Тыми богата реками и озерами, лиственными и хвойными лесами. И заселили нивхи эту богатую рыбой и дичью долину, построили много стойбищ. Каждой речке, каждому озеру, каждому мысу и бугру дали названия.
Прошло с тех пор много времени. Стойбища эти исчезли. Но сохранились их названия. А они рассказывают о многом.
Уха из тайменя, заправленная черемшой. Начиная от селения Палево (в переводе на русский означает «Горное селение») у истоков Тыми и кончая её устьем, большинство названий так или иначе связаны с родом занятий древних нивхов.
В Тыми водится крупная благороднейшая лососевая рыба — таймень. Она достигает до сорока килотраммов веса. Мясо тайменя белое и нежное, является деликатесом даже у таких рыбоедов-гурманов, как нивхи. Таймень водится по всему бассейну Тыми. Эта рыба любит светлую студёную воду. Особенно много её в реке с изумительно празрачной водой, которая так и называется — Кунвд, что в переводе означает: Белая. Любопытно отметить, что и русские назвали эту реку Белая. На берегу реки стояло стойбище Хой-худво — «Селение, где добывают тайменя». Теперь это стойбище переросло в посёлок Верхний Армудан.
Известно, что лучшая юкола делается из тайменя. Но тайменя добывали не только из-за его мяса. Раньше, до того как появились на Дальнем Востоке китайские и русские купцы, когда нивхи ещё не видели ткани, материалом для одежды служили рыбья кожа и кожа морского- зверя. Лучшей считалась кожа тайменя. После обработки она становилась мягкой, как замша.
Из рыбьей кожи шили рубаху, штаны, х'ухт — верхнюю одежду типа халата — и даже летнюю обувь. Богато орнаментированная одежда красива и привлекательна.
Кожа тайменя специальной обработки шла на бубен.
В меню нивхов основное место отводится рыбе и мясу.
Известно, в таком случае трудно обойтись без растительной пищи — организм требует её. И нивх заготовляет ягоду и орехи, разнообразную траву: кислицу, черемшу… Черемшу на Ых-мифе особо почитают. Богатая витаминами, острая, она превосходит по вкусовым качествам лук и чеснок.
Нивхи потребляют её в свежем, варёном, солёном и вяленом виде. Уха из живого тайменя, заправленная черемшой, — разве что-либо вкуснее едало когда-нибудь человечество! — считает нивх.
Черемша растёт островками на сырых травянистых лужайках. Много её рвали на берегу реки Тангвынг-во жители стойбища Тангвынг-во. Оба названия происходят от слова «тангвынг» — черемша. Сейчас Тангвынг-во называется Воскресеновка…
Нивхи любят игрища. Игрища проводились по разным причинам, но чаще всего они связаны с родовыми и сезонными праздниками: будь то удача охотника-медвежатника, проводы усопшего в Млых-во — потустороннее селение — или в честь удачного сезона охоты или рыболовства.
В праздниках большое место уделяется зрелищной части: соревнованиям в беге, стрельбе из лука, в играх на ловкость, поднятии тяжести, национальной борьбе. Местом игрищ может быть любое стойбище. Но жители долины Тыми часто собирались на красивом месте у стойбища Выск-во (Усково). Само стойбище и название в честь игрищ. Выск-во — «селение борьбы» (игрищ).
Кета пошла на нерест! Преодолев огромнейшее расстояние из океана в верховья нерестовой реки, кета наконец у цели. Можно очень точно сказать: у цели жизни. У кеты вся жизнь подчинена величайшему долгу: оставить после себя жизнь. Во имя его кета ещё мальком скатилась со студёными горными струями в большую реку, а из реки вышла в безбрежный океан. В течение нескольких лет вольной океанской жизни невзрачный малёк превращается в сигарообразную серебристую рыбину весом от шести до двенадцати-тринадцати килограммов. Рыба нагуливается в каких-то дальних водах океана. Но вот в ней заговорил великий инстинкт. Он собирает всю океанскую кету в несколько стад и властно бросает их к берегам Ых-мифа. Огромная, сильная рыба презирает еду и отдых. Отказавшись от еды и отдыха, она с непреодолимым упорством одолевает океан, идёт, как по точнейшим приборам, в ту единственную из многих тысяч реку.
Кета точно находит пресную струю «своей» реки. И вот позади тайфуны, позади зубы кашалотов, акул, нерп, позади многокилометровые сети и стены стальных крючков! А впереди — ещё много труда, впереди ещё долгий путь. Попав «на пресняк», стройная и серебристая, как ракета, рыба начинает менять форму и цвет. Её будто сдавливают с боков.
Она становится плоской, как меч, горбится (на спине скапливаются жировые отложения), голова удлиняется и заканчивается «орлиным клювом». Зубы, не очень заметные в океане, в реке увеличиваются и заостряются. Из серебристой кета становится зеленовато-бурой с «тигровыми полосками» на боку.
Все эти изменения связаны с переходом в новую биологическую среду, на новый биологический режим. В океанском просторе, где у нагулявшей силу кеты много врагов, рыба имела защитный — цвет — цвет морской пены. В реке, где рыбе нужно преодолеть сильное течение, у неё соответственно изменяется форма. И цвет становится «речной» бока тускнеют, и на них появляются зеленовато-бурые полосы цвета и рисунка речных водорослей.
Несметными стадами кета врывается в нерестовые реки. Она с непреодолимым упорством стремится в верховья, туда, где река собирает свои чистые студёные струи. Глянешь на реку и видишь: то здесь, то там из воды выскакивают рыбины, похожие на снаряды. Выскакивают, будто хотят осмотреть берега: а далеко ли ещё идти? Пролетят над водой, тяжело плюхнутся, чтобы снова с тупым ожесточением преодолевать течение, подводные скалы, быстрины.
