Зозуля попал в Одессу в период некоторого мелководья. Старшее поколение, бунтарско-индивидуалистическое, уже разлеталось по большим столицам. Младшее, послевоенное, еще доучивалось на школьных скамьях. Все-таки юноша, приехавший становиться писателем, ярко распустился после лодзинской скудости красок. Он видел море, яростное и восхитительное южное море, никогда не слышав плеска которого, остается глухой душа художника. Он видел яркие страсти, портовую жизнь, пестроту людей и наций, бурное цветение богатства и нищеты, роскоши, каторжного труда под палящим солнцем, диких кутежей, высокопарной богемы журналистов и актеров, всего того, чем бурлит весь день кипящая жизнью, ленью, страстями и делами Одесса.
Оживает, расцветает спавшее до сих пор художественное воображение Зозули. Оно рвется наружу, прет из всех пор буйными брызгами молодости, веры в жизнь, несокрушимого, всепобеждающего оптимизма. Оно не оставило писателя до сих пор. И радостная, веселая, избыточная старая Одесса – город юности, надежд, веры – оделила писателя этим, как наградила тех, прикладывавшихся к ней в разные времена.
«Еду на извозчике. Солнце. Радость. Весна. Хорошо. Хочется петь…
– Милый, ради бога, поезжай скорей!
– Что же скорее?.. Рубль положили, а скорее… Лошадь-то, чай, не машина, лошадь-то! Куды ж ее загонять! Сами знаете, почем ныне овес.
Мне ненавистна его синяя, круглая, нелепая спина. Скучный, бездарный человек.
– Не разговаривай! – умоляюще сержусь я на него. – Ради бога, скорей! Я тебе еще полтинник прибавлю!
Поехали быстрее. Вот, вот… Сейчас догоним барышню… С улыбкой!.. Догнали!
…Если овес стоит дорого, то нельзя и гнаться за улыбками».
По настроению, по пылу автора видно, что он и сам не очень верит в свой вывод. Можно гнаться за улыбками. Можно, сколько бы ни стоил овес. Надо гнаться, надо жить, надо спешить, пока есть солнце, и весна, и радость.
Одесские годы формируют начинающего автора в настоящего художника. Они заряжают его темами, встречами, впечатлениями, образами. Они – самое главное – вливают в него твердую решимость стать именно беллетристом, ничем другим.
Литературная деятельность Зозули начинается в Одессе с газет. Это чистилище проходили восемьдесят из каждых ста писателей во всем мире. Лучшая из школ, самый ценный из всех литературных факультетов, самое полезное из всех профессиональных воспитаний!
Зозуля пишет в одесских газетах маленькие очерки, бытовой репортаж, фельетончики, наблюдения, наброски. Иногда они очень наивны, эти коротенькие вещички под претенциозным общим названием «В монокль беллетриста» (очень трудно разглядеть, где монокль у оборванного парня, конфузливо приходящего с рукописью во внутренние комнаты редакции). Но в них уже есть то, что отличало весь дальнейший путь Зозули, – стремление видеть в вещах и событиях не их прямой смысл, не механическую связь, а нечто трудно различимое, хотя и вполне явственное, нечто междустрочное. Этот «подкожный» механизм человеческих поступков, движений, порывов отнюдь не иррационален, нисколько не метафизичен. Он кроется тоже во вполне материальных, вещественных причинах, но только не во внешних формальных, а во внутренних низовых, в лабиринтах и инстинктах подсознания. Это очень важно: являясь по самой сути своего творчества писателем психологическим, Зозуля в каждом написанном им слове всегда чувствуется материалистом по миросозерцанию, язычником по мироощущению.
Молодой писатель, работая для газеты, относится к своим писаниям с большой, даже чрезмерной в глазах его товарищей добросовестностью. Вместо того, чтобы, эксплуатируя свои уже бурно проявляющиеся выдумку и фантазию, высасывать очерки из пальца, он старательно выполняет получаемые поручения до конца. Пропадает по несколько дней среди грузчиков порта, усердно изучает жизнь нищих, летает на первых диковинках-самолетах, посещает каких-то баптистов, каких-то иностранных моряков, каких-то бродяг на Молдаванке. Он прислушивается ко всему, впитывает в себя все, он расширяет свой кругозор, уже сейчас обнаруживая странные особенности видеть все каким-то особенным, своим, зозулинским зрением, определяющим свое же, особенное обозначение вещей:
Глава из статьи М. Кольцова «Ефим Зозуля»
Большие и малые
Портреты и шаржи (Наши писатели и журналисты)
…Средь детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол…
И так далее…
Х. Н. Бялик
Довольно рослый, плотноватый человек, с плешью во всю голову и простоватым светлоусым лицом.
