- Да чего там думать. Ты завтра приходи в отдел кадров - и точка! - советовал Коля. - А мы тут поговорим с кем надо.
Они разговаривали так, будто были хозяевами завода. Вера видела их искреннюю радость от такой неожиданной встречи, кое-как отбивалась от залпов вопросов, которые на нее обрушились, и все наблюдала за Юлей, боясь ее упустить. Наконец, поняв, что та собирается уходить, смело подошла к ней и протянула руку:
- Здравствуйте. Я о вас много слышала.
- Здравствуйте, - ответила Юля, но ничуть не удивилась; она, должно быть, уже привыкла к тому, что о ее печальной истории знают многие. - Вы будете у нас работать?
- Скорее всего - нет, - сказала Вера. - Я уже работаю в совхозе. В том самом совхозе, которым руководит Роман Петрович Булыга.
- Как?.. - В широко раскрытых глазах Юли был явный испуг. Вера не дала ей опомниться:
- Скажите, Василий Иванович не знает, что вы вернулись на родину?
Юля закрыла глаза и покачала головой. Затем подхватила Веру под руку и энергично потащила за собой, шепча:
- Пойдемте в сторонку, поговорим. Это хорошо, что мы с вами встретились.
Она провела ее за кулисы, усадила на стул, сама рядом села, и начались расспросы:
- Что они? Мама, дедушка - живы?
- Живы.
- О-о-хх! - Она облегченно вздохнула и опять взволнованно, прикрыв глаза, прошептала: - Как приехала, все собиралась написать. И не могла. Не могу тебе передать, что со мной делается. Сначала думала: вот устроюсь на работу и тогда напишу им. Устроилась. Уже месяц как работаю. А написать не могу решиться.
- Писать? А не проще ли поехать?
- Что ты?! Нет, туда я никогда не смогу поехать.
- Почему? - удивилась Вера.
- Это сложно. Я не представляю, как смогу смотреть в глаза своим односельчанам, маме, дедушке. Нет, это исключено, - категорически добавила она. - Во всяком случае, сначала я должна написать. Да, я напишу. Но прежде ты им расскажешь. Скажи, что работаю в Москве. Живу в общежитии. Мне хорошо. Очень хорошо. Я рада, ты этого не можешь понять, как я рада. Рада, что дома, на родине. О том, что со мной было, я не хочу говорить. Это касается только меня. Вот и все. - Она была взволнована, но Вера не могла не заметить за этой взволнованностью крайнюю нервозность. Спросила:
- Вы не отдыхали после возвращения?
- Отдыхать?.. Нет уж… Мне предлагали, путевку давали. Но я не смогла. Сейчас для меня главное - работать, работать, работать. Но это не столь важно. Ты лучше расскажи, как там, в совхозе, что обо мне говорят?
- Сочувствуют, жалеют, - тихо выдавила Вера; ее самое одолевало это чувство жалости.
- Жалеют… - повторила Юлия. - Наши люди умеют жалеть, они добрые. Ну, а Надежда Павловна все там?
Вера кивнула.
- Славный она человек. Я ее сейчас еще больше люблю и понимаю. Привет ей большой. А как ребята: Нюрка Комарова, Незабудки?
- Живут, работают. Нюра в академии заочно учится, Федя в партию вступил.
- Замуж не повыходили, не женились?
- Пока нет.
- А Миша Гуров? - спросила Юля как бы между прочим, в самом конце, но Веру не проведешь: она чувствует сердцем, что этот вопрос главный. Вера ждала его с волнением. И, сама не зная почему, ответила тоже с видом безразличия:
- Гуров как будто женится.
- На ком? - Юля уже не в состоянии скрыть своей тревоги, но Вера владеет собой:
- Да там, одна приезжая. - И, уводя разговор, спрашивает: - А если твои родители захотят сами к тебе приехать повидаться?
- Только не сейчас, - всполошилась Юля. - Нет, нет, это потом, я сама позову, потом.
Тут их застали ребята, за которыми важно следовал Посадов. Зашумели, загалдели:
- Здесь она прячется. Верочка, мы тебя проводим, - бойко говорил Коля. - Мы проводим Веру, Алексей Васильевич!
- Ишь, какие быстрые, - отозвался Посадов. - А сюда-то вы ее доставили? Нет уж, будем придерживаться порядка: тот кто привез сюда, тот и до места доставит.
И он действительно доставил ее до самого дома, а прощаясь, задержал ее руку в своей могучей руке и то ли с грустью, то ли с усталостью признался:
- Было б вам не 20, а 25 или мне лет на десять меньше, был бы у нас с вами другой разговор. А впрочем, все это относительно, предрассудки. В старину с этим не считались. И сейчас за границей тоже не очень подсчитывают года друг друга. Я где-то читал, что один 84-летний музыкант женился на 22-летней девушке. И живут. И счастливы… Ну-с, значит, завтра вы мне звоните и уведомите о своем согласии. Так?.. Ну, что же вы молчите?
