Леон Юрис - Суд королевской скамьи, зал № 7

Капрал вышел из своей будки и, прищурившись, оглядел поле. Он увидел вдали смутный силуэт — какой-то человек, путаясь в траве, доходившей до колен, бежал в его сторону. Часовой поднял к глазам бинокль. Человек, спотыкаясь, тащил помятый чемодан. Он замахал рукой и, задыхаясь, выкрикнул приветствие на польском языке.

В те дни это было обычное зрелище. Только что кончилась война, и вся Европа превратилась в сплошной водоворот: потоки беженцев катились с востока на запад и с запада на восток, и выросшие повсюду лагеря едва справлялись с их наплывом. Сотни тысяч освобожденных рабов-поляков скитались повсюду в отчаянной надежде разыскать своих соотечественников. Многие заканчивали свой путь здесь, в Монце, где располагался 15-й истребительный авиаполк «Свободная Польша» Королевского воздушного флота Великобритании.

— Эй! Эй! — крикнул человек, миновав поле и выбравшись на пыльную дорогу. Теперь он уже не бежал, а медленно шел, прихрамывая.

Капрал шагнул ему навстречу. Человек был высокого роста, худой, со скуластым лицом и густой шапкой седых волос.

— Польша? «Свободная Польша»?

— Да, — ответил часовой. — Давай я возьму чемодан.

Человек прислонился к часовому, чтобы не упасть от изнеможения.

— Успокойся, отец, успокойся. Иди-ка посиди у меня в будке, а я вызову «скорую помощь».

Часовой взял его под руку и повел к будке. Человек вдруг остановился, глядя на польский флаг, развевавшийся на флагштоке сразу за воротами. Глаза его наполнились слезами. Он сел на деревянную скамью и закрыл лицо руками.

Капрал поставил чемодан и принялся крутить ручку полевого телефона.

— Пост номер четыре, пришлите «скорую». Да, беженец.

Когда человека увезли на территорию авиабазы, часовой покачал головой. Сколько их приходит в день — человек по десять? Бывало, что и по сотне. И что с ними делать? Разве что накормить раз-другой горячим, чтобы наполнить их пустые желудки, отмыть, сделать прививки от свирепствующих вокруг болезней, одеть в какие-нибудь лохмотья и отправить в лагерь беженцев, наспех готовящийся к страшной зиме. Когда выпадет снег, Европа превратится в сплошное кладбище.

На доске объявлений в офицерском клубе каждый день вывешивали список прибывших беженцев. Летчики «Свободной Польши» надеялись на чудо — вдруг в списке окажется знакомое имя и они вновь встретятся с кем-нибудь из родственников или даже со старым другом. Изредка им удавалось разыскать школьного товарища, но почти никогда — своих любимых.

Майор Зенон Мысленски вошел в клуб, все еще в летной куртке и унтах. Его встретили радостно: имея на своем счету двадцать два сбитых немецких самолета, Мысленски был одним из немногих выдающихся асов «Свободной Польши», живой легендой этого легендарного времени. Он машинально остановился перед доской объявлений, пробежал глазами последние приказы и календарь предстоящих культурных мероприятий. Намечался шахматный турнир, в котором он решил участвовать. Он уже собирался идти дальше, когда его взгляд упал на печальный каталог — столбец имен новых беженцев. Сегодня прибыло только четверо. Найти среди них кого-нибудь знакомого надежды мало.

— Эй, Зенон! — окликнул его кто-то от стойки бара. — Ты сегодня поздно.

Майор Мысленски застыл на месте, не сводя глаз со списка. 5 ноября — Адам Кельно.

Зенон постучал, потом распахнул дверь. Адам Кельно лежал на койке в полудреме. Зенон не сразу узнал своего двоюродного брата. Боже, как он постарел! А когда началась война, у него не было ни одного седого волоса. Какой он худой, изможденный!

Сквозь сон Адам Кельно почувствовал, что в комнате кто-то есть. Он с трудом приподнялся, опираясь на локоть, и протер глаза.

— Зенон?

— Адам…

Полковник Ц.Гайнов, командир 15-го авиаполка, налил себе хорошую порцию водки и стал листать дело доктора Адама Кельно, подавшего ходатайство о зачислении в Вооруженные силы «Свободной Польши».