Это – поэт Бялик. Тот самый Бялик, которого вполне заслуженно называют еврейским Пушкиным.
У него собственная типография. В ней он проводит немало времени. Озабоченно щелкает на счетах. Внимательно вглядывается в конторские книги. Морщит лоб. Вытирает платком пот с лысины. Словом, работает. Совсем по-обыкновенному.
Дома то же самое. В обыкновеннейшей квартире пьет обыкновеннейший чай. Рад побеседовать с гостем. Иногда легко смущается. Говорит охотно: о литературе, русской и еврейской, о людях, «о том, о сем». Гостеприимен. Мил. Любит рассказать анекдот – малороссийский или еврейский. Рассказывает и хохочет. Громко, грубовато и сочно.
И кто – глядя на него – подумает, что это тончайший, глубочайший поэт, высоко взлетающий над жизнью, знающий нежнейшие оттенки всех ее скорбей, тревог, красот и радостей?..
А. Биск
Тоже поэт. Очень любит посвящать стихи барышням и носит длиннополый сюртук в стиле сороковых годов. И котелок тоже приблизительно в этом стиле, какой-то четырехугольный.
Говорит томно. Улыбается томно. И стихи читает тоже томно и нараспев.
Но дома энергично, без пиджака, помогает вести дела отцу и вместе с ним продает бриллианты.
Свою книжку назвал: «Рассыпанное ожерелье». Однако в жизни он осторожнее. Еще ни разу не случилось, чтобы покупателю вместо ожерелья, хотя бы и рассыпанного, он отпустил свои стихи…
И. Горелик
Корреспондент «Русского слова», корреспондент «Русского слова» и. корреспондент «Русского слова».
Кроме того, милый одессит и любит рассказывать у Робина анекдоты.
Е. Генис
Терпеливый человек. Редактирует «Одесское обозрение театров». Не пьет. Не курит. Не питает особой слабости к женскому полу. Любит почему-то слово «человек», но произносит его так: «челаэк».
Л. Думский
Большой, бродягообразный, но не страшный, а «так». Себе на уме.
Тихо заикается, причем придерживает указательным пальцем верхнюю губу и усиленно мигает. Самоуверен и отдает далекой милой провинцией.
Вл. Жаботинский
Опрятный господин с ярко-пунцовыми целомудренными щеками и с добродетельно-скромно и гордо выпяченной нижней губой.
Очень наблюдателен, деятелен, энергичен.
Все успевает: разъезжать, писать, учиться, бывать в иллюзионе, читать лекции, экзаменоваться и переводить не только с древнееврейского, но еще и с итальянского.
Очень порядочен, умен, корректен. Красиво говорит. Словом, во всех отношениях – «первый ученик», которого ставят в пример беспутным молодым людям.
С. Ипполитов
Пишет в «Листке», и лицо имеет бледное-бледное. На нем светится пара полуусталых, полуиспуганных глаз. Писать он будет еще много, но когда поставят памятник – пока никому неизвестно. Говорит громоздко, картаво, но мило. Во рту много золотых зубов, но в речах золота меньше.
От него веет чем-то благородным, джентльменским. Играет на бильярде.
Инберы
Их два: отец и сын. Отец (псевдоним – Кин) славный, хороший культурный человек, но выражение лица имеет такое, точно собирается чихнуть.
Сын же веселее: одевается по-парижски и немножко похож на японца. Очень, как говорится, талантлив, и в пасмурную погоду ходит с зонтиком.
Л. М. Камышников
Легкомыслен. Быстр. Молод. Джентельменист. Носит пробор. Старается быть солидным. В редакции – даже важным. Но похож на мальчика. В глазах стремительность, мягкость и неуверенность. Что-то хорошее и тут же – неожиданно странное. То же в суждениях, вкусах, даже шутках.
Лоренцо
Изящно одет, любезен и мягок. Скромен. Щеголяет цитатами из старых «трогательных» пьес и ошарашивает вопросом:
– Откуда?
Любит поострить и сам же смеется. В обществе «занимателен». Показывает мудреные фокусы. Охотно и не вульгарно говорит о женщинах. Ленив, беспечен. В редакции держится гостем. Когда снимает шляпу, то ежесекундно гладит макушку.
М. Линский
Известен, как карикатурист, но и пишет очень недурно. По внешности вполне европеец, чем (вместе еще кое с кем) заметно выделяется в среде одесских журналистов.
