— Но я и не ставил целью добиться такой большой точности.
— В данном случае это не имеет значения. Я хочу сказать, что индусов всегда отличала тщательность в постановке эксперимента. Их цифрам можно верить. И на этот раз они опередили нас с вами. Статья датирована декабрем прошлого года.
— Но ведь к этому времени и у меня уже были результаты.
— Об этом знаем только вы да я.
— Обидно, Юрий Дмитриевич. Столько потерянного времени!
— Время. не жалейте, Вадим. Для вас эта работа была серьезным экзаменом. Считайте, что вы выдержали его с честью. Статья подписана ученым с мировым именем.
— Плохое утешение! И главное, из-за какой-то ерунды: то одного нет, то другого. Все вплоть до болтов своими руками пришлось делать. Хотел бы я видеть, как этот ученый с мировым именем создавал свою установку. Ему, наверное, не приходилось на токарном станке гайки точить.
— Одно могу сказать, Вадим, — чурайся он токарного станка, не быть бы ему таким ученым.
— Да это я так, к слову… Вы же знаете! Но что теперь делать, Юрий Дмитриевич?
— Работать, Вадим! Вы на верном пути. Завтра составим новую программу, и — за дело! А статью оставьте мне. Посмотрю еще раз. Что-то тут в одном месте не вяжется…
— В этой таблице?
— Да. Ведь у вас, кажется, получилось несколько иначе…
— На это я и хотел обратить ваше внимание. А теперь уж и сам начинаю сомневаться…
— Это вот зря! С проверки ваших данных и начнем. Завтра же!
— Зачем завтра? Я сейчас этим займусь. Схожу только пообедаю.
— Что же, давайте.
Наконец Строганова сочла нужным подать голос:
— Можно к вам?
Воронов удивленно поднял голову:
— Софья Львовна?..
— Здравствуйте, Юрий Дмитриевич! — она подошла к столу и подала руку. — Вы, кажется, удивлены?
— Да, признаться… Садитесь.
— Благодарю, — Софья Львовна огляделась по сторонам. — Как у вас тут мило! Сразу чувствуется, люди заняты большим серьезным делом. А я, знаете ли, чрезвычайно заинтересовалась вашими работами, Юрий Дмитриевич, и мне пришло в голову, что неплохо бы внедрить ваш метод в инженерную геологию…
— В инженерную геологию?!
— Да, поскольку для меня это, так сказать…
— Простите, Софья Львовна, — прервал он, — а вы знакомы с моими работами?
— Да, я читала… кое-что.
— Что именно? — невозмутимо продолжал Воронов.
— Ну, я не помню точно…
Воронов чуть заметно усмехнулся:
— Ну да, я понимаю… Но что вас все-таки больше всего заинтересовало в моих работах?
— Так я же говорю, — было бы неплохо использовать все эти вот… приборы в инженерной геологии.
— Софья Львовна, а что бы вы сказали, если бы к вам пришла какая-нибудь дама и предложила использовать микроскоп… ну, скажем, для стирки белья?
Строганова покраснела. Но тут же, сделав над собой усилие, громко рассмеялась:
— А вы, оказывается, шутник, Юрий Дмитриевич!
— Да и вы не лишены чувства юмора, Софья Львовна. Только… Простите, пожалуйста, я сейчас очень занят. И вообще не вижу возможности быть, вам полезным.
Она вскочила:
— Очень жаль!.. Благодарю за «консультацию».
Воронов пожал плечами:
— Пожалуйста…
***
Иван, Саша и Колька Краев, частенько забегавший теперь к ним в общежитие, сидели за столом, пили чай и разбирали последнюю лекцию по математике. В дверь постучали.
— Входите! — крикнул Саша.
Дверь широко распахнулась.
— Ну, как тут болящие? — заговорила еще с порога Светлана, уверенно входя в комнату.
Иван поднялся. Поправил гимнастерку:
— Здравствуй, Света. Проходи, присаживайся, — пригласил он.
— Присаживайся! Я думала, он в постели лежит, порошки глотает. А они тут, полюбуйтесь, пожалуйста, чаями пробавляются.
— Да нет, я хвораю.
— Сдавайся, Иван! — махнул рукой Саша. — Шутка ли, такие превосходящие силы!
— А когда же ты все-таки осчастливишь группу своим появлением? — продолжала наступать Светлана.
— Завтра, наверное, пойду на занятия. Надоело валяться.
— Давно пора. А сейчас — книжки долой! — заключила Света. — И пошли. Все трое!
— Куда? — не понял Саша.
— Там узнаете.
— Нет, в самом деле? — спросил Иван.
— Тут у одной девчонки несчастье: на год старше стала.
— А-а, день рождения, значит? — догадался Иван.
— У тебя? Ну, поздравляем!
— Поздравляют за столом… Пошли!
