— Может, я еще поклясться должен?
Меллек, засмеявшись, замахал руками:
— Что вы, что вы, Артык-ага! Какие там клятвы. Просто мне не хочется, чтобы меня считали интриганом и сплетником. Не дай бог, если ваш сын узнает, о чем мы тут говорили…
— Ты пока только собираешься что-то сказать.
— И скажу, скажу. У меня открытая душа, да, открытая, а перед вами и моим учителем мне тем более незачем таиться.
— Ты не юли, уважаемый, раскрывай свою тайну, не то мы лопнем от нетерпения.
— Какая это тайна? Все в министерстве об этом знают. Вся беда в том, что строительство возглавляет самовлюбленный авантюрист.
— Это Новченко — авантюрист?
— О, вы его плохо знаете!.. Он ни в грош не ставит ни министерство, ни даже Совет Министров!.. Да, да. Считается только с собственным мнением. А какое у него может быть мнение? Он в гидротехнике смыслит меньше, чем простой прораб. Это, однако, не мешает ему перечеркивать своим карандашиком утвержденные проекты и копать канал как бог на душу положит.
Артык, дав ему выговориться, с сомнением прищурился:
— Как же мирятся с этим ЦК и правительство?
— Новченко обманывает их! Он демагогически ставит вопрос: что, мол, для вас важнее: план — или вода? Как будто, ломая план, он быстрее даст воду!.. Все это от своеволия, дорогие, и от технической безграмотности. Он распоряжается государственными средствами так, будто это его собственность, наследство, доставшееся ему от предков!
Меллек Веллек распалился и не интересовался даже реакцией слушателей.
Артык недобро хмурился. Аджап, тихо сидевшая в сторонке, изучающе посматривала на Меллека, пытаясь догадаться, куда он клонит. Она была уверена, что не случайно завел он речь о Новченко, да и домой к ним заявился не случайно: возможно, прослышал каким-либо образом о приезде Артыка Бабалы и решил, с непонятными пока целями, настроить его против Новченко.
Она не знала, что в свое время Меллек Веллек сам метил на пост начальника строительства Большого канала, в крайнем случае на должность его заместителя. При Новченко об этом нечего было и мечтать, тот терпеть не мог Меллека Веллека. Зато Алексей Геннадиевич считался с ним, прислушивался к его мнению. С его помощью Меллеку удалось даже «внедрить» на стройку своих людей. Над одним из них, правда, нависла опасность, что грозило большими неприятностями и самому Меллеку. Поэтому главной его задачей сейчас было — подорвать позиции Новченко, любыми способами подмочить его авторитет.
Аджап ошибалась: Меллек Веллек не ожидал встретить у ее отца Артыка Бабалы. Однако посчитал, что эта встреча ему на руку, и поспешил воспользоваться счастливым случаем — очернить Новченко в глазах отца Бабалы Артыка, одного из сподвижников начальника строительства. Человека тоже зарвавшегося и опасного для Меллека…
Моммы, заметив, что Артыку не по душе слова Меллека, полные яда, мягко, успокаивающе проговорил:
— Меллек-хан, ты, по-моему, преувеличиваешь. Возможно, у тебя есть причины не любить Сергея Герасимовича. Но в народе он пользуется большим авторитетом, и правительство ему доверяет. Ведь нынешний канал — не первая его стройка. Все знают, что он успешно справлялся Со всеми порученными ему де-лами.
Но Меллека Веллека уже трудно было остановить, он так и кипел злобой:
— Моммы-ага, вы защищаете его по доброте и неведению! Помните загадку насчет чомучи? Поглядишь издали — блестит, как змея, подойдешь поближе, попробуешь — сладко. А с Новченко наоборот: со стороны посмотреть — вроде скала, а подступить вплотную, так отшатнешься: скала-то кишит змеями и скорпионами.
Артык больше не мог терпеть:
— Уважаемый, ты говоришь так, будто мы не знакомы с Новченко. Можешь рассказывать свои страшные сказки кому угодно, только не мне. Сергей Герасимович, конечно, не ангел. Я сам могу перечесть тебе его грехи. Но вожак он опытный и умелый. И ради народа жизни не пожалеет. А это ведь в руководителе главное, не так ли, Меллек Веллек?
Встретив сопротивление, Меллек поспешил переменить тактику. Сочувственно взглянув на Артыка, он вздохнул:
— Жаль мне вас, Артык-ага.
— Артык не из тех, кто нуждается в жалости!
— Ей-богу, Артык-ага, на вас и на Моммы-ага словно слепота какая-то напала.
— Мы, по-твоему, сами, без твоей подсказки, неспособны разглядеть, что представляет из себя Сергей Герасимович?
— Да бог с ним, с Новченко. Если бы все дело было только в нем, я бы и не затевал этот разговор. К сожалению, его тлетворное влияние распространяется и на других действительно достойных людей…
Артык грозно сверкнул глазами:
— Кого ты имеешь в виду, уважаемый?