«АДАМ КЕЛЬНО, доктор медицины. Родился в 1905 г. близ деревни Пжетжеба. Образование — медицинский факультет Варшавского университета. С 1934 года — практикующий врач-хирург».

Дальше шли показания его двоюродного брата — майора Зенона Мысленски, где говорилось, что Кельно еще студентом участвовал в польском националистическом движении. В начале Второй мировой войны, когда Польша была оккупирована Германией, Кельно и его жена Стелла сразу же ушли в националистическое подполье.

Несколько месяцев спустя об их деятельности узнало гестапо. Стеллу Кельно расстреляли. Адам Кельно каким-то чудом спасся и был отправлен в печально известный концлагерь «Ядвига» на юге Польши, между Краковом и Тарнувом. Это был огромный производственный комплекс, где на снабжение германской военной машины работали сотни тысяч рабов.

В деле говорилось, что Кельно руководил группой врачей из числа заключенных и многое сделал для усовершенствования лагерной медчасти, находившейся в первобытном состоянии. Как врач Кельно отличался самоотверженностью и преданностью своей профессии. Позже, когда в лагере «Ядвига» появились газовые камеры, жизни тысяч людей были спасены благодаря связям Кельно с подпольем и его врачебному искусству.

Он стал такой видной фигурой в лагере, что перед концом войны начальник медчасти, штандартенфюрер СС доктор Адольф Фосс забрал Кельно, против его воли, с собой и сделал своим помощником в принадлежавшей ему частной клинике в Восточной Пруссии.

В конце войны Кельно вернулся в Варшаву, где ему пришлось пережить тяжелое потрясение. Польские коммунисты предали свою страну и перешли на сторону Советского Союза. В лагере «Ядвига» Кельно, принадлежавший к националистическому подполью, был вынужден постоянно бороться не на жизнь, а на смерть с подпольем коммунистическим. Теперь же многие врачи-коммунисты, в большинстве своем евреи, организовали заговор против Кельно и заявили, что он сотрудничал с нацистами. Узнав, что выдан ордер на его арест, Кельно немедленно бежал из Польши и через всю Европу добрался до Италии, где вступил в контакт со «Свободной Польшей».

Полковник Гайнов отложил папку и вызвал секретаря.

— По делу Кельно, — сказал он, — я назначаю следственную комиссию из пяти офицеров под моим председательством. Мы немедленно запросим все части Вооруженных сил «Свободной Польши» и все организации, которые могут располагать сведениями о Кельно, и через три месяца соберемся для рассмотрения дела.

Когда Польша потерпела поражение во Второй мировой войне и согласно пакту, заключенному Германией с Советским Союзом, была поделена между ними, многие солдаты сумели скрыться. В Лондоне было сформировано правительство в изгнании и созданы боевые части, которые сражались на земле и в воздухе под командованием Великобритании. Другие бежали в Советский Союз — тысячи польских офицеров были там интернированы и позже перебиты в Катынском лесу. Советы намеревались подчинить себе Польшу, а националистический офицерский корпус, естественно, мешал этим планам. В конце войны Красная Армия, стоявшая под Варшавой, пальцем не шевельнула, чтобы оказать помощь националистическому подполью во время Варшавского восстания, и позволила немцам его уничтожить.

Солдатам и офицерам «Свободной Польши» пришлось остаться в Англии. Ожесточенные несправедливостью, они продолжали мечтать о возвращении на родину. Когда были сделаны запросы по делу Кельно, весть об этом быстро облетела всю тесно сплоченную польскую диаспору в Англии.

Казалось бы, все совершенно ясно. Доктор Адам Кельно был польским националистом, и, когда он вернулся в Варшаву, коммунисты решили его уничтожить, как они уничтожили офицерский корпус в катынской бойне.

Через несколько дней после начала расследования в Монцу стали поступать данные под присягой показания, а также предложения лично выступить в качестве свидетелей.

«Я знал доктора Адама Кельно с 1942 года, когда меня отправили в концлагерь „Ядвига“. Я заболел и был слишком слаб, чтобы работать. Он спрятал меня и спас от немцев. Благодаря ему я остался в живых».