— В 1920 году я окончила консерваторию. Прошли годы упорного, настойчивого труда на оперной сцене. Не помню, чтобы за это время почувствовала я хоть какое-либо затруднение в пении. Мне всегда было известно, как и что надо сделать, чтобы хорошо исполнить оперную партию или романс. Преодолению вокальных трудностей научила меня Наталия Александровна Ирецкая. И чем дальше я работала, тем больше убеждалась в правильности ее метода дыхания и подачи звука. Теперь я сама учу молодых певцов Армении в Ереванской консерватории. Меня увлекает эта работа, меня бесконечно радует, что я могу передать своим ученикам то, чему училась сама, что пронесла через всю свою артистическую жизнь. В моем сердце до сих пор так свежо и живо звучит музыка, которую я слушала в классе Ирецкой в Ленинградской консерватории на протяжении восьми лет учебы. Неиссякаем тот источник, который питал меня все эти годы и питает теперь.
Бесконечны мои чувства любви и благодарности к консерватории города Ленина, где в октябре 1917 года, еще на ученической скамье я услышала исторический выстрел «Авроры», известивший миру начало Великой Октябрьской социалистической революции.
Могла ли я тогда мечтать о том, что даст мне революция? А она дала мне все — и успех, и признание, и жизнь, полную радостного творческого труда.
Проходя мимо классов, откуда раздавались звуки фортепьяно, Г. Тигранов рассказывал о замечательных традициях пианистических школ консерватории, начиная со знаменитых Есиповой, Лешетицкого, Блуменфельда, Николаева и до талантливых пианистов-педагогов наших дней. Среди них с особым теплом назвал он имя профессора Ольги Калантаровой, у которой сам когда-то занимался. Это была замечательная пианистка — глубокий, образованный музыкант и очень хороший человек.
Здесь учились и наши одаренные пианисты Р. Андриасян, С. Бунятян, Г. Сараджев.
Заходим с профессором Тиграновым в дирижерский класс. Ведет урок Э. Грикуров, талантливый дирижер, много сил и времени отдающий воспитанию молодого поколения. В наше время из стен этого класса, которым руководили такие крупные мастера, как Малько, Гаук, вышло много выдающихся советских дирижеров — Е. Мравинский, Е. Микеладзе, О. Дмитриади, А. Мелик-Пашаев и Э. Грикуров.
Кстати, мне припомнился еще один питомец Ленинградской консерватории — народный артист Армянской ССР Татул Алтунян, талантливый хормейстер, руководитель широко известного государственного ансамбля песни и пляски Армении. Вспоминая о воспитавшей его консерватории, он рассказывает:
— В 1929 году я впервые приехал в Ленинград. На вокзале мои попутчики быстро разошлись, знакомых и встречающих не было, и я, стоя у порога нового, незнакомого для меня мира, смотрел на туманный, погруженный в тусклые огни город. Мысли возвращались домой, в Армению. Меня охватило сомнение: а вдруг я затеряюсь в большом городе и погибнут мои годами взлелеянные мечты?.. Но я быстро отбросил эти мысли.
Ясным утром следующего дня вышел я на Театральную площадь. Трудно передать волнение, охватившее меня, когда я впервые увидел здание консерватории, о которой так долго мечтал. Сколько талантов выращено в этом храме искусства, сколько вышло отсюда светлых умов, музыкальной творческой одаренной молодежи.
Поступил я на оркестровый факультет по классу гобоя, но не это являлось основной целью моего приезда в Ленинград. Я очень любил многоголосное пение. Ведь голос прекраснее всех инструментов, и ничто не может так воздействовать на чувства, как голос, как хоровое пение. Я мечтал стать хормейстером. Руководство консерватории разрешило мне учиться на двух факультетах. Я был бесконечно счастлив и с нетерпением ждал начала учебного года.
Очень большую роль в моем профессиональном совершенствовании сыграли посещения репетиций Ленинградской капеллы, руководимой выдающимся мастером русской хоровой культуры профессором М. Климовым. Его занятия были глубоко содержательны. Он вскрывал идейную сущность произведения, создавал правдивые, живые музыкальные образы. Неизгладимое впечатление осталось у меня от исполнения капеллой под руководством Климова «Мессы» Баха (си минор), «Реквиема» Моцарта, Девятой симфонии Бетховена, а также произведений Глинки, Чайковского, Бородина, Мусоргского, Римского-Корсакова, Танеева. Великие традиции хорового искусства оказали благотворное воздействие на меня и принесли большую пользу в последующей деятельности.
