— Чего с ними разводить турусы — дать по морде, чтобы неповадно было! — встрял горячий Сашка Соловьев.
Студенты потревоженно зашумели. Логинов поднял руку и после некоторой паузы решительно распорядился:
— Немедленно, сию минуту все уезжайте из совхоза!
— Так ведь остальные не виноваты, — попробовал вступиться за ребят командир отряда.
— Мы-то при чем тут? В чужие дома не лазали, работаем, — зароптали студенты.
— Я сказал, уезжайте к чертовой бабушке! — непреклонно повторил Логинов. — В институт сегодня же будет направлено соответствующее письмо. Благодарите за все своих приятелей, — он показал на троицу, понуро сидевшую на сенных кипах.
— А вы, — обратился к ним участковый, — садитесь в машину: сначала заберем спрятанные рюкзаки, потом поедем в милицию. Хватит мудрить, ребятки.
Парторг Гусев отвел Логинова в сторонку, высказал сомнение:
— Не погорячился ли ты, Алексей Васильевич?
— В таких случаях спуску давать нельзя. Пусть уматывают отсюда. ПМК найдет им другой объект.
— Сегодня бы все сено убрали, — покачала головой агроном.
— Без них как-нибудь управимся, — сказал Силантьев.
— Ты вот что, Виталий Сергеевич, — обратился Логинов к парторгу. — Поезжай в село и привези сюда всех, кого сможешь.
Грузовик с притихшими студентами и «уазик» покинули поле. Осталось несколько трактористов во главе с директором. Настроение было упавшее. Глухо стучали на холостых оборотах двигатели. Жарко палило солнце, над валками сена текуче подрагивал знойный воздух. В сенокосную пору жаль было упускать каждый погожий час.
— Сидя волоку не переедешь, продолжайте прессовать, — распорядился Логинов и сам, скинув пиджак, принялся помогать забрасывать в прицеп кипы сена.
О том, что круто поступил в отношении студентов, не жалел: впредь им будет наука.
Как только вернулся в контору, велел отстукать на машинке письмо ректору. Размышляя о случившемся, Логинов убеждался в том, что расчет надо держать не на помощь присланных людей, а на собственные кадры, на своих белореченцев. Главное, больше строить, а жилье без хозяев не останется.
Кажется, никогда в жизни так не уставал. С утра взвинтили нервы студенты, не шла из головы эта неприглядная история, а перед глазами стоял родниковый колодчик с плавающим окурком и консервной банкой в прозрачной воде.
18
Трудная складывалась обстановка в первой половине лета: из-за дождей была под угрозой срыва заготовка кормов, но потом распогодилось, и дело пошло на поправку. Николай Силантьев запрессовал рекордное по району количество сена — шестьсот тонн. В честь его трудового успеха у входа в контору появилась «Молния». Заметку со снимком механизатора поместила газета «Коммунар».
Очень поздний, поспешный из-за непогоды сев, казалось, оставлял мало надежды на урожай. Думали, придется многие площади списывать, но, когда установилось тепло, всходы быстро пошли в рост, и, пусть с опозданием, начал желтеть, вызревать овес, занимавший почти весь яровой клин. Нельзя сказать, что видовой урожай определялся богатым, но можно было и семена заготовить, и с государством рассчитаться, и на фураж оставить, только бы подержалась погода.
В эти дни более всего беспокоило Логинова строительство площадки активного вентилирования зерна. Бригада Арсанукаевых во главе с Мовлидом работала добросовестно, с раннего утра до ночи. К северокавказцам, бравшим подряды в совхозе каждое лето, привыкли, как к своим рабочим.
Стройку надо обеспечивать материалами. Кто это сделает, кроме директора? Кирпич, цемент, шифер, тес, гвозди: то одно, то другое спрашивает бригадир. Сегодня привезли два самосвала асфальта для отмостки. Двое Арсанукаевых катают ручной каток, третий набрасывает горячий асфальт лопатой к стене, четвертый разравнивает граблями.
— Успех труду! — поздоровался с ними Логинов.
— Добрый день, Алексей Васильевич! — тронул за козырек свою большую кепку бригадир.
— Что у вас осталось? Надо заканчивать: начали жать овес — сюда повезут, на площадку.
— Остались небольшие доделки: закатаем отмостку, навесим ворота, сколотим перегородки — и все. А зерно можно везти, основные бункеры готовы. Я сказал, сделаем, значит, не подведем. Мы же понимаем — жатва, — жестикулировал смуглыми жилистыми руками Мовлид, сопровождая директора по объекту.
— Срочно заровняйте раствором швы в кирпичной кладке, — показал Логинов на стену, — иначе теплый воздух от вентиляторов будет проходить по ним, а не через зерно.