В семьдесят седьмой комнате, кроме ребят и девушек из одиннадцатой группы, оказалось немало старшекурсников, среди которых Саша не без удивления увидел Володю Свиридова, Гену Трофимова, Инну Григорьеву и еще несколько человек. Он и не думал, что их Светка-Пересветка имеет столь обширные связи на факультете. И, конечно, совсем не предполагал, что она закатит такой пир.
Все пришли, разумеется, не с пустыми руками. Да и у девчат оказалась припасенной не одна фруктовая вода. Поэтому не прошло и четверти часа, как все заговорили громче обычного, посыпались шутки, зазвучал смех.
— А что, Света, правду говорят, будто Камбала в тебя влюбился? — сказал Володя, раскупоривая бутылку.
— Ничего удивительного, — подхватил Краев. — Поглазей-ка два часа на наши постные физиономии! А у Светки всегда голова в тетради. Кто догадается, что она там малюет.
— Экий ты, Колька, грубиян! — одернул Гена. — Именинницам всегда говорят только приятное. Просто Камбала обожает миниатюрных девушек…
— Нет, кроме шуток! — сказал Володя. — Смех смехом, а вы знаете, кто замещает в одиннадцатой группе Кравцова?
— Света?
— Вот именно! Первая девушка-староста в истории геофака. И уж если Камбала выдвинул ее на такой ответственный пост, то сами понимаете…
— Смотри, Иван, — пробасил с другого конца стола Костя Славин, — еще с недельку не покажешься в группе, и обречет нас Камбала на вечный матриархат.
— А слышали, как на защите у Петра Ильича Греков и Стенин Камбалу на место поставили? — сказал Гена.
— Греков и Стенин что! — перебил Витя Беленький. — Вот Степанов бойкот ему объявил! Это почище будет.
— Сам Степанов? — засмеялся Володя.
— Да, решил не ходить на лекции Камбалы.
— В самом деле, Сашка? — спросил Иван.
— Да-да! — подтвердила Светлана. — Как лекция Камбалы, так он в читалку.
— Ты что, сдурел? — напустился Иван.
— Нечего время зря терять, — ответил Саша.
— Время? — воскликнул Володя. — Смотри, как бы эти несчастные два часа боком не вышли. Камбала таких шуток не любит.
— Но дело даже не в этом, — сказал Иван. — Дисциплина должна быть! Мало кому что взбредет в голову!
— А мне это не просто в голову взбрело! — вспыхнул Саша. — И не в двух часах тут дело, а в принципе.
— Ну, знаешь, — решительно начал Иван. — Все это, по меньшей мере, неумно. Камбале так не досадишь, а группу подведешь. Мы же обязательства взяли, за посещаемость боремся.
— Да, это, пожалуй, ни к чему, — согласился Володя.
— А по-моему, верно он решил, — неожиданно заявила Инна. — И я бы тоже…
— Я бы, я бы! — прервал ее Гена. — Хорошо тебе так рассуждать на четвертом курсе! А ему, Степанову, еще сколько лет Камбалу терпеть.
— А я вот и не хочу терпеть! — воскликнул Саша. — Не хочу и точка!
— Подожди, Степанов, — остановил его Володя, — не горячись. Терпеть ты, конечно, не будешь, не из такого теста сделан. А эту затею брось, — драться надо тоже с умом…
— Нет, ребята, на лекции к Камбале я не пойду, не уговаривайте. Я слово дал.
— Кому это?
— Себе и… вообще.
— Да хватит вам пытать человека, — вступилась Инна. — За посещаемость испугались. Да какие вы к шуту-геологи! Будто совет стариков собрался… Споем-ка лучше любимую.
Инна взяла гитару:
— Давай, Света!
Но в это время дверь открылась и в комнату заглянул Витя, посланный за магнитофоном:
— Тихо, ребята, тихо! Там Герасимов с комиссией. Прямо сюда шагают.
— Герасимов? Вот черт! Запирай дверь, Генка! — Володя обвел глазами комнату. — Что же теперь делать?..
— А что тут особенного? — не понял Саша. — Разве мы что натворили?
— Натворили — не натворили, а нельзя так вот в общежитии… Специальное разрешение надо. Вообще-то, конечно, это ерунда. Но Герасимов такого случая не упустит, сам понимаешь…
— Плевали мы на него! Что же нам и повеселиться нельзя?
— Говорят тебе, есть постановление профкома, все подобные вещи проводить только с разрешения студсовета. Ясно?
В дверь постучали.
— Тс-с!
— Ребята, — шепотом заговорила Света, — а балкон… На него же окна пяти комнат выходят.
— Идея! Но командовать придется, видно, мне, — сказал Иван. — Начинаем. Ребята, забирайте бутылки и все прочее и — на балкон! Только без толкотни, по одному. А вы, девочки, быстро все уберите. Скатерть другую. И книг на стол побольше. Потом — за ребятами! Останется только Светлана.
