— Как же быть? — Матисон казался очень озабоченным. — Там такая темень, что с коптилкой ничего не увидишь, а он стучит. Похоже, что он забрался в танк для воды. Может быть, посоветоваться с офицерами?
— Рехнулся, что ли? Этого еще не хватало! — всполошился Зирдзинь. — Хочешь нас обоих погубить? Еще неизвестно, что это за шум, может, просто крысы.
— Дай бог, чтобы это оказались крысы. Прямо нехорошо делается, когда слышу. Мне даже показалось, что он кого-то зовет, только не разобрал я. Ей-богу, Зирдзинь, здесь что-то неладное. Постой! Ты слышишь!
Нет, Зирдзинь не слышал, как, впрочем, не слышал и Матисон. Да ему и не нужно было, чтобы кок слышал. Возвращаясь в бункер, он убедился, что желаемое достигнуто: Зирдзинь встревожился, теперь в голове у него засела эта мысль.
Некоторое время спустя, когда кок вошел в каюту и лег на свою койку, произошло новое непонятное явление: под полом раздался стук. «Тук… тук… тук…» Пауза. Затем опять этот жуткий таинственный стук. Лицо Зирдзиня покрылось крупными каплями пота. Он спрыгнул с койки и начал греметь посудой в камбузе. Грохотал металлическими банками, открывал и закрывал дверцу плиты, переставлял котлы и сковороды, кашлял, ругался, фыркал, стучал башмаками так, что в этом шуме потонули все остальные звуки. Но вот ему понадобилось взять муку для подливки, и на минуту в камбузе стало тихо. И, словно ожидая этого, из-под пола камбуза послышался троекратный стук.
— Жара, как в пекле, чертовская жара, — бормотал кок, отирая мокрый лоб.
Потом стук прекратился, и до самого обеда его не было слышно. Но в двенадцать часов, когда команда пришла в камбуз за обедом, он возобновился, и на этот раз на него обратил внимание даже кто-то из матросов.
— Кто там стучит?
«Тук… тук… тук…»
— Наверное, насос грохочет, — высказал предположение дункеман. — Сейчас как раз качают воду в котлы.
Это объяснение удовлетворило всех, за исключением Зирдзиня. Раздав людям обед, он, как обычно, пришел в каюту и лег на койку, но странный стук сразу же возобновился, и сон как рукой сняло. Кок встал, закрыл на ключ дверь и начал бормотать слова молитвы. Неизвестный продолжал стучать. Зачем он стучит, что предвещает его стук, несущийся из темноты? Что ему нужно?
Наконец, стук прекратился. Через некоторое время из кубрика пришел Матисон.
— Нет, Зирдзинь, я этого не вынесу! — пожаловался он. — В междупалубное пространство больше нельзя показываться. Мало того, что он царапается и вздыхает, — он начинает говорить.
— Что он сказал? — Зирдзинь повернул к Матисону страдальческое лицо. — Ты что-нибудь разобрал?
— Давеча, когда я перевозил в тачке уголь в боковой бункер, я вдруг почувствовал, что на меня кто-то дохнул холодом. Оглянулся — никого. Я крикнул: «Эй, кто тут, выходи, покажись!» И знаешь, что он сказал? «Не успеет кончиться сегодняшний день, как вы меня увидите. Близок роковой час одного человека». Да, и знаешь еще что, Зирдзинь?.. Наши кочегары рассказывают, что видели коричневый уголь, который я будто бы привез в тачке из междупалубного пространства. Некоторые куски, говорят, совсем мокрые. Самойлов котел даже один кусок показать чифу. Я кое-как отговорил его, но нельзя ручаться, что он все-таки не покажет. Что ты на это скажешь?
Зирдзинь сидел на краю койки, онемев от страха, тупым взглядом уставившись в пол. Не дождавшись ответа, Матисон ушел. В течение дня таинственный стук несколько раз возобновлялся, но потом прекратился. Зирдзинь совсем раскис и попросил стюарда дать ему порошки от головной боли. Уже под вечер, перед самым заходом солнца, его позвали в салон, чтобы посоветоваться насчет меню на следующий день. На палубе еще не были зажжены огни. В сумерках Зирдзинь заметил спускающегося с мостика капитана. Второй штурман был на вахте, а около ящика с золой, облокотившись на фальшборт, стояло несколько матросов. Зирдзинь хотел пройти мимо, но один из них задержал его.
— Зирдзинь, постой-ка, мне надо тебе кое-что сказать! — громко крикнул он, схватив кока за локоть.
— Говори скорей, мне некогда.
— Да мне только на пару слов… Что это? — матрос вдруг выпустил локоть Зирдзиня и, притворяясь испуганным, показал на открытый люк междупалубного пространства.
Зирдзинь повернулся. В люке показалось чье-то мертвенно-бледное лицо, затем плечи, туловище, закутанное в белый саван. Жуткая фигура медленно поднялась на палубу; придерживая одной рукой саван, другой словно нащупывая дорогу, она приблизилась к Зирдзиню.
