— Еще бы! Вы тоже. А где ваша коса?
— В прошлом! — Ольга взбила прическу.
— Поедем на автобусе? — спросил Геннадий Егорович.
— Конечно, папа. — Кивком головы Ольга указала на чемоданы. — Вон сколько багажа…
В автобус набилось много пассажиров, и поэтому до самого села — два километра — пришлось ехать молча. На конечной остановке простились.
— Стас, я к тебе завтра забегу…
— Мы вместе забежим, Станислав! — сказала Шурочка.
— Буду ждать.
— И мы вас ждем в гости, — сказал Геннадий Егорович.
— Обязательно приходите, — поддержала Ольга отца.
Вера и Надя весело щебетали:
— Что ли мы будем жить в другом доме?
— Разве дядя Стасик не с нами будет жить?
— Нет-нет, — рассмеялась Шурочка. — У дяди Станислава свой дом есть!
За это время Марина Фабрициева не произнесла почти ни одного слова, если не считать приветствий, которыми она обменялась с гостями.
Теперь, когда они втроем направились в деревню, Марина Семеновна сказала:
— Замечательные у Вениамина девочки.
— Да, — кивнул Станислав. — Оторви головы. Носились по всему вагону, как черти, пассажиры их закармливали всякими вкусными вещами…
— И жена у Вениамина хорошая, видно…
— Да.
Юрий Вахтомин вслушивался в голос брата, и что-то не нравилось ему в этом голосе. Что? Или, может, все дело было не в голосе, а в том, что Юрий ожидал увидеть более веселого и разговорчивого Станислава?
Пока же он видел только, что Станислав не до конца преодолел свое смущение, что он почему-то скован. Или это от усталости?
— Долго вы ехали? — спросил младший брат.
— Трое суток.
— Долго.
— С пересадками…
— Летели бы самолетом.
— Шурочка воспротивилась. Ей хотелось поездом…
Скован Станислав был и тогда, когда знакомился с Леной, и когда поднял на руки и поцеловал маленького Петю.
Ужинали в саду, где кусты смородины были усыпаны ягодами.
— Уж не ты ли садоводством занялся?
— Я. С легкой руки Павла Павловича.
— Моего дедушки, — пояснила Лена.
Марина Семеновна то и дело вставала из-за стола, чтобы отнести одно и принести другое. Лена помогала ей. Наконец, на столе остались лишь самовар да чайные чашки. Теперь уже и Марина приняла участие в общем разговоре.
— И надолго ли вы в отпуск, Станислав?
— Не надо мне «выкать», Марина Семеновна! Мы с вами столько лет знакомы…
— Да-да, — поддержал Юрий старшего брата. — Вы нам как родная.
У Марины Фабрициевой заблестели глаза. Она вскочила с места:
— Я же варенье забыла!
— Не надо, — в один голос сказали братья, но женщина быстро скрылась в доме.
— Она молодец, — сказал Юрий.
— Мы пропали бы без нее, — сказала Лена.
— Я рад, что она с вами, — сказал Станислав.
Юрий Вахтомин не мог отделаться от ощущения, что Станислав действительно стал другим человеком. Дело не в том, что он изменился внешне; дело в том, что старший брат вел себя несколько иначе, чем Юрий ожидал от него. Можно было сделать предположение, что Станислав недоволен чем-то, но ведь Станислав приехал не в гости. Он у себя дома.
Марина Семеновна принесла варенье. Сказала:
— Я так рада, что вы все в сборе! Жаль только, что ты без жены, Стасенька.
Юрий Вахтомин поспешил возразить:
— Это не большая беда.
— Конечно, конечно, я ничего не говорю, — смутилась женщина.
— Главное, что Станислав сам приехал, — сказала Лена.
Когда поздно вечером братья остались одни, Юрий сказал:
— Я тебя не узнаю, Стас.
— Что так?
— Ты какой-то… скучный, что ли… Как будто чем-то недовольный… Или скован…
— Да нет, все в порядке.
— Не все…
— Это от встречи с родным домом. Дым отечества и все такое. Много разных воспоминаний…
— Хорошо, если только поэтому.
— Поэтому, поэтому… Тебе не понять, ведь ты из дома не уезжал.
— Еще как уезжал! Я очень часто бываю в командировках.
— Командировка — ерунда…
— Очень часто, говорю же! Иногда по полмесяца. И дольше.
— Брось, Юра. Это все не то. Попробуй уехать хотя бы лет на пять, а потом вернись. Вот тогда поймешь меня.
— А ты, наоборот, не уезжай отсюда больше. И все будет хорошо.
— И жить с вами?
— С кем же еще?
Станислав коротко и безрадостно хохотнул:
— Исключено, Юра!
