— Да, я думаю, нам лучше уйти.
Оскар поднялся со стула. Анита начала собирать вещи сынишки. Мадам обидел тон, которым были произнесены последние слова зятя.
— Что за безрассудство среди ночи лезть в такой погреб, — сказала она дочери. — Если он хочет, пусть идет один, а ты с Эдзитом оставайся.
Оскар спокойно, но угрюмо посмотрел на тещу:
— У нас в доме еще достаточно тепла, как-нибудь не замерзнем.
Он взял на руки Эдзита и, подождав, пока оденется Анита, пожелал Бангеру спокойной ночи. Мадам продолжала убирать со стола посуду, повернувшись к зятю спиной: она не привыкла скрывать свои чувства.
Дорога была занесена еще сильнее, чем несколько часов тому назад, когда Оскар шел к Бангерам. Он шел впереди, проводя тяжелыми сапогами глубокую борозду в снегу. Анита шла по его следу до самого дома. Они молчали. Только Эдзит от радости, что отец несет его на руках и что на улице все так интересно, не переставая донимал их вопросами.
Через месяц прибыли и остальные рыбаки: снег уже таял и лед на озерах стал рыхлым, ненадежным. Большой корысти от этой долгой поездки они не видели. Неводы у всех поистрепались, некоторые куски ни на что больше не были годны, а сапоги и рабочая одежда вконец износились.
Индрик Осис порядком обозлился на Гарозу. Скупщик никогда не производил расчетов по рыночным ценам, и, хотя всю зиму рынок был довольно беден рыбой, за озерного леща он больше сорока сантимов за фунт им не давал. Некоторые не привезли ни лата, а Бангеру и Дунису надо было еще расплачиваться с работниками.
Оскар за это время привел в порядок сыртьевые сети, и, когда береговик освободил залив ото льда, ему посчастливилось взять несколько богатых уловов. Против устья Зальупе хорошо шли сырть и таймень. Беда только, что не было постоянного напарника. У отца болели руки, Эдгар редко улучал время, чтобы помочь Оскару. Вышло так, что Аните пришлось сесть в лодку к мужу. Она на это не жаловалась, но рыбаки посмеивались за ее спиной: видно, здорово прижало, раз избалованной дочке лавочника пришлось взяться за весла! Их собственные жены и дочери тоже выходили в море, некоторые даже не стыдились притонять невод, но ведь на то они были обыкновенными рыбачками, в то время как Анита… Стоило ли ради этого столько времени учиться!
Оскар узнал об этих разговорах от мадам Бангер, которая прямо сгорала от стыда за дочь.
— Не знаю, долго ли ты намерена терпеть такую жизнь! — не давала она покоя Аните. — Что это за муж, который не может даже жене на хлеб заработать. На твоем месте я давно сбежала бы.
— Долго это не будет продолжаться, Оскар найдет себе помощника, — ответила Анита. — И что тут особенного, если я помогу ему? Ведь ты же работаешь в лавке.
— Ну, это работа чистая, тут нет ничего неприличного для женщины.
После поездки в Ригу Анита стала более серьезной; видимо, она примирилась с судьбой. Ее не отвлекали больше от домашних забот бесплодные мечты. Может быть, подействовало на нее и лечение. Но хотя она и не считалась с предрассудком, будто образованной женщине не под стать простая работа, — в глубине души Анита несколько тяготилась своим положением, поэтому она обрадовалась, когда Оскар взял себе в помощники Франца, который последнее время сидел без дела, потому что больших неводов еще не сшивали, а достать работу в Риге было совершенно немыслимо. Франц с радостью согласился на предложение Оскара, и теперь они целыми днями пропадали в море, выставляя и выбирая сети, и даже ночи проводили возле порядков. Остальное время уходило на починку неводов и мережи — словом, работы хватало обоим. Франц с каждым днем все сильнее привязывался к Оскару, а тот был не из тех хозяев, которые стараются только побольше выжать из работника, он всегда брал на себя самую тяжелую работу и не зубоскалил, когда парню не удавалось с первого раза сделать что-нибудь так же ловко, как выросшим на море сыновьям рыбаков.
Когда они ночевали в лодке, Оскар стряхивал с себя мрачную задумчивость и долгими часами беседовал с ним, как отец с сыном. Франц и не подозревал, какое значение придавал Оскар этой дружбе. Ему нужен был человек, который бы хоть немного понимал его, верил в его работу, сочувствовал в неудачах и радовался успехам. Его собственный сын был еще слишком мал для этого. С тайной горечью Оскар наблюдал, как мадам Бангер отдаляла от него маленького Эдзита. У нее мальчишка всегда чувствовал себя лучше, чем дома. Чуть что, он рвался к бабушке и успел уже стать баловником и плаксой. Стоило отцу сказать ему строгое слово, он сейчас же ударялся в слезы, а мадам спешила выступить в роли единственной и постоянной заступницы.