Тон его не предвещал ничего доброго и мог напугать кого угодно. Меллек втянул голову в плечи, сглотнул слюну:
— Я уж жалею, что начал этот разговор…
Артык, видимо, уже понял, на кого он намекал. Удар Меллека пришелся по цели — этого он, собственно, и добивался. Однако он не думал, что слова его вызовут такую ярость. Он даже чуть отодвинулся от Артыка, опасаясь, как бы тот не схватил его за горло.
Артык скалой навис над Меллеком:
— Нет, уважаемый, ты договаривай. Коль уж взялся за нож — вынимай его из ножен.
— Мне… мне нечего скрывать. Артык-ага, меня тревожит судьба вашего сына.
— Вот как? Меня ты жалеешь, за Бабалы тревожишься… Тебе, я гляжу, до всех есть дело!
Меллек уже успел прийти в себя, лицо его приняло оскорбленное выражение:
— Напрасно вы так, Артык-ага, Я ведь не хотел сказать о Бабалы Артыковиче ничего плохого. Корень зла — в Новченко. Ему, видно, удалось заморочить голову вашему сыну, толкнуть на весьма опасный путь!
— У Бабалы, думаешь, своего ума нет?
— Новченко тертый калач, а Бабалы Артыкович, как руководитель, еще неопытен… И ведь дурной пример, как известно, заразителен. Ваш сын незаконно растратил тысячи рублей, а Новченко его прикрывает. А может, сам и вдохновил на это. Боюсь, как бы Бабалы Артыкович, по вине вашего любимого Сергея Герасимовича, не сел на скамью подсудимых…
— Что-о-о?
Артык в гневе сжал кулаки. Меллек, не ожидавший такого исхода, перетрусив, поспешно вскочил на ноги:
— Артык-ага, я хотел только предупредить вас! Я глубоко уважаю вашего сына. Но он на краю пропасти! В вашей власти остановить его, пока не поздно.
Неизвестно, какой выход дал бы своему гневу Артык, не схвати его за руки Моммы.
А Меллек Веллек, пятясь задом к двери, все выкрикивал:
— Он преследует достойных людей! Он игнорирует коллегию министерства! Он идет на поводу у Новченко!
Когда он исчез за дверью, Артык в сердцах чуть не сплюнул на ковер… У него было такое ощущение, будто он вместе с чаем проглотил муху.
Глава двадцать девятая
ДВА ДРУГА
еред самым рассветом прошел короткий дождь, прибив пыль в пустыне. Когда взошло солнце, от влажной земли заструился легкий прозрачный пар, растворяясь в нагретом воздухе. От йилака и других пересохших растений, смоченных дождем, повеяло теплым, терпким ароматом…
Строители вздохнули свободней. Ветра в этот день не было, и они отдыхали от пыли, успевшей порядком им надоесть.
Длинный караван скреперов и бульдозеристов с неутомимой энергией вспарывал плоть Каракумов. Первыми в этом караване шли скреперы Нуры и Володи.
Тут все были охвачены азартом соревнования: бригада соревновалась с бригадой, механизатор с механизатором. В трудовое единоборство вступили и Нуры с Володей, поэтому их скреперы, подталкиваемые тракторами, не останавливались ни на минуту.
Русло канала неотвратимо ползло вперед, в глубь пустыни.
Солнце поднималось все выше, тени от машин сделались совсем короткими.
Нуры остановил свой скрепер посередине русла, спустившись на землю, огляделся с горделивым удовлетворением. С обеих сторон высились крутые, только что возникшие берега канала, и это было делом рук Нуры, чудом, которое сотворил человек.
Неподалеку Володя отваливал к насыпи огромную гору песка. Нуры, взобравшись на берег, помахал ему рукой:
— Воло-одя! Слезай! Антракт!
Володя, подойдя к нему, улыбнулся:
— Тут что тебе, театр?
— А что? — Нуры обвел рукой окрестности: — Это сцена, на которую смотрит весь мир. А мы с тобой — народные артисты!..
Нуры шутил. Но великая стройка действительно походила на грандиозный героический спектакль, за ходом которого с напряженным, неослабевающим вниманием следили потрясенные зрители во всех концах страны, даже за ее пределами. Если порой говорят о театре военных действий, то строительство Большого канала можно было назвать театром трудовых свершений. И солнце, как громадный юпитер, заливало ярким светом необозримую сцену…
Нуры и Володя проголодались, но бригадный стан, где строителей всегда ждала горячая пища, находился далеко, а им не хотелось терять дорогое время. Можно, конечно, было собрать хворост, разжечь костер и вскипятить чай, но на это тоже ушло бы немало времени. Поэтому, пока к месту работы еще не доставили обед, Володя и Нуры, пристроившись на склоне бархана, перекусили на скорую руку снедью, которую захватили с собой, глотнули чаю из термосов. По мнению Нуры, чай этот был не таким уж плохим, хотя и в сравнение не шел с чаем, заваренным из танка.