— Я бы на твоем месте именно так и поступил. Дом большой. Люди вон по нескольку семей живут в квартире, а мы — как боги.
— Вот и хорошо…
— Хорошо, да не очень.
— Что так?
— Сказать?
— Скажи.
— Мне становится немного не по себе, когда я думаю, что ты до сих пор мотаешься по общежитиям.
— Ничего страшного.
— Сколько тебе лет?
Станислав поморщился, пятерней провел по своему лицу, помассировал щеки. Вздохнул:
— Разве в этом дело?
— В этом — главное.
— Даже старики живут в общежитии, если хочешь знать. Что поделать, если так складывается жизнь.
— Может, ты напрасно разошелся со своей женой?
— Значит, здесь ты устроил себе кабинет, — сказал Станислав, не отвечая на вопрос. — Неплохо…. — Он достал с полки книгу. — О, «Все о футболе»! Кстати, ты не стал марафонцем или футболистом?
— Ты тоже им не стал.
— Я не так хорошо бегал, как ты.
— Ты не ответил на мой вопрос, Стас, — Юрий Вахтомин подчеркнул слово «мой».
— Я тебе писал.
— Значит, об этом не писал. То есть, ничего конкретного.
Станислав сказал:
— Моя частная жизнь не должна никого интересовать.
— Можешь не отвечать. Только мне эта твоя жизнь не нравится. Я же брат твой!
— Мне тоже кое-что не нравится в других людях, Юра. Но я стараюсь молчать.
Юрий Вахтомин не думал, что ему придется вести с братом такой откровенный разговор. Он не думал, что станет говорить брату то, что обычно не должно обрастать плотью слов.
Рассматривая какой-то эскиз, попавшийся ему под руку, Юрий сказал:
— Женись на Ольге….
— Вот. Еще один адвокат.
— Она одинока, и ты — тоже.
— Конечно. Только между нами, если хочешь знать, расстояние в пятнадцать лет.
— Его можно сократить при желании.
— Тебе-то что проку от этого?
— Мне не очень весело, говорю же. Когда думаю, что ты один затерялся где-то в песках Средней Азии…
— Я живу в столице. В Ташкенте. Парки, сады, скверы. Трамваи. Театры. Музеи. Фонтаны…
— Все равно…
— Ну, я женился на Ольге. А что дальше? Где мне работать? Чем семью кормить?
— Придешь снова к нам…
— К тебе в цех?
— Хотя бы. А что?
— Ничего. Давай лучше спать… Дорога уматывает, знаешь…
— Ладно, поговорим потом, — Юрий собрал с дивана книги, которые валялись на нем. — Сейчас постель тебе принесу… Ничего, что диван? Не жестко?
— Глупости… Только ничего не говори больше. На эту тему не надо.
— Как хочешь.
— Да.
— Как хочешь, Стас. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Ночью Юрий слышал, как ворочается в кабинете с боку на бок старший брат. Если Станиславу не спится в родном доме, — подумал младший Вахтомин, — значит… А что «значит», не знал.
Утром Юрий Вахтомин сказал брату:
— Хочешь почитать дневник?
— Ты ведешь дневник?
— Зачем я. Это ты его вел когда-то.
Станислав оживился:
— Неужели мой дневник?
— Твой.
— Где ты его раскопал?
— На чердаке.
— Хм… Неси сюда.
— А вон он, в ящике стола. Ты пока почитай, а я пойду покурю…
Перед тем, как уйти на работу, Юрий зашел в кабинет. Старший брат продолжал читать дневник.
— Ты только одну тетрадь нашел? — спросил Станислав.
— Только эту… А что, еще было?
— Была одна…
— Можно будет покопаться.
— Специально зачем… — Захлопнув тетрадь, Станислав некоторое время смотрел на нее грустными глазами. — Почему человек всегда жалеет о детстве? — спросил он.
— Ну… как же… Детство все же. Самое беззаботное время.
— Разве у нас с тобой мало было забот тогда?
— Наверное, мы не придавали им большое значение.
— Смерть матери, смерть отца…
— Это совсем другое. Не сравнивай. А детство есть детство. По-моему, мы жалеем о том, что уже никогда не вернется тот особый мир, который окружал нас в детстве. И в детстве мы не думали о том, что жизнь скоротечна.
— Да, конечно… Очень она скоротечна, наша жизнь…
— Ты когда собираешься в гости к Барабановым? — без всякого перехода спросил младший брат.
— Не знаю… Не очень-то меня туда тянет. — Затем Станислав добавил: — Но идти все равно придется. Венька с шеи не слезет.
— Конечно.
— Тогда пойдем завтра.
На другой день после обеда Вахтомины собрались в гости к Барабановым.
