«Так выстрелил бы или не выстрелил? Неужели я от этих паскуд недалеко ушел? Ах, гады! Стрелять в живого...»
— Валя!
Молчание.
— Стой, стой! — бежал навстречу грузовику Василий.
«Колхида» остановилась. Из кабины высунулся Бакланов.
— Ты чего, Васька?
— Парня подстрелили, надо в больницу... Рыбинспектора.
— Иванова, что ль?
— Кого же?!
Валька потерял много крови, обмяк. С трудом внесли его в кабину.
Вася крикнул напоследок:
— Давай сам! А я тут останусь! Надо встретить тех гадов. На веслах идут!
По дороге в городок Василий встретил Андрюху.
— Как хорошо, что ты попался, — задыхаясь, выпалил он. — Вальку из ружья... браконьеры. Бакланов повез его в Мужичью, а я остался, то есть вот бегу за подмогой... Я-то их не боюсь. У меня у самого есть ружье. Но я один на весь берег залива. Они могут выйти в любой бухте...
— Наши? Со стройки? — глухо спросил Андрюха.
— Одного я знаю. В ОГМе видел несколько раз... Ну, разбежались?
— Разбежались, — ответил Андрюха и тут же исчез в темноте.
Василий, возвращаясь, заглянул домой. Матрена спала. Тем лучше. Снял со стены ружье. Тихонько выскочил на улицу и к лодке. Море гуляло. «Неужели успели выскочить? Не может быть! Далеко. На веслах, да еще против ветра. Пыхтят как миленькие. Упираются. Думают, я поволок Иванова в больницу. Пока то да се, они и успеют уйти... Не на того напоролись. Сейчас подмога подойдет».
Один за другим появились Никита Вороной и Ваня Бондаренко. Никита молча пошел по берегу, вглядываясь в темную стену моря. А Бондаренко долго и придирчиво выспрашивал у Конешно, что да как. Василий терпеливо рассказывал, по требованию участкового повторяя отдельные моменты происшествия. Затянувшийся диалог прервал гудок автомашины. С дороги сворачивала «Колхида» Шуры Бакланова. Едва грузовик стал радиатором к воде, как чуть поодаль тот же самый маневр проделала еще одна машина. На такую же позицию вдоль воды становились еще несколько автомобилей.
— Молодец, Шурик! — побежал навстречу Бакланову, идущему от машины, Василий. — Хорошо догадался! Теперь они не выскочат. Мы их светом фар!
— То не я догадался. То Зайцев. Я, когда привез Вальку в хирургию, Зайцева у больницы засек. Ну, ты сам понимаешь... почему председатель не спит в эту ночь... Грушка моя рожает. Может, и родила уже. Не знаю. А Зайцев вокруг больницы крутится. Переживает старикан. Кто-то слух пустил, что ребенок от него. Так я его успокоил. Говорю: я отец ребенка, я — Александр Бакланов. Это я ему накануне еще объяснил. А когда засек у ворот больницы и он увидел Валентина, все сразу сообразил. Говорит: ты Иванова сдавай, а я в гараж. Подниму шоферов.
Но тут снова насел участковый: Василий принялся во второй раз рассказывать о случившемся. Но видя, что Иван все усвоил с первого раза, даже поправляет его, очевидца и участника, не выдержал, вспылил:
— Ты чего мне голову морочишь? Все ведь запомнил и так.
Бондаренко поправил ремень и многозначительно заявил:
— Спрашиваю, потому что имею одно предположение.
— Ну и имей, а мне надоело объясняться, — отошел Василий от участкового.
На берегу собралось довольно много народу. Был тут даже Анатолий Руснак. Высокая фигура в белой рубахе мелькала то там — у машин, то здесь — у воды. Василию вдруг захотелось, чтобы не надоедливый участковый, а сам секретарь парткома стройки расспрашивал о стычке в море. Но тот был занят разговором с Никитой и Андрюхой Колосовым. Василий приблизился к ним. Андрюха рассказывал о том, как встретился с ним, Василием Конешнио. Василий солидно кашлянул, хотел было вмешаться, но тут Руснак спросил о состоянии Иванова. Василь подошел к группе вплотную и четко доложил:
— Когда я передавал пострадавшего, товарищ парторг, в руки шофера Бакланова из колхоза «Заветное», Иванов был в состоянии бессознательности.
Позвали Бакланова. Тот сообщил, что Иванова оперирует главный врач больницы. Он как раз оказался там в связи с беспрецедентным случаем за всю историю райбольницы. В один момент рожали сразу три женщины.
— Ну и как? — невольно вырвалось у Никиты.
— Товарищ Комитас — классный специалист, я справлялся перед тем, как отправить мою Агриппину в руки эскулапов.
— Родили? — наседал Никита.
— Моя мальчишку должна родить, — заявил Бакланов.
Василий вздохнул и побрел потихоньку по берегу.
— Стой! — раздалось сзади.
Василий вздрогнул. Ему помни́лось, что бандиты у берега. Это на них кто-то крикнул. Василий бросился к своей лодке, где оставил ружье. Ружья на месте не было.
— Не трудитесь искать оружие, гражданин Конешно.
Василий поднял голову. Перед ним стоял с его ружьецом на плече участковый Бондаренко.
— Поговорим начистоту, — предложил он весело.
— Да сколько же можно! — взорвался Василий.
— Сколько нужно, столько и придется говорить, пока не выяснится правда.
— Чего не выяснится?
— Пока мы не узнаем истину.
— Отдай ружье! — потребовал Василий.
— Ружье конфисковано.
— С чего это?
— Есть подозрение, что именно из этого ружья и была совершена попытка убить рыбинспектора.
— Ничего подобного. Это ружье мое. Я его, когда отправил Вальку в больницу, снял со стены дома.
— Кто может подтвердить?
— Иди ты... знаешь куда. Вот навязался!
Василий развернулся уходить.
— Стой! — Бондаренко догнал Василия, схватил за руку. — Василий Конешно! Вы арестованы по подозрению в покушении на Жизнь рыбинспектора, Иванова.
— Что-о? — Василий даже пошатнулся.
— Спокойно. Если желаете признаться до начала следствия — пожалуйста! Это смягчит вам вину. Я даже не стану заявлять, что провел с вами предварительный допрос. А вам зачтется это как сдача с повинной.
— Ах ты, зараза! Ты меня, спасшего Вальку от бандитской дроби, подозреваешь?! — Василий набычился, стал яриться и наступать на опешившего участкового. Бондаренко полагал, что сразит преступника четко сформулированным обвинением.
— Прошло более двух часов, — наконец обрел уверенность участковый, — лодки нет. Возможно, никаких браконьеров нет и не было. Вы, гражданин Конешно, я думаю, отрицать не будете, угрожали не так давно застрелить товарища Иванова? Бегали по деревне с
