Гундоров вздернул голову, расширил глаза:
— Ни в коем разе! И «пушку» свою, — указал он на висевший сбоку у Евгения наган, — сдай на склад Смилянному. В такую разведку оружие брать не положено... Поймают без оружия, могут ничего не заподозрить, а с оружием — конец!
— Я же иду туда в форме курсанта!..
— Ни в коем разе! — вновь повторил Гундоров. — Сейчас же сдай оружие на хранение.
Алексеев не стал спорить, хотя доводы Гундорова показались ему неубедительными. Об этом человеке он знал только то, что его недавно призвали в армию, а до этого он был преподавателем немецкого языка.
Евгений спустился в склад. Там было сыро, пахло кожей и оружейным маслом, но прохладно. Этот июльский день еще жарче, чем предыдущие. Лето было в разгаре.
От перегородки из железных прутьев отошел шофер «пикапа» и, кивнув на Смилянного, шепнул:
— Так воевать можно и двадцать лет!
Смилянный пил чай и, разумеется, не первую чашку. То и дело он вытирал голую, как биллиардный шар, потную голову. Увидев Евгения, он степенно, не отрываясь от блюдца, произнес:
— Во всем, молодой человек, нужен порядок! Сейчас — обед.
«Что ж, обождем, — подумал Евгений, — хоть и маленькое, а все же начальство!»
Вдруг со двора послышался голос только что вышедшего шофера:
— Воздух!.. Самолеты!..
— Потом! Потом отдашь. Надо акт составить. Слышь, тревога, — заметался Смилянный, выпроваживая Евгения.
— Так мы же в подвале!
— Вот и завалит тут...
Смилянный торопливо закрывал дверь на засовы, когда сверху послышался тот же голос:
— Отбой! Ошибка вышла, наши...
Однако Смилянный все же навесил замок и опрометью бросился вверх по лестнице.
— Товарищ Смилянный, ошибка же! Отбой! — с раздражением крикнул ему вслед Евгений, но напрасно: Смилянный исчез. Евгений махнул рукой и вышел наверх.
Солнце еще не зашло, а Евгений Алексеев и Котя Мировский уже тряслись в новенькой полуторке, вымазанной для маскировки серо-желтой глиной. Гундоров отбыл к границе раньше. Он должен был подготовить переправу.
Мировский, к удивлению Алексеева, как обычно шутил и не проявлял ни малейшего беспокойства.
Темнело медленно. С противоположного берега, как всегда с наступлением вечера, начался артиллерийский обстрел. Кое-где постреливали из пулеметов, а позднее в небо изредка стали взвиваться белые шарики осветительных ракет.
В штабе одного из полков 25-й стрелковой чапаевской дивизии, расположенном в километре от реки, Евгения уже хорошо знали, но в форме курсанта румынской авиашколы видели впервые и с интересом разглядывали.
Френч Евгению стал уже тесноват, сукно выгорело, и лишь на подкладке френча, как новый, белел фирменный ярлык: «Бухарест, Каля Викторией, 6-бис». Фуражка тоже была не первой свежести. Все эти годы она валялась в кладовой. Мать как-то хотела отдать ее нищему, но тот отказался. Кто же подаст ему милостыню, если он будет щеголять в фуражке с расшитой золотом и серебром королевской кокардой? Правда, Евгений захватил белый чехол, чтобы уже там, в Румынии, обтянуть им верх фуражки, как это делал летом весь летный и морской состав, но и это не очень обновляло ее.
Евгений непрерывно курил, он волновался. Что его ждет? Удастся ли выполнить задание? А Мировский каков?! Превзошел самые оптимистические предположения! Шутит, смеется, вспоминает свою прошлую жизнь в Румынии. И откуда такое хладнокровие?
Около полуночи с командного пункта прибыл Гундоров, чтобы дать разведчикам последние указания. Но в это время совершенно неожиданно появился Смилянный. Лицо его выражало негодование. Он молча прошел в комнату, где находился Гундоров. Вскоре туда же был вызван Евгений.
— Ты что ж, Алексеев, не выполняешь приказ? — недовольно спросил Гундоров. — За такие дела под суд отдают!
Оказалось, что завхоз после отъезда разведчиков вспомнил про наган, который ему должен был сдать на хранение Евгений. Смилянный помчался вслед, решив, что он хотел присвоить оружие, утверждал это и теперь.
Евгений растерянно смотрел на Гундорова и только собрался объяснить свой поступок, как в комнату вошел Студенцов. Он ехал прямо из Штаба Армии. Гундоров доложил ему о готовности разведчиков к отправке на задание. И, конечно, рассказал о проступке Евгения.
Студенцов вызвал Мировского, а Евгению приказал выйти и подождать его во дворе.