— Все-то тебя обижают, мой цыпленочек! Ну не плачь, не плачь, поди ко мне…
Поэтому даже на мечту о воспитании сына Оскар до поры до времени махнул рукой. Может, позже Эдзит сам оценит своих воспитателей и найдет дорогу к отцу…
…Как только установилась теплая погода, Фред согнал на постройку гостиницы всех строителей, какие только нашлись в округе. Тес, балки, бочки с цементом, изразцы для печей — все было на месте. Оконные рамы и двери были заготовлены еще зимой. Новая постройка росла прямо-таки на глазах у гнилушан. Крыша была готова уже в конце марта, за какой-нибудь месяц покончили с обшивкой и полами, и печники сложили изразцовые печи.
— Все идет как по расписанию! — выразился по этому поводу американец. — По ту сторону океана так и принято — небоскребы вырастают в две недели.
Сам владелец нарадоваться не мог на гостиницу. Каждый раз, когда «Титания» возвращалась из рейса, Фред проводил на постройке все свое время. При этом он ничуть не важничал и радушно водил всех знакомых по стройке, подробно объясняя, где что будет. Все соглашались, что человек действовал с большим размахом.
К троице гостиница со всеми балконами и садовыми беседками была отстроена, а участок огорожен. Широкие ступеньки вели к главному входу. По обе стороны парадных дверей стояли белые гипсовые львы, а в саду на небольших столбиках ярко сверкали на солнце цветные стеклянные шары. Чтобы каждый знал, с кем он имеет дело, Фред велел установить перед гостиницей высокую мачту с реей, на которой красовался металлический флюгер в виде пятимачтовика — это был штандарт капитана Менгелиса. Над парадными дверями золотыми буквами сияло с вывески название новой гостиницы: «Вилла Фреди». У ворот была прибита доска с адресом:
№ 1
АЛЬФРЕД МЕНГЕЛИС
Участок 94
Оборудование гостиницы, мебель, посуду, ковры и предметы роскоши привезли из Риги. Буфетчика и шефа-повара Фред подыскал тоже в Риге, оттуда же он привез несколько смазливых официанток.
Наконец ближним и дальним соседям разослали пригласительные билеты на торжественное открытие «Виллы Фреди»; к этому времени рыбаки успели обзавестись кое-какими деньгами после весенней путины. Событие это совпало с днем раздела участков лова, когда, по обычаю, собирались все рыбаки из Гнилуш и Чешуй. Прибыли также крестьяне с ближних хуторов, из Риги приехали представители власти, разные заинтересованные лица и среди них, конечно, Гароза. Рыбаки никогда не могли поделить эти участки мирным путем: неводчики упрекали владельцев морских мереж в том, что они занимают все море, а те, в свою очередь, доказывали, что неводчикам и без того оставляют слишком много места. В таких случаях спор решал арбитражный суд из Риги, который выслушивал доводы обеих сторон и определял границы для тех и других. Сейчас же после решения арбитров распределили участки для мереж. Несколько лучших участков назначили в порядке очереди тем, кто еще ни разу не промышлял на них, судьбу остальных решала жеребьевка.
Только успели с этим покончить, как Фред пригласил собравшихся на банкет. На первый раз угощение было даровое, и, конечно, требовать, чтобы всего было вдосталь, не приходилось: довольствуйся уж тем, что есть на столе. Питериса попросили произнести речь — для него ведь это было дело привычное, — а потом гостей повели осматривать оба этажа.
Оборудование поражало великолепием. Длинная буфетная стойка, резервуары с кранами для пива, мраморные столики, ниши с красными портьерами, патефон-электрола с репродукторами в каждом номере, на стенах картины — все больше лодки и корабли, несущиеся на всех парусах; отдельные кабинеты для любителей уединения, и так далее, и так далее. Не был забыт и швейцар с золоченой лентой на фуражке — он же замещал дворника и исполнял многие другие обязанности.
После банкета часть приглашенных немедленно разошлась, но большинство осталось до поздней ночи. Все время играла музыка, в бильярдной парни учились гонять шары, а по залу быстро носились от столика к столику официантки. Это были шикарные девушки, все в одинаковых платьях. Они охотно болтали с посетителями и не обижались, когда какой-нибудь папаша, разойдясь, щипал их за бок. Они только посмеивались. Да, это было славное местечко, здесь каждый мог провести время в свое удовольствие!