— Это — маленький пустяк.
— Нет, не пустяк. Весь смысл в том, чтобы нагретый воздух не гонять напрасно.
— Понятно, дорогой, все сделаем — благодарить будешь. Махмуд, бери раствор!
Логинов прошел в конец площадки, где около вентиляторов колдовал практикант из СПТУ, свой, белореченский Коля Мельников. Толковый парень, немногословный и серьезный.
— Как дела, Коля?
— Один вентилятор готов, — тронув пальцем очки, ответил практикант.
— А где электрик?
— Тут где-то… — Коля, застенчиво моргая, переминал в руках ветошку.
Логинов поогляделся вокруг и только после этого заметил сидевшего чуть за углом, в тени, электрика Макашина. Заслышав голос директора, тот вяло поднялся: захватанная белая кепочка, к нижней губе прилеплена сигаретка, взгляд блуждающий.
— Макашин, как тебе не стыдно! Наставник называется! — возмутился Логинов.
— Не, Васильевич, не употреблял, это со вчерашнего.
— Сидишь тут, прохлаждаешься, а парень один управляется. Напортачит чего-нибудь, еще шибанет током.
— Он у меня — профессор, — похвалил Макашин напарника.
— В такой момент ты меня, подводишь! Сейчас пойдет зерно, а вентилятор не подключен. Совесть-то у тебя есть?
— Не беспокойся, Алексей Васильевич, Макашин свое дело знает туго.
Надо бы попросту отстранить Макашина от работы, но второй электрик находится на осокинской ферме. Беда с такими кадрами.
— Пожалуйста, уже едет трактор! — Логинов показал на приближающийся Т-150 с двумя прицепами.
Тракторист Толька Иванов ловко попятил к бетонированному приемнику сначала один прицеп, потом другой. Семь тонн овса за один рейс! Логинов удовлетворенно сунул руку в теплое, хранящее солнечный зной зерно: как бы то ни было, пошел хлеб нового урожая. Радовало завершение строительства площадки, где надежно будет храниться семенное зерно. До сих пор его закупали в других хозяйствах: тратили деньги, гоняли транспорт. Разве это порядок? Вот подсушат, провеют овес с лучших участков, засыплют в сусеки — будет по-хозяйски.
— Вернусь из поля — чтобы второй вентилятор работал! — Логинов погрозил Макашину пальцем, уже забравшись в кабину трактора.
Около колонки остановились, чтобы набрать в канистру свежей воды, и порожняком ходко погнали в Пустошки, где шла жатва.
— Как, Толя, освоился с этой техникой? — спросил Логинов тракториста.
— Тяжел он для наших почв, «Беларусь», конечно, удобней. Когда сухо, тянет хорошо, а по грязи проходимость неважная.
— Зато два прицепа берет. Найдется ему серьезная работа, например, плиты, кирпич со станции возить или зимой — удобрения.
Никто из механизаторов не хотел брать мощный трактор, потому что обслуживать его сложней, а норма выработки намного больше. Толька Иванов согласился. Вообще-то он возит молоко с ферм на сырзавод, но, пока наладилась дорога, пустили машину-молоковоз.
Навстречу пропылил КамАЗ, присланный из «Сельхозтехники» на отвозку зерна: тоже берет семь тонн за один рейс! Значит, у комбайнеров пошло дело ходом.
— Фу-ты, черт, напылил! — Толька зажмурился, сдувая пыль, попавшую в кабину. Его рыжеватые кудри приобрели серый оттенок, и лицо было припудрено. — Сейчас и на машинах можно где угодно гонять.
— Да, подержалась бы такая погода.
— Передавали — завтра без осадков.
— Кто знает? Погоду не закажешь.
На небе лишь кое-где белыми мазками виднелись легкие верховые облачка, ничто не предвещало дождя. Четыре комбайна с мощным утробным гулом двигались один за другим по полю, спускавшемуся полого к речке Катенихе. Раньше узким местом была сушка зерна, теперь с пуском площадки ничто не сдерживало ход жатвы. Радовала слаженная работа молодых комбайнеров: стараются парни, понимают, что каждый погожий день дорог. Самый старший из них Сергей Малышев. Не много пришлось отдохнуть после возвращения из Воркуты: как останешься в стороне, если идет уборочная?
Логинов дал знак рукой, комбайны поочередно остановились. Не заглушая двигателей, парни сошлись все вместе: вспотевшие лица, пропыленные спецовки. У Малышева даже на спине расплылось темное пятно; жадно принялся пить прохладную воду, обливая подбородок и грудь.
— Нам-то оставь, всю канистру выдуешь! — смеялись парни.