- He знаю, Алексей Васильевич, подумаю, - прошептала Вера.
Ольга Ефремовна не ложилась спать: ждала дочь. Вера вошла приятно взволнованная. Мать заметила мягко, с упреком:
- Я уже волновалась. Весь день-то. Небось и голодная.
- Нет, мамочка, я пообедала. И вообще кушать мне не хочется.
- Где ты была?
- На заводе "Богатырь". Виделась с Алексеем Васильевичем. Вот его подарки: мне и Надежде Павловне.
Ольга Ефремовна насторожилась:
- А разве ты не остаешься?
- Не знаю, мамочка, еще не решила.
Постель была приготовлена заботливой мамой. Выключили свет и продолжали разговаривать в темноте. Спать не хотелось. Вера рассказывала:
- Видела Колю.
- Он не говорил тебе - в институт не поступает?
- Роман подал в Бауманский, - ответила Вера. Она не успела поговорить с Луговым и не знала, думает Коля учиться или нет.
- Это кто же, Роман?
- Очень интересный мальчик. Моряк бывший, подводник.
- Нынешние мальчики все подводники, никому верить нельзя: того и гляди, подведут. Вот разве что Коля, тот серьезный, самостоятельный,
Это немножко раздражает: Коля да Коля. А что он такое? Просто обыкновенный парень. А Миша - совсем другое дело. Да разве может кто сравниться с Михаилом Гуровым? Такого Вера не допускала.
Вера молчит. Она вспоминает сегодняшний день, такой богатый событиями, встречами, знакомствами.
- Мама, а я папу видела.
- Как же? Во сне? Или где?
- У Климова. Он с натуры вылепил папин портрет еще на фронте. Красивый.
- Не знаю, что может красивого вылепить Климов, - мать явно недовольна. - А вообще, зачем ты к нему попала? Ты же знаешь, что это за человек.
- Я попала случайно, с Алексеем Васильевичем. И не жалею. Он совсем не такой, как о нем думают некоторые. Это все друзья Константина Львовича сочиняют разные пакости.
Мать не вступает в спор, она думает о своем первом муже - Верином отце - и о Балашове. Ее молчание не мешает думать и Вере. Какой обаятельный человек, Алексей Васильевич! И почему-то вдруг о возрасте заговорил? Влюбился, что ли?.. А что, в такого, пожалуй, может влюбиться и девчонка. Богатая душа, благородная. И если б не было Миши… Да, Миши. Что он сейчас делает? Неужели с Нюрой?.. Нет-нет, ерунда, с Нюрой они просто друзья… Написал бы, ну хоть одно слово. А куда писать, ведь он и адреса не знает. Смешно. И почему она здесь, а не там, в совхозе?
Вдруг в другой комнате раздался резкий телефонный звонок. Вера вздрогнула, спохватилась, как по тревоге, залепетала торопливо:
- Мамочка, я сама подойду, это меня. - И босыми ногами на цыпочках побежала в соседнюю комнату, подгоняемая сладостной надеждой: "А вдруг это он, Миша?"
- Какой-то сумасшедший, среди ночи разве можно людей беспокоить, - проворчала мать и с чисто женским любопытством насторожилась: в трубке звучал очень четкий, чистый и какой-то слишком ласково-извиняющийся голос:
- Верочка, это вы?
- Да, я.
- Простите меня, бога ради, за поздний звонок. Это Климов вас беспокоит. Мне только что сын мой Саша рассказал о вас больше, чем вы сами о себе рассказали. Я узнал о вас много интересного и неожиданного. Но не в этом дело. Я был очень рад с вами познакомиться. Завтра посылаю в Мытищи отливать в бронзе портрет Ивана Акимовича. А потом вырублю его в мраморе. Даже не в мраморе, а в граните. Найдем шведский базальт. Это замечательный материал. Я это сделаю для вас, Верочка.
- Спасибо, - отозвалась она, еще не догадываясь о подлинной цели этого звонка. А Климов, не давая ей опомниться, продолжал:
- Да, теперь еще: я приготовил для вашего портрета каркас и жду вас. Когда начнем лепить?
- Ну что вы? Нет-нет, этого не нужно. Вот папин портрет…
- Вы будете его иметь, - стремительно перебил ее Климов. - Можете не беспокоиться, какой пожелаете: бронзовый, мраморный… А еще… Я очень хочу вас видеть. Ну, если вы не желаете мне позировать, то я просто хочу вас видеть, говорить с вами, смотреть на вас.
От Посадова Вера знала, что Климов ушел от жены и живет один в своей мастерской. Сын Саша остался с матерью. Ответила неопределенно и нерешительно, слабым, дрогнувшим голосом:
- Сейчас я вам ничего не могу сказать.
- А когда? - Климов был напорист. - Запишите мой телефон (он назвал номер). Записали?
- Запомнила.
- Я буду ждать вашего звонка. Очень… Вы слышите, Верочка? Очень.
- Да. Хорошо. Покойной ночи.
