Петр Капица - Они штурмовали Зимний

Жители окраин и деревень, озираясь по сторонам, шагали по паркету с такими предосторожностями, точно они попали на гладкий лед.

— Запирай двери и гаси свет! — распорядился Андрей. Дождавшись, когда его приказание выполнят, моряк повел красногвардейцев дальше по затемненному коридору.

Следующий зал был также освещен: свет пробивался из щелки чуть приоткрытых дверей.

Опасаясь засады, Проняков шепотом передал: «Приготовить гранаты», — и, подойдя на цыпочках к дверям, рывком распахнул их.

И здесь все увидели мчавшуюся на них конницу.

Солдат в рваной шинелишке, шедший впереди Кокорева, мгновенно метнулся в сторону и, видимо, забыв, что он находится в здании, по-петушиному закричал:

— Спасайсь, братцы!.. Кавалерия!

Этот панический крик так подействовал, что многие, не разобрав, в чем дело, ринулись назад.

— Стой... Стой! — требовал Андрей Проняков.

Но бегущих невозможно было остановить. У раскрытых дверей остались лишь рабочие Выборгской стороны и Василий с Дементием. Они поняли, что это огромное зеркало отражает висевшую на стене картину. Художник с таким искусством написал

масляными красками скачущих во весь опор всадников, что люди и лошади казались живыми.

— Вот ведь черти неотесанные! Выдали себя и нас! — злился моряк. — Картины испугались.

И, как бы в подтверждение его слов, послышались выстрелы. Солдаты, выбежавшие на лестничную площадку, наткнулись на юнкеров. Там завязалась свалка.

— Стойте в темноте, — посоветовал Андрей. — Я посмотрю, нет ли другого выхода.

Он прошел в зал и, найдя за портьерами дверь, приоткрыл одну створку, но тут же захлопнул ее и бегом вернулся назад.

— Офицеры, — сказал он. — Если сюда кинутся, стойте спокойно, а потом — рвите напролом.

Большое зеркало, занимавшее простенок, отразило появившихся офицеров. Их было человек десять. Они шли с оголенными саблями.

Красногвардейцы, стоявшие в темноте, притаились., сжимая в руках винтовки.

Офицеры, увидев, что в соседней комнате темно, остановились у дверей, не решаясь идти дальше.

— Надо включить свет, — сказал один из них.

И в этот момент моряк, державший винтовку наперевес, с криком «полундра!» ринулся на столпившихся офицеров. За ним устремились путиловцы.

Разбросав золотопогонников, путиловцы проскочили в дверь за портьерой, пересекли две комнаты, попали в длинный коридор со многими дверями, а из него — на узкую лестницу.

Андрей Проняков, бежавший впереди, видимо, свернул куда-то раньше. Он вдруг исчез.

— Пойдем искать его, — предложил Дементий, утирая кровь с виска.

— Что у тебя? — обеспокоился Василий. — Чепуха, кожу содрал.

— Где же мы его найдем? Слышишь, — шпоры звенят? Это за нами гонятся.

— Может, здесь схлестнемся с ними?

— Нам не справиться… много их, — сказал Василий. — Спускайся вниз.

Чтобы не греметь сапогами по лестнице, пути-ловцы съехали вниз по перилам.

Попав в темный подвал, они прижались в угол и стали вслушиваться в топот ног и голоса преследователей. Звон шпор приближался.

— Посмотри, нет ли какого хода.

Василий зажег спичку. Слева оказалась широкая дверь. Ее, видимо, кто-то взломал, потому что пробой был вырван.

— Давай сюда.

В большом подвальном помещении пахло вином и сыростью. Вдоль стен виднелись какие-то бочки и ящики. А далеко впереди тускло светилась лампочка.

— Винный склад, — определил Кокорев. — Если здесь спрячемся, не скоро найдут.

Неожиданно из-за какого-то закоулка вышли в полосу света два юнкера, нагруженные бутылками в серебристой обертке. Заметно покачиваясь, они стали удаляться.

— Вино воруют, — догадался Дементий. — Там, наверное, другой выход есть. Идем, может, найдем лазейку на улицу.

***

Услышав стрельбу из пушек, министры Временного правительства, сидевшие в Малахитовом зале, перешли во внутренние покои дворца. Вдруг до них донесся тревожный шум. Он приближался. Слышались крики и выстрелы в коридорах.

Неожиданно на верхней галерее Фельдмаршальского зала появился моряк. Решив, что он попал в засаду, Проняков отцепил от ремня гранату и, размахнувшись ею, крикнул:

— Полундра!

Юнкера, стоявшие в охране, врассыпную метнулись в стороны и попадали на пол.

Граната стукнулась в стенку, откатилась в угол и разорвалась, обволакивая все дымом.

