слегка вздернутого носика. Нет, никаких таких подробностей Студент не запечатлел. А запечатлел он весь образ целиком, как, скажем, не замечаешь на солнце пятен: больно смотреть, да и необязательно видеть само солнце, достаточно ощущать тепло и свет его.
Испуганный, Студент отступил осторожно за камень и затаился там, чувствуя, как колотится у него сердце. Ему показалось, что женщина его заметила и сейчас должна была обернуться и воткнуть в него испепеляющий взгляд. Он покрылся мурашками, подумав, что она раскричится, широко разевая, как Повариха, рот и уперев руки в бока, да и понесет его по кочкам, обольет презрением за то, что он посмел явиться в этом месте, которое, как знает вся округа, нашла первой она и не собирается его никому уступать, дудки! Нечего тебе тут шарахаться, разве ты не видел дощечки перед входом в бухту, на которой написано, что здесь мое место? И не стой, как пенек горелый, ничего тебе не обломится! Мотай отсюда, пока цел, свинячий потрох! Развелось сопляков, ничего не спрячешь от них!
Но женщина ничего такого не кричала и не собиралась кричать, даже когда заметила легкое сотрясение за камнем, где спрятался Студент.
Она присела пониже и стала плескать на себя водой, и вода скатывалась с ее нагретой коричневой кожи — фр-р-р! Маленькие ее груди прыгали вверх-вниз, будто неизвестные Студенту птички. Потом женщина стала хлопать по воде ладонями и громко засмеялась. Кожа на ее спине натягивалась, отблескивая на солнце капельками брызг.
Из-под Студентовой ладони выскользнул мелкий камешек и с треском покатился по гальке. Женщина обернулась, поискала глазами по берегу. В подсвеченных бликами солнца глазах ее мелькнул испуг, губы приоткрылись и…
Студент окончательно струсил и со всех ног кинулся бежать. Тогда, в начале рейса, он не бегал еще так хорошо, как сейчас, но на короткой дистанции мог дать форы любому на судне, кроме, конечно, Поварихи.
Но, когда он еще только набирал крейсерскую скорость, ему пришло на ум, что это не та женщина, которая могла кричать, широко разевая рот. Это совершенно другая женщина, сообразил Студент, но возвращаться не стал. Ему сделалось стыдно, что он подсматривал за нею, будто последний развратник.
Теперь Студент сидел и думал, что он остался на этом диком берегу совершенно один, наедине с этой женщиной, светлым взором заглядывающей к нему в опустошенную душу. Тихая грусть поселилась сейчас в Студентовой душе, тихая грусть да ощущение бесконечного одиночества. Ничегошеньки ему уже не было страшно: появись перед ним хоть сию минуту Повариха с распахнутыми объятиями или затрещи сейчас кусты и ступи в круг света, отбрасываемого костром, всклокоченный божедом Казак с острой саблей в руке, — и тогда бы Студент не испугался бы.
Сон опять незаметно сморил Студента, перед его внутренним взором поплыли круги и радужные пятна.
Вдруг затрещали кусты, и в круг света от костра ввалился всклокоченный Казак с саблей в одной руке. Широкими движениями он разил саблей туман и сухие ветки…
Студент уже готов был испариться, но Казак буркнул:
— Сиди! Вот, дождался — гостей вожу таким говёшкам! Уф-ф-ф…
Он снял шапку и вытер ею потный лоб.
— Готова дорога, мать!
Казак обернулся к просеке и сделал хитрый реверанс: присел, попятился, подмел папахой землю, со смаком рубанул саблей воздух, чмокнул и поклонился.
…Студент чуть не упал. Дыхание у него остановилось, глаза полезли на лоб, а рот широко открылся: к костру из просеки, прорубленной Казаком, медленно приближалась та самая женщина, которую Студент видел купающейся в бухточке! Студент тайком ущипнул себя, но видение, если только это было видением, не исчезло: женщина была такой же реальностью, как и стоящий в полупоклоне Казачина.
Но что это стала за женщина!
У нее во лбу только звезда не горела; длинное до пят не то платье, не то туника с мерцающими блестками по сиреневому полю, открывающее одну грудь; на ногах туфельки с золотыми скаными пряжками; свободно рассыпанные по плечам темно-рыжие волосы забраны на лбу золотой диадемой. Губы она сложила в победную улыбку, а короткий вздернутый носик нацелился прямо на Студента. Он, между прочим, отметил, что ее, несмотря на рискованный и не очень по сезону туалет, не кусают комары. Они вообще куда-то исчезли.
Так как Студент оторопел, за дамой начал ухаживать Казак. Он вытащил из-за спины кресло с сафьяновой обивкой и, смахнув папахой невидимые пылинки, неуклюже пододвинул его женщине.
— Мерси, мадам, — произнес он изысканно и покосился на Студента; мол, вот как нужно.
«Мадам» села в кресло с такой простотой, будто ей сотню лет подносили кресла с сафьяновой обивкой и она удостаивала их своим вниманием. Милостиво улыбнувшись Казаку, она и его пригласила сесть, на чем стоял, одним важным движением руки. Казак, польщенный таким вниманием, благодарно наклонил русый чуб и уселся прямо на землю у ее ног.
— Здравствуй, Студент! — обратилась она к мумии, в которую минуту назад превратился Студент. — Ты меня разве не узнал?
— Э-э-э… М-м-г-ммм… — произнес Студент.
— Что-то ты не очень красноречив, — задорно сказала женщина. — Смотри, как бы с тобою не было скучно!
— Ослятя! — подтвердил Казак. — Оно разве умеет что сказать?
И он с преувеличенным вниманием принялся смотреть на Студента, как бы ожидая от того невероятной сообразительности и достойных такого случая слов, но так ничего и не дождался. Женщина, мельком взглянув на Казака, решила Студента выручить:
— Афанасий мне рассказал, как вы мило тут побеседовали. Ну, что ж, я очень рада, что вы смогли достигнуть взаимопонимания по ряду обсуждаемых вопросов.
Студент немного очнулся: ничего себе, он называет это «побеседовали»! Если он такой хитрый жук, может быть, он объяснит, какого именно «взаимопонимания» они с ним достигли? И что еще он наплел этой ослепительно красивой женщине?
— Э-э-э. Он действительно преподал мне урок географии. Ваш Афанасий в приличных случаю выражениях рассказал мне о Державе.
— А-а-а! — женщина рассмеялась. — Это его конек, любимая тема.
Афанасий почувствовал некоторое беспокойство и зашевелился, с угрозой посматривая на Студента.
Но Студент уже забыл про Афанасия, гораздо больше его стала занимать сама женщина. Интересно, как ее зовут?..
— Называй меня Флора, — мило молвила женщина, будто прочитав Студентовы мысли.
— А я Студент, — пробасил Студент. — Очень приятно!
Афанасий с изумлением посмотрел на Студента: не ожидал, мол, не ожидал, браво, Студент!
— А я знаю, кто за мной подсматривал, — лукаво усмехнувшись, сказала женщина.
Щеки Студента расцвели, будто маков цветок, и даже спине стало жарко. Женщина с любопытством посмотрела на него и чуть приметно и иронически улыбнулась.
— Мне нравится, как ты покраснел, — сказала
