— Вроде так.
— Как это понимать?
— А вот когда у нас в Островке по-настоящему работала комячейка...
— А разве сейчас не работает?
— Да нет, работает, но не совсем.
— Не пойму, что это значит: не совсем.
— Люди же у нас поразъехались кто куда, Павел Семеныч!
Болтов крякнул, закурил.
— ...Петро Жижин наш в Москве работает, — продолжал Андрей Палыч, — Семен Кошелев в Сталинграде, Сергей Курьянов обратно в городе, он у нас секретарем был. А теперь и Василия Сазана нету — в относ попал. Остались вот Григорий Иваныч да я, Бушлак еще...
— Зубов Алексей, кажется, есть еще у вас?
— Есть!
— Та-ак... — Болтов постучал кончиком карандаша о стол. — А вы присаживайтесь, товарищи... Да-а, не совсем ладно у вас с ячейкой — не растете!
— Как не растем! — обиженно воскликнул Андрей Палыч. — Бушлака давным-давно перевели из кандидатов в члены, двоих приняли в кандидаты почитай год еще тому назад, да вот райком все никак не утверждает — ни Бушлака, ни тех двоих.
— Оно, конечно, понятно с вашей ячейкой, — и Болтов сердито швырнул карандаш. — Далеко вы от нас, чуть ли не на самом море. Однако помочь вам надо... Хорошо! Поможем!
Он откинулся на спинку кресла, испытующе посмотрел на Андрея Палыча:
— Ну, а теперь я должен тебе, товарищ, разъяснить относительно слухов про город.
Буркин попрежнему ненасытно курил и во время коротких пауз между затяжками настойчиво повторял:
— Артелью, Павел Семеныч... Артелью в море... На Коржака нажми...
— Я слышу, слышу, Григорий Иваныч, — и Болтов, снова приглашая ловцов присесть, быстро заговорил, обращаясь к Андрею Палычу: — В городе арестовали, товарищ, злостных рыбников, которые обманывали и обкрадывали нашу власть, превышали нормы заготовок рыбы, укрывали прибыль и, таким образом, не платили полностью государству налоги. Делали они и еще кое-какие дела: пытались спаивать, подкупать некоторых слабовольных наших работников... Но есть, товарищ, рыбники и другого сорта, другого посола: честные, исправно выполняющие все законы и постановления нашей власти. Взять хотя бы Ивана Митрофановича Коржака. Чем плохой? Лов развернул широко, кредитное товарищество организовано по его инициативе. Он даже работает председателем этой кредитки! Таким честным рыбникам мы не должны мешать. Пусть трудятся на всеобщее дело, пусть разворачивают лов. Страна от этого только больше получит рыбы. А Каспий — море большое, улова на всех хватит. На то и нэп, на то и существует ленинская новая экономическая политика, — и, поочередно оглядев Буркина и Андрея Палыча секретарь внушительно добавил: — Это следует вам хорошенько запомнить, а заодно и растолковать вашему Алексею Зубову...
Сбитый с толку речью секретаря, Андрей Палыч никак не мог понять: правильно ли тот говорил?.. С одной стороны, казалось ему, будто и прав Болтов, а с другой — получалась нелепица: газеты непрерывно, вот уже чуть ли не полгода, пишут о борьбе с сухопайщиной, об артелях, а секретарь райкома говорит о каких-то честных рыбниках.
«Как же это так? — Андрей Палыч недовольно посмотрел на опухшее лицо Болтова. — Коржак — честный? Дойкин — честный? А не у них ли в сухопайщине сидят, как рыба в садке, многие ловцы? Что ж это такое? И ежели у ловца беда, куда же деваться? В сухопайщину, значит?.. А газеты что пишут? Нет-нет, тут что-то не то, не то...»
— Да ты присядь, товарищ!
Андрей Палыч очнулся и растерянно, тихо произнес:
— Спасибо, мне уже вставать пора... — Немного подумав, он вдруг взволнованно сказал: — А честных рыбников все-таки нету, Павел Семенович! — и стал поспешно собирать свои газеты со стола. — Нету честных рыбников! — горячо повторил он, собираясь уходить. — Сроду не видал эдаких! — И вдруг, спохватившись, вновь вытащил из-за пазухи газеты. — А как же, партия, как же товарищ Сталин говорит о наступлении на кулака и нэпмана в «Годе великого перелома»?
— То совсем другое дело... — Болтов поднялся, сердито одернул пиджак.
— Как другое дело?! — Андрей Палыч в упор посмотрел, на секретаря.
- Ну, хватит дискуссировать! — раздраженно бросил Болтов. — Приедет вот новый секретарь райкома, тогда и поспоришь! А может, и общий язык найдете с ним...
— Новый секретарь? — удивился Андрей Палыч.
— Да! Новый!
— И скоро приедет?
— Скоро! Сегодня!..