Взрывом контужен был часовой, а министры отделались лишь испугом.

— Как попал сюда матрос? — допытывались они. — Изловить мерзавца и расстрелять!

Вскоре открыли огонь пушки Петропавловской крепости. Один из снарядов влетел в окно, но не разорвался. Во дворце началась паника. Юнкера гасили свет, а ударницы женского батальона заметались по коридорам и вестибюлю.

— Прекратите стрелять! — истерически требовали они. — Мы выходим сдаваться.

Офицеры не стали их удерживать.

На площади появились с белыми платками в руках плачущие «ударницы». Красногвардейцы прекратили стрельбу и пропустили их за свои цепи. За ротой «ударниц» увязалось несколько десятков юнкеров и прапорщиков, побросавших оружие. Но баррикады продолжали угрожать пулеметами.

Катя подошла к двум прапорщикам, которых обыскивали солдаты, и в упор спросила:

— Скажите, что ваши сделали с рабочими, прорвавшимися в Зимний?

— Ничего, их только разоружили, — поспешил заверить ее молодой прапорщик. — Расстреляли немногих.

Катя больше ни о чем не спрашивала. Не желая, чтобы ее слезы заметил кто-нибудь, она отвернулась и, ничего не видя перед собой, отошла во мглу под аркой.

Рыкунов и Кокорев, поблуждав по темным подвалам, вышли к комнатам первого этажа, где был размещен военный лазарет. Раненые, на костылях, в марлевых повязках и халатах, толпились в вестибюле. У мраморной чаши они помогали матросу натягивать на плечи узкую юнкерскую шинель.

«Свои», — понял Кокорев.

— Давай выходи, — сказал он Дементию.

И действительно, раненые солдаты, желая хоть чем-нибудь помочь штурмующим, пооткрывали в палатах окна в сад и пропускали во дворец пробиравшихся к ним со стороны Адмиралтейства матросов и кексгольмцев. Те переодевались и, разбредясь по этажам, поднимали неожиданную стрельбу в коридорах.

Это увеличивало панику среди осажденных.

«Надо и нам своих позвать», — решил Кокорев.

Оставив во дворце Дементия, надумавшего разыскивать Пронякова, он через окно вылез в сад.

На площади все еще шла перестрелка. С Невы светили прожектора кораблей. По голым верхушкам деревьев струился то голубой, то фиолетовый свет,

Кокорев перелез через высокую железную ограду и, отыскав у Салтыковского проезда другой отряд путиловских дружинников, сообщил им, как можно проникнуть во дворец.

Его повели к члену Военно-Революционного комитета. Тот отобрал человек сорок молодых парней и сказал им:

— Со стороны Эрмитажа наши уже просачиваются во дворец. А вы действуйте отсюда. Сигнал будет общий. Как только услышите его, прорывайтесь во внутренние покои с криками «ура», создавайте впечатление, что юнкера окружены.

Вскоре по цепям осаждающих был отдан приказ: прекратить стрельбу, ждать сигнала к штурму.

Площадь на время примолкла. Над ней лишь гудел ветер да колыхались лучи прожекторов.

В тишине из-под арки раздался выстрел, а затем крик:

— Вперед!

Его подхватили на Миллионной улице, у Певческого моста и Александровского сада.

Одновременно с трех сторон, с громовым «ур-р-ра-а!» лавиной двинулись ко дворцу красногвардейские отряды, матросы и солдаты. Прокладывая дорогу штыками, они ворвались за баррикады, на мраморные лестницы и, опрокидывая в рукопашном бою юнкеров, рассыпались по многочисленным залам и комнатам…

Отряд, который привел во дворец Василий Кокорев, преследовал бегущих юнкеров во втором и третьем этажах. Молодые путиловцы увлеклись погоней. Они загнали барских сынков на чердак и даже выбежали на крышу, чтобы проверить,- не скрываются ли юнкера среди темных статуй.

И вот здесь, с высоты, Василий увидел Неву в багровых отсветах, лучи прожекторов «Авроры» и огромную площадь, заполненную вооруженным народом.

Глава двадцать восьмая

МИР ВСЕМ НАРОДАМ

Когда на мраморных лестницах, на площадках и в вестибюлях затихли бои, когда настежь распахнулись сотни дверей Зимнего дворца, Василий Кокорев спустился вниз. С винтовкой на плече, он проходил по ярко освещенным и богато убранным царским покоям, в которых толпились красногвардейцы, блуждал по коридорам, по переходам и, наконец, понял, что во дворце, где множество комнат и залов, не скоро найдешь Дементия.

Вспомнив о Кате, Кокорев стал пробираться к главному выходу. На широкой лестнице из белого мрамора он увидел, как сквозь строй вооруженных рабочих и солдат цепочкой выводили под конвоем арестованных министров.