class="empty-line"/>
— Перестань! — Я накалялся все больше и чувствовал, что теряю над собой власть, так разозлила меня эта глупая девчонка. — Ей-богу, ударю!
— И посмей!
— И ударю!
— И посмей!
Я ее ударил по руке, конечно, не со всей силы, а слегка, лишь бы вызволить тетрадку.
Тетрадка упала на землю, а у Галки стало чужое, каменное лицо и задрожали веки, когда она молча повернулась и пошла к палатке.
Я почувствовал себя грязной скотиной, настолько мне было противно то, что я сделал. Но тут я опять завелся. Если б она знала, что в этой тетрадке вся моя жизнь, и вся моя любовь, и все, что осталось у меня святого. И если б знала она еще, сколько мне стоило сохранить эту тетрадку и как я берег, чтобы не измять мамину фотографию, а теперь карточка, конечно, измята и нельзя снова сделать ее гладкой.
Я ушел в тундру и ходил там часа три, пока не замолкли в лагере голоса. Мне было стыдно забираться в палатку, и я попытался осторожно вытащить свой спальный мешок, но, оказывается, Галка не спала. Она сказала из-за своего полога, чтобы я не дурил, потому что меня съедят комары.
— Ты можешь меня простить? — спросил я. Галка молчала.
— Ты не знаешь, что в этой тетрадке?..
Галка молчала.
— Если б знала, ты б поняла, что я не мог поступить иначе.
— Не мешай спать. Ложись…
Я лег и через простыню почувствовал, как дышит Галка.
— Отодвинься, пожалуйста, немного к стенке, — сказала она.
— Лучше я вообще уйду, если так.
— Тогда не отодвигайся. В конце концов я могу потерпеть.
— Кстати, ты тоже можешь отодвинуться.
— Мне некуда.
— А зачем ты меня звала в палатку?
— Я же объяснила. Чтобы тебя не съели комары.
— Позвала б Рома.
— Что за глупое сокращение ты придумал Роману?
— Ром? Ничего особенного. Ты пила когда-нибудь ямайский ром?
— Нет, только румынский.
— Румынский — дрянь. Ямайский — вот это напиток!
— Ты пил?
Кажется, она меня простила, если стала сама задавать вопросы!
— Нет, я и румынского не пил. Только сучок.
— Странный ты человек, Борис.
— Я не странный. Я просто ужасный негодяй, Галка. Я подлец и мошенник, чтоб не сказать больше.
— Очень может быть, — сонно пробормотала Галка.
Мне показалось, что она заснула, но прошло несколько минут, и Галка спросила:
— Ты что, в заочном занимаешься?
— Вот еще! Меня из девятого класса выгнали. За тригонометрию.
— А в каком ты городе учился?
Я невесело усмехнулся:
— Что это, допрос?
— Не хочешь, не отвечай.
— Ну, в Погаре… Есть такой.
— Не слышала.
— Маленький. Даже не город, а так, недоразумение.
— После школы ты работать пошел?
— Ну, пошел, — ответил я неохотно. Тут начиналась та часть моей биографии, о которой мне совсем не хотелось распространяться. — А в общем, знаешь что, давай спать.
— Давай, — согласилась Галка. — Скажи, пожалуйста, а где ты работал?
Я рассердился:
— Где, где? У тебя на бороде! Чего ты пристала в самом деле?.. Спать надо.
— Ты не сердись… Это я так спрашивала. Люблю расспрашивать. Подумать только, так много людей живет на свете и ни одна жизнь, ни одна судьба не похожи друг на друга.
Чего это она разговорилась, ночь действует, что ли? А может, влюбилась в меня, чего доброго? Вот будет история!
Весь день пронзительно и резко кричали птицы, что-то тревожило их, может быть, близкая смена погоды. Шеф говорил вчера, что погода нас невероятно балует, и за свои девятнадцать сезонов, проведенных в тундре, он первый раз видит такое сухое и стойкое лето. Бородач дополнил, что он двадцать шесть лет ходит в этих местах и тоже не помнит такой жары.
В этот вечер Галка заговорилась по радио. Уже была готова пшенная размазня и дегтярного цвета кирпичный чай, а она все еще о чем-то трепалась с Регинкой. Собственно, говорила больше Регина, а Галка ахала и айкала.
— Галя! Комары слопают всю вашу кашу, — крикнул шеф.
— Иду, Петр Петрович, — ответила Галка и продолжала ахать.
— И выпьют ваш чай, — добавил через несколько минут бородач, дочиста выскребая миску.
— Иду, Филипп Сергеевич, — тем же тоном крикнула Галка.
— С тех пор, как у нас появился Борис, она вообще сделалась какая-то ненормальная, — сказал Ром.
— Не говори гадостей, Роман. — Галка уже бежала к костру. — Приятного аппетита, товарищи!
— Спасибо… Конечно, выясняли, как прошли именины у Пети Быкова, — добродушно улыбнулся бородач. — Самая актуальная тема радиосеансов в тундре.
— Ага, — ответила Галка. — Какая каша вкусная!
— Вы заметили, товарищи, — шеф усмехнулся, — непринужденная болтовня по радио стала неотъемлемой частью походного быта геологов. В общем это хорошо. Не чувствуешь себя оторванным от людей, от жизни. — Шеф перешел на серьезный тон. — Что нового на базе?
— Ничего нового, Петр Петрович… Погода в Салехарде испортилась. Дождь и туман.
— Что еще?
— Больше ничего интересного, Петр Петрович.
— Ну и отлично… А теперь задание на завтра. — Шеф расстелил на коленях карту. — Значит, так. Двумя обхватывающими маршрутами мы выходим на берег безымянного ручья, вот в этом месте. Оттуда…
…Я не очень верю в приметы и предчувствия, но весь вечер у меня почему-то было очень противно на душе. Началось это после того, как поохала по радио Галка.
Я ломал ветки на костер, когда она подошла ко мне.
— Давай помогу.
— Не надо, я сам… Послушай, Галя, что там случилось в городе?
Она пожала плечами:
— Ничего особенного.
— Зачем ты меня обманываешь?
. — Ах да, — она сделала вид, будто только что вспомнила. — Тип какой-то сбежал из заключения. Борис Свиридов. Весь город ищет.
— Меня тоже зовут Борис. — Я рассмеялся как можно естественнее.
— Любопытное совпадение.
— Что он сделал?
— Я же сказала — бежал из заключения.
— Больше ничего?
— Да еще сбросил с поезда человека…
Я усмехнулся. — Странно, почему ты это не сказала при всех?
— Ты смешной. Разве такие вещи можно передавать по радио? Мне Регинка по секрету выболтала.
— Вот оно что…
— Тридцать пятого года рождения, — продолжала Галка. — Сколько ж это ему лет? Двадцать восемь.
— Мне тридцать.
— Черноволосый…
— Я тоже черноволосый…
— Может быть, это ты? — громко рассмеялась Галка.
— Чепуху ты мелешь! — Я попытался расхохотаться еще громче, но у меня это получилось плохо.
— Конечно, чепуху.
— Что она еще говорила?
Мне показалось, что Галка посмотрела на меня слишком внимательно.
— Она еще говорила, что у того типа три стальных зуба.
— Тогда это определенно обо мне! — Я широко оскалился. — Где ты тут видишь сталь?
— У тебя просто не хватает одного зуба, — сказала Галка. — Где ты его потерял?
— В кулачной