В 1934 году я окончил консерваторию; благодаря трудам и заботливому отношению моих педагогов я приобрел теоретические и практические знания.
С чувством большой признательности и глубокой благодарности вспоминаю город Ленина, который с материнской заботливостью и нежностью воспитал меня, подготовил к служению родному искусству. Я полюбил Ленинград, как люблю свое родное солнце, наши снежные горы.
Плодотворны, глубоки и разносторонни связи армянской музыкальной культуры с этим старейшим музыкальным очагом России.
Большой зал был закрыт на ремонт, и нам не удалось, как всегда, по традиции, постоять у замечательного скульптурного портрета П. И. Чайковского. Повсюду царила напряженная работа: разучивались программы концертов, готовились к изданию новые книги, сборник воспоминаний питомцев консерватории — видных деятелей советской музыкальной культуры, в том числе музыкантов-армян — Тер-Гевондяна и Степаняна, Кушнарева и Алтуняна, Мелик-Пашаева и других.
Я вышел из здания консерватории, когда уже вечерело. Приятные думы обуревали меня. Я был счастлив от мысли, как чудотворна человеческая сердечная дружба и как велики плоды содружества. Перейдя улицу, я попал в другой храм музыкальной культуры — в Театр оперы и балета имени С. М. Кирова.
Шел балет Арама Хачатуряна «Спартак».
Не прошло и полугода, и я вновь в Ленинграде.
Старейшая в стране консерватория торжественно отмечала свое столетие. Сюда съехались со всех концов нашей страны ее благодарные питомцы, многие из которых стали уже именитыми музыкальными деятелями. Среди гостей я увидел Ю. Шапорина, Д. Шостаковича, Е. Мравинского, А. Баланчивадзе, Ю. Свиридова. Посланцами Армении были питомцы консерватории — Р. Андриасян, Г. Чеботарян и Р. Абаджян.
Залитый светом зал филармонии — в праздничном убранстве. Здесь состоялось 21 сентября 1962 года торжественное юбилейное заседание. Его открыл директор консерватории народный артист СССР профессор Павел Серебряков. Доклад профессора Г. Тигранова о столетии консерватории раскрыл перед нами красочную картину возникновения, развития и расцвета Петроградской — Ленинградской консерватории. Он говорил о замечательных традициях, бережно сохраняемых и поныне, о том вкладе, который внесла консерватория в советскую музыкальную культуру.
А далее приветствия, приветствия, адреса — и большой праздничный концерт…
Хорошие традиции надо беречь и развивать. Надо уметь видеть, как в единой цепи событий прошлое проглядывает в настоящем, а настоящее шагает в будущее. Без этой преемственности прошлое потеряло бы всякий смысл. В наш стремительный век то, что происходит сегодня, завтра уже станет историей. И надо успеть, во что бы то ни стало надо успеть глубоко осмыслить происходящее.
Начатый в зимнем Ленинграде дневник я заканчиваю в Ереване, мирно дышащем весной. И здесь, на солнечном юге, мысли о прошлом и лучезарном настоящем Ленинграда и Армении переплелись воедино, вылившись в рассказ, имя которому — человеческая дружба.
1962
Беседа наша хотя и была продолжительной, но мы не заметили, как настала полночь. Рассказ о друзьях, товарищах, мыслях, поисках, давно уже ставших историей, во многом был интересной новостью для меня. Поэтому и решил я восстановить это своеобразное повествование.
— Родился я в одном из районов Тбилиси, который издавна называется Авлабаром, — так начал свою беседу заслуженный деятель искусств Армении архитектор Геворг Кочар. — Отец мой был цирюльником. Когда я подрос, в нашей тихой семье возник спор: идти ли мне в школу или стать ремесленником. Отцу хотелось, чтобы его единственный наследник прочно стоял на ногах и приобрел какую-нибудь специальность. «Пусть он станет парикмахером, таким же знаменитым, как Вардан, работающий на центральной улице города — Головинском проспекте!» — твердил он.
Мать, наоборот, считала, что в их доме достаточно и одного парикмахера, что ее Геворг должен учиться в школе, получить образование, иметь возможность много путешествовать по свету.
И вот однажды мать повела сына в Нерсесяновскую семинарию. Хотя срок вступительных экзаменов давно истек, но мольба матери помогла, и Геворг был принят в семинарию.
