накомарнике ленинградская студентка-практикантка и читала пухлую книгу.
— Вот взяла моду! — фыркнула Нюра.
Ей и на самом-то дело смешно было, что практикантка читает в накомарнике. А кроме того, Нюре давно уже казалось, что между практиканткой и Михаилом что-то есть. Любовь не любовь, а так, на симпатию тянет. Он ведь тоже недавно был студентом, — так, может, на этой вот студенческой основе? Недаром лучшая Нюрина подруга Даша Савушкина говорит, что одинаковые условия жизни всегда порождают сходство интересов.
И теперь Нюра нарочно закинула удочку, чтобы проверить: согласится с ней Михаил или станет защищать студентку. А Михаил ничего не сказал, даже не усмехнулся, так что никак нельзя было понять, на чьей он стороне. «Воздержался? — неодобрительно подумала Нюра. — Вот тут и раскумекай, есть у них что-нибудь с практиканткой или ничегошеньки нету…»
На крыльце общежития Нюра подала руку на прощание.
— Спешишь? — обидчиво спросил Михаил.
— Не стоять же тут. Увидят — тебя первого осмеют.
— А мы в коридор зайдем! — храбро сказал Михаил, толкнул дверь и торопливо шагнул через порог.
Они стояли друг против друга у двери Нюриной комнаты и молчали. Знакомый коридор казался Нюре в темноте чужим, настороженно белели прислоненные к стене запасные багровища. И Михаил сейчас был какой-то новый: он как бы и прежним оставался и в то же время был еще кем-то, кого Нюра совсем не знала.
Он взял ее руку, щекотно провел пальцем по твердым бугоркам мозолей и спросил виноватым шепотом:
— Трудно работать?
Нюра замотала головой из стороны в сторону, спеша его разуверить, а сама подумала благодарно: сколько помнит, еще никто никогда не спрашивал у нее, трудно ли ей работать. С нее требовали сверхплановые кубометры, поругивали за нечистую сортировку бревен и перерасход такелажа, а таких вот вопросов не задавали. И почему Михаил спросил: пожалел ее или просто стыдно ему, что у него, парня, мозолей нет, а у девки вот есть? И чего тут больше: немудрящей доброты или так его любовь проявляется? Судя по рассказам бывалых девчат, любовь парней проявляется совсем иначе, а тут — на тебе, сплошные загадки. И все-то у него не как у людей!
Выбившийся из-под фуражки Михаила вихор дразнил Нюру, мешал ей думать. Она все время сдерживала себя, чтобы не вцепиться в этот вихор пальцами. «Все-таки легкомысленная я…» — огорченно подумала Нюра.
Михаил вдруг положил руки на ее плечи и неуверенно потянулся к ней губами. И тогда Нюра с легким сердцем дернула его за вихор, сбросила с плеч руки и захлопнула за собой дверь.
Подруги спали, разметавшись на койках, спали так же буднично и безмятежно, как вчера и позавчера, а учетчица Фрося в дальнем углу комнаты даже похрапывала. Нюре захотелось разбудить их всех и поделиться с ними своей радостью. Она прижалась горячей щекой к прохладному дверному косяку и от всей души пожалела девчат за то, что они могут спать в такое время.
В коридоре послышались удаляющиеся шаги, загремело опрокинутое багровище. Даша Савушкина, комсорг и Нюрина соседка по койке, приподнялась на локте и сказала осуждающе:
— Явилась, полуночница!
Нюра забралась к Даше под одеяло, обняла большое теплое тело подруги, зашептала ей в ухо:
— Дашок, какая я сейчас счастли-ивая!
И, все время видя перед глазами склоненное лицо Михаила, его близкий, ищущий рот, она крепко поцеловала Дашу в мягкие сонные губы.
— Ой, Анюта, не доведет тебя гулянка до добра! Все-таки ты ему не пара: он техник, а ты рабочая…
— Не при капитализме живем!
Нюра отодвинулась на самый краешек койки.
— Да, но разница между физическим и умственным трудом у нас еще не изжита полностью, — громко и наставительно сказала Даша, будто выступала на комсомольском собрании.
На соседних койках зашевелились девчата, храп в углу оборвался.
— Нашли время политграмотой заниматься, — проворчала Фрося-учетчица. — Ночь-полночь, ни стыда у людей, ни совести…
Даша смущенно кашлянула.
— И чего вскинулась? Ты спи, спи, — сердобольно посоветовала она Фросе, а Нюре шепнула покровительственно: — Ладно уж, так и быть, я тебе помогу. Ты только практикантку из виду не выпускай. Сдается мне, она под твоего Мишку клинья подбивает.
— Сочиняешь ты все…
Нюра попыталась еще маленько отодвинуться от непрошено-зоркой подруги, но дальше было уже некуда, и она перебралась на свою койку. Как там ни крути, а раз уж и Даша заприметила эту пройдоху-практикантку, значит, что-то там все же есть. Известное дело: дыма без огня не бывает.
Она долго лежала с открытыми глазами, думала о себе и Михаиле, о том, так ли уж велика в наше время разница между физическим и умственным трудом.
2
Нюра обходила запань.
На первый взгляд сплавщики из Нюриной бригады производили неказистое впечатление: больно уж все они были молоды и по-ребячьи несолидны. Корреспондент областной газеты, посетивший недавно запань, долго не хотел верить, что перед ним знаменитая сквозная бригада Нюры Уваровой, о которой часто писала газета. Но, увидев бригаду в работе, корреспондент сразу перестал сомневаться. В газете появилась еще одна хвалебная статья о Нюриной бригаде, а потом целый очерк, посвященный одному лишь Пашке Туркину, обвязчику.
Был досконально расписан весь рабочий день Пашки, все ухищрения, при помощи которых тот экономит секунды. Корреспондент не забыл упомянуть и о синем шевиотовом костюме, в каком по выходным дням щеголяет Пашка, и добросовестно списал с библиотечного формуляра заглавия всех книг, прочитанных Пашкой с начала года. А вот Пашкин отец — старый такелажный мастер, прозванный за строгость Филином, — выпал из поля зрения газетчика. Поэтому и не понял он, почему, закуривая папиросу, Пашка каждый раз воровато озирается по сторонам. И не видел корреспондент, как, подходя к своему дому, прославленный обвязчик чисто-начисто вытряхивает сор из карманов, чтобы не подвела его какая-нибудь завалящая табачинка.
С пожилыми сплавщиками, кичащимися своим многолетним опытом, Нюра уживалась плохо. С ними было много возни: мужская гордость их никак не хотела мириться с тем, что на старости лет приходится подчиняться какой-то девчонке. Все ее успехи они объясняли везеньем, пробовали учить Нюру и кончали тем, что попадали в бригаду Полозова.
Нюра неторопливо переходила от звена к звену. Было в работе бригады что-то сродни сражению: из молехранилища непрерывным потоком поступали бревна, приплывшие с верховьев реки, смешанные по сортам и породам, неорганизованные. Нюриной бригаде предстояло обуздать эту дикую таежную вольницу, приспособить ее к далекому и безаварийному пути на стройки и лесопильные заводы.
В воротах запани в бой вступал авангард бригады, разворачивал бревна в поперечную щеть, чтобы удобней было сортировать их на воде. Стоя на низких мостиках, сортировщицы выхватывали баграми плывущие
