Казака. Студента они не трогали, потому что он перед этим намазался какой-то антикомариной пакостью и теперь блаженствовал, глядя на покусанного чувака. Казак же все сильнее прыгал и хлопал себя по всем частям тела. Было похоже на то, что они съедят Казака и костей не оставят.
Студент сжалился над ним и протянул ему антикомарин. Казак неумело намазался им, но это ему не помогло: комары еще сильнее набросились на его, на только что намазанные открытые участки тела. Казак вынужден был забиться почти в самый огонь костра и оттуда принялся поносить Студента за то, что он ему посоветовал намазаться такой пакостью.
— Вот видишь, — рычал он из клубов дыма, — что ты мне насоветовал?! Да они меня съедят и костей не оставят!
— А почему тогда они меня не трогают? — недоумевал Студент.
— Ты не ври! — бесновался огонь и дым. — У тебя, сукина сына, иммунитет. У всех вас, сукиных сынов, иммунитет. А меня вот кусают злей год от года. Почему?
От Казака уже валил дым, но Казак терпел-терпел и дотерпелся до того, что комары искусали его уже в кровь, в самом огне, видно, для них это был лакомый кусок. Казак взвыл и вылетел из пламени, таща за собой хвост огня. Он кинулся в лес, причитая и нелепо размахивая руками. Бежал он так быстро, что только сушняк трещал вслед за ним да свистел комариный шлейф, втягиваясь в просеку, образованную им.
Студент хотел бежать вслед за Казаком, чтобы помочь хоть чем-нибудь, но того и след простыл. Студент остановился. Вокруг было так тихо, так пахло болотной сыростью, что Студент с интересом стал всматриваться в чащобу. Над туманом выпрыгнула и повисла луна, будто нарисованная расплывающимся серебрином, пронзительно просвечивающий сквозь туманное одеяло появился перекат, и на перекате тенями выскакивала вверх идущая рыба. Студент загляделся, понемногу ему стало казаться нелепым и нереальным происшествие с Казаком. Откуда он мог тут появиться? Студент вздохнул и почесал голову. Похоже на бред сивого мерина. Казак этот вовсе не казак, а какой-то псих, сбежавший в эти края, не иначе, да и этого психа не было. А то — напялил на себя саблю и ходит учит. Нету тебя, драгоценный, приснился. Натравить бы на тебя Амбарщика, тому достаточно только посмотреть на Казака своим ледяным взором, и — готов, скис.
Но вряд ли Казачина скиснет, подумал Студент, этот не из таковских, если он только мне не приснился. Скорее это Амбарщик скиснет, если на него посмотрит Казак.
Студент вспомнил, что подходит время возвращения экспедиции, и его уже ждет на берегу троица работяг. Худо ему придется, если сеть стащили. Нужно поскорее возвращаться, а то Амбарщик его с травой сравняет.
И он помчался назад, перелетая через буераки и стволы поваленных деревьев; он птицей проносился между кустами и прыгал, как хорошая гончая.
При свете дымящегося костерка он увидел лежащую на песке сеть, а в заводи было пусто. Студент почувствовал некоторое беспокойство. Взобравшись опять на дерево, он попытался рассмотреть что-либо за ватным одеялом тумана, но дальше десяти метров ничего не было видно.
Студент вспомнил, что на другом берегу находится высокий бугор. Нужно подняться на него и посмотреть, может быть, с вершины бугра, торчащей над слоем тумана, удастся разглядеть на море огни судна и услышать звуки мотора.
На бугре было еще интереснее, чем внизу. Луна освещала шевелящееся серое, с пятнами, чудище, которое при внимательном рассмотрении оказалось ползущим с гор в море туманом. Из тумана высовывались вершины гор с засыпанными кое-где снегом щелями распадков, из ваты его вырастали высокие деревья, выползали, словно свитки длинных посланий, склоны сопок, обсыпанные буквами-кустами. Местами, там, где одеяло тумана переползало перевал, было видно его пушок, будто подсвеченный ворс верблюжьего пледа, а там, где одеяло скользило вниз по скату, лучи луны падали на него под острым углом, и казалось, в этих местах блестит тусклое зеркало. В разрывах мелькали иногда повороты ручья, провалы распадков, казавшихся в тени тумана еще чернее, еще глубже, чем были на самом деле. Дальше, за пределами видимости, сияла пустота, серебристая и бесплотная, а море виделось только в десятке километров от берега, где туман словно всасывался в воду, исчезал, сливаясь с водяной гладью. Доносились сюда и шорохи моря, плеск прибоя, крики уток и куликов.
Студент вдруг почувствовал в себе пустоту. Он еще раз обвел взглядом окружающее пространство и — похолодел. Сквозь толщу тумана, который стоял у самого берега на небольшой, метров десять, высоте, должны были быть видны окончания мачт с топовыми огнями, но их видно не было. Даже если бы топовые огни не горели, то должны были быть видны тени от мачт на покрове тумана или зарево от огней, горящих на палубе и в надстройках. Ничего. Тут Студент обратил внимание и на то, что не слышно звука не только шлюпочного мотора, но и тихого глуховатого стука вспомогательного двигателя во чреве судна. Студент осмотрел линию далекого горизонта, но и там не было признаков удаляющихся огней.
Студент схватился за голову. Неужели судно успело уже уйти далеко и скрыться за линией горизонта? Он еще раз ощупал жадным взором поверхность тумана, не соображая, что огней судна не может быть видно на месте расположения вон той горы или внизу, под самым бугром. В его душе возникло тоскливое предчувствие непоправимого несчастья.
Так и есть — судно исчезло! Оно взорвалось в ночи и камнем пало на дно моря, оно наскочило на рифы и лежит теперь на боку с разорванной кормой, безжизненное, как дохлый кит, оно было разбито вдребезги упавшим метеоритом, оно испарилось, оно аннигилировалось!!! Все было кончено — Студент погиб!
Хрупкая пляшущая скорлупка на глади Мирового океана исчезла.
Студента на миг посетило дикое чувство, будто ему привиделось это судно, нашептал ему, сонному, про этот рейс отец, когда он дрых в кровати у себя в спальне, привиделась страшная Повариха и истина Инженера.
Он колобком скатился вниз, влетел в речку по самый пупок, споткнулся и упал в воду. Течение едва не сбило его, а какие-то скользкие холодные чудовища начали тереться об него своими туловищами, обжимали его все сильнее, будто хотели утащить в глубины морские неизвестно за какие грехи. Студент стал метаться, не зная, к какому берегу прибиться, опять упал, его покрутило в воде. А рыбы пинали его своими холодными рылами. Полный животного ужаса, Студент выбежал на берег, навалил в костер веток. Пламя полыхнуло с новой силой, обдало Студента жаром и дымом, он опомнился и понял, что