— Верни мне жизнь, — послышался загробный голос, и вытянутая рука коснулась кока. — Верни мне жизнь!..
Зирдзинь закричал не своим голосом и с не свойственной его росту прытью метнулся в сторону. Широко раскрыв глаза, в ужасе смотрел он на привидение, медленно следующее за ним. Он крестился и отмахивался от него руками.
— Боже мой, помогите! Помогите, люди добрые!
— Что здесь происходит? — крикнул капитан.
Зирдзинь подбежал к капитану, дрожа, прижался к нему и, словно утопающий, вцепился в него обеими руками.
— Спасите, капитан, не дайте ему увести меня! Он явился за мной! Милый капитан, у вас есть револьвер, стреляйте в него, не отдавайте меня! Я вам все, все расскажу!
Привлеченные шумом, на палубу вышли любопытные. Странная белая фигура, причитающий кок и револьвер в руках капитана привели в смущение даже самых серьезных людей. Увидев, что инцидент может кончиться плачевно, Ингус спустился с мостика и что-то шепнул капитану. Озолинь спрятал оружие в карман и постарался освободиться от Зирдзиня.
— Ну, говори же, почему я должен тебя спасать? Что ты натворил? Что он хочет от тебя?
— Мою жизнь, капитан! — простонал Зирдзинь. — Не уходите, не оставляйте меня. Все расскажу, только не подпускайте его ко мне.
«Привидение» остановилось посреди палубы и пристально следило за коком.
— Даю тебе минуту времени. Расскажи, что ты со мной сделал, иначе я заберу тебя с собой.
Воцарилась глубокая тишина, нарушаемая только тяжелым сопением Зирдзиня. Наконец послышался бессвязный, полубезумный бред:
— В междупалубном пространстве, в самой глубине, у стены машинного отделения… Я его спрятал… Матисон и я… Ночью носил еду… У него было много денег, целый чемодан… Он напился и заснул. И я взял лопату… Он был убит на месте… Но ведь я его бросил в море еще там, у Нордкапа. Почему он не остался у Нордкапа? Капитан, скажите же ему, чтобы он уходил.
— Куда девал деньги? — спросил капитан, опять нащупывая револьвер.
— В каюте, в мешке — все до копейки целы! Я ничего не тронул.
— Позовите Матисона, — приказал капитан.
Матисон уже явился сам.
— Это правда, что рассказывает Зирдзинь?
— Да, господин капитан, мы везли «зайца». Но потом он вдруг бесследно исчез.
— Значит, ты его убил? — спросил Озолинь у Зирдзиня.
— Выходит, так, господин капитан. Он скончался на месте. Деньги, маленький чемодан, в моем морском мешке.
— Принесите мешок Зирдзиня!
Мешок принесли. В самом низу, завернутый в простыни и старую спецовку, лежал маленький чемодан. Замок был сломан.
— Люди! — обратился капитан к присутствующим. — Запомните, что вы сейчас слышали и видели. Вам придется быть свидетелями на суде. А теперь, боцман Зирнис, наденьте Зирдзиню наручники и заприте его. Вы арестованы, Зирдзинь! А вам, господин призрак, я весьма признателен за остроумную услугу. Прошу вас перевоплотиться в обыкновенного смертного.
— Слушаюсь, господин капитан, — «привидение» сбросило простыню и вытерло лицо. Задыхаясь от злобы и стыда, Зирдзинь увидел перед собой первого штурмана.
— Проклятый, так это ты меня разыгрывал! — заревел кок, порываясь к Волдису. — Я из тебя сделаю настоящее привидение!
Но ему не пришлось осуществить своей угрозы, его крепко держали три пары железных рук.
— Не брыкайся, Зирдзинь, твоя песенка спета!
Так кончилась эта история. Кока заперли, и до самого прибытия в Англию у его темницы дежурил вооруженный матрос. В маленьком чемодане лежала расчетная книжка Английского банка на десять тысяч фунтов стерлингов и несколько тысяч наличными деньгами. Убитый оказался широко известным уголовным преступником, которого давно разыскивала русская полиция. Зирдзиня привезли в Россию и судили в Архангельске. Его приговорили к восьми годам каторжных работ. Матисона оправдали, но на «Таганроге» он не остался. В бункер, где произошло убийство, ему было страшно спускаться. О маскарадном трюке Волдиса Гандриса в свое время было очень много разговоров среди моряков, об этом писали даже в газетах, но мальчишеская выходка нисколько не поколебала установившейся за ним доброй славы.
1
Вечером в пятницу «Таганрог» пришвартовался в манчестерском доке. Капитан сообщил в соответствующие органы о Зирдзине, и на пароход немедленно явился полицейский комиссар. После допроса экипажа Зирдзиня отвезли на берег и заключили в тюрьму, чтобы несколькими днями позже с попутным русским судном отправить в Россию.