У Евгения на душе заскребли кошки. «И надо же этому Смилянному вспомнить! Могут и на задание не послать... Гундоров и Смилянный теперь вовсю там расписывают Мировского. Вот и пошлют его одного... Ну и пусть! А я попрошусь в часть, там тоже нужны разведчики...»
На плечо Алексеева легла чья-то рука. Он обернулся. Возле него стоял Студенцов.
— Ты, что же, Женя, подводишь меня? Зачем тебе понадобился револьвер?
Алексеев объяснил, как это произошло.
— Ну, знаешь, с этой «бандурой» ходить на такое задание очень глупо... Уж если брать оружие, то вот это. Не подведет. А главное — маленький и легкий. Для такого случая самое подходящее...
Студенцов вынул из заднего кармана маленький пистолет.
— Бери. Дарю на память...
Евгений скупо поблагодарил начальника, а про себя ликовал: «Значит, верит мне! Точно камень с сердца свалился...»
Несколько пограничников, отлично знавших местность, проводили разведчиков к месту переправы около деревеньки Вылены. Едва заметная возвышенность, словно шрамами, была испещрена извилистыми, траншеями и. окопами. Тут проходил передний край. Он огибал лежащее вдоль реки болото, заросшее камышом.
Но вот и река... Тихий ветерок чуть заметно колышет камыши, еле слышно перешептывается листва ив. Резиновая лодка уже спущена на воду. Два знакомых Евгению пограничника, побывавшие только что на том берегу, уже знают, куда нужно пристать. К лодке, на всякий случай, привязана веревка. По мере удаления лодки от берега веревка разматывается. Другой ее конец привязан к вальку, в который впряжена пара лошадей. В случае неудачи кони должны пуститься вскачь и лодка стремительно пойдет обратно.
Но все шло хорошо, и вскоре они причалили к противоположному берегу. Тишину нарушает лишь кваканье лягушек. Неподалеку взвилась в небо осветительная ракета и вскоре упала куда-то в заросли. Высадились быстро. Один из пограничников тихо сказал:
— Держите правее вон того темного пятна. Видите? То Татарка. Там у них артиллерия... Если зайдете чуток вправо, не страшно, выйдете к Шивице или на худой конец к Лидиленам. Только влево не забирайте!
Алексеев поблагодарил бойца и пошел за Мировским, который сразу, даже не простившись, направился к зарослям.
Он и сейчас держался спокойно, будто не в тыл врага шел, а на прогулку. Евгений шагал сзади, то и дело прислушиваясь. На душе у него было тревожно. Ухо ловило каждый шорох, каждый шелест. Вдруг неподалеку вспыхнула ракета. Евгений присел. Мировский вздрогнул, съежился, но секунду-другую спустя махнул рукой, как бы говоря «пошли дальше, чепуха!» Шли рядом. Где-то вдалеке послышался протяжный крик, потом смолк, но через несколько секунд повторился. Сперва было трудно разобрать слова, однако вскоре они уже доносились отчетливо. Разведчики остановились и прислушались.
— Пост номер три — хорошо-о!..
Откуда-то левее ответили:
— Пост номер четыре — хорошо-о!..
Еще дальше тоже откликнулись, но уже глуше:
— ...ост номер пять... шо-о-о!
Перекличка румынских часовых помогла разведчикам благополучно обойти дозоры.
На горизонте появилась светлая полоска, она все росла и ширилась. Нельзя было терять время, до железной дороги следовало дойти не позднее рассвета. Наконец впереди они заметили железнодорожную насыпь и вскоре услышали шум идущего поезда. Пропустив шедший из Галаца товарный состав, разведчики пересекли полотно и пошли вдоль линии к едва видневшейся впереди станции. Около семафора встретили стрелочника. Он равнодушно ответил на их приветствие и присоединился к ним. Мировский мигом сочинил, будто они ехали на автомашине, но отказал мотор и вот теперь приходится идти на своих двоих.
Стрелочник усмехнулся:
— Рухлядь, наверное, какая-нибудь досталась по реквизиции... Владельцы тоже не дураки отдавать в армию хорошие машины. Суют что попало... Они у Прута ломаются, а мы собираемся на них до Одессы доехать...
Разведчикам повезло. У полустанка Шивице параллельно железной дороге лежало шоссе на Галац. И тут они увидели легковую машину. Шофер менял колесо.
— Куда путь держишь? — спросил Мировский.
— В Браил. Если вам в эту сторону, могу подвезти. Я уже готов, — радушно ответил водитель.
— Вполне устраивает!
С этими словами Мировский влез в машину и сел рядом с шофером.
Шофер оказался словоохотливым. Он сообщил, что машина принадлежит браильской епископии, что в ближайшие дни, по-видимому, начнется решающее наступление, так как в Браил понаехало много священников, которые будут освящать земли, «зараженные большевизмом».