В комнату Болтова входили члены бюро райкома, настороженно поглядывали на секретаря, что-то говорили друг другу, пожимали плечами. А он уже торопливо заканчивал разговор с ловцами.
— Вернемся, товарищи, к тому, с чего начали: то, что вы артель надумали, — неплохое дело. Поддержим! — Болтов поднялся. — Ершов! Кузьма Фомич!
К столу подошел худой, жилистый председатель райисполкома; лицо его было густо покрыто оспинами.
— Это, — Болтов кивнул на Андрея Палыча, — товарищ из Островка. Артель они там организуют, Григорий Иваныч еще с ним, — и он показал глазами на Буркина, который в сторонке разговаривал с одним из членов бюро райкома, со своим старым знакомым Махотиным. — Ты его знаешь! Помнишь?..
К Болтову подошел высокий, щеголеватый начальник районной милиции и громко спросил:
— Скоро бюро начнется?
— Скоро! Не мешай, Минаев! — отмахнулся Болтов и снова обратился к Ершову: — В Островке они артель организуют. Надо поддержать! Поговори с Иваном Митрофанычем, дай директиву.
Зорко оглядев собравшихся, он стал быстро перебирать разложенные на столе книги, газеты, блокноты. В это время зазвонил телефон. Болтов снял трубку.
— Иди сюда, — Ершов потянул за рукав Андрея Палыча к дивану. — Я вам записку напишу в кредитное товарищество. Ступайте прямо к Коржаку.
— Вы из Островка, товарищ? — к Андрею Палычу подошел началыник милиции.
— Из Островка, — Андрей Палыч распахнул полушубок, отер полою лицо.
В комнате было душно, накурено; собравшиеся на заседание разделились на несколько групп и о чем-то тревожно, вполголоса разговаривали.
«О смене секретаря, видать, толкуют», — мелькнуло у Андрея Палыча.
— Что у вас там в Островке происходит? — начальник милиции вынул кожаный портсигар и закурил. — Члена правления кредитки, говорят, чуть не убили?
— Не слыхал что-то, — и Андрей Палыч снова отер полою лицо.
— А кто это у вас там Зубов?
— Есть такой. Матрос наш!
— Аа-а, помню, — начальник милиции ухмыльнулся. — Тот, что однажды Коржака...
— Он самый!
— Придется его, видно, того...
— Товарищи! — Болтов громко постучал стаканом о графин.
— А потом, воровство, говорят, у вас пошло, — торопливо продолжал начальник милиции, — и депутат сельсовета этому потворствует...
— Тише, товарищи! — Болтов снова громко постучал стаканом о графин.
Ершов поднялся с дивана и передал записку Андрею Палычу.
— Товарищи!..
Люди быстро рассаживались: одни на диван, другие на стулья, третьи в кресла.
Андрей Палыч хотел спросить начальника милиции про то, что же такого наделал в Островке Лешка-Матрос, хотел узнать, о каком воровстве шла речь, но тот повернулся и быстро прошел в угол, где стояло пустое кресло.
Болтов высоко вскинул руку:
— Товарищи!.. Звонили из города. Товарищи из окружного комитета партии выехали к нам еще с утра. Значит, вот-вот должны быть...
Андрей Палыч и Буркин торопливо вышли из кабинета.
На улице было ветрено.
Здесь так же, как и в Островке, люди поспешно готовились к путине: несли на берег сети, паруса, багры, весла.
Буркин молча взял из рук Андрея Палыча записку Ершова и, прочитав ее, снова передал ему.
— Да-а, — тяжело вздохнул Андрей Палыч. — Болтов того... неправ насчет честных-то коржаков... неправ!
— Ясно, неправ... — раздумчиво сказал Буркин. — Махотин мне сейчас говорил — город вмешался в это дело...
Когда ловцы вошли в просторный и светлый дом, где помещалось кредитное товарищество, они застали Коржака сидящим с бухгалтером за столом.
Согнув могучую, в жирных складках шею, Коржак рассматривал разложенный перед ним лист бумаги; бухгалтер, водя карандашом по листу, вполголоса разъяснял:
— Это — остатки на кредиты, а это...
Постояв немного у двери, ловцы двинулись к столу. Коржак поднял голову, жестко спросил их:
— Чего надо, граждане?
Из глубоких его глазниц глянули на ловцов черные сухие глаза.
— Получай партийный приказ! — Рука у Буркина вздрогнула. Он взял у Андрея Палыча записку, положил ее на стол.
Прочитав записку, Коржак отрывисто сказал:
— В пятницу заседание правления, тогда и разберем.
— Да мы же, Иван Митрофаныч, нездешние! — Андрей Палыч вплотную подступил к столу. — Чуть ли не целую неделю ждать!
— Знаю! — Коржак сунул записку в карман. — Раньше надо было беспокоиться!
